Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Франция подтверждает, что откроет в Пхеньяне первый культурный центр для поддержания связей, но без дипломатических функций, заявил пресс-секретарь Франции Бернар Валеро.

"Это решение было объявлено президентом больше года назад. Но в течение прошедшего года атмосфера не очень этому благоприятствовала... Речь пойдет о двух людях - директоре бюро и языковом атташе. Пока глава бюро не утвержден, идет процесс назначения", - сказал Валеро на пресс-конференции в Париже.

По его словам, сейчас в КНДР находятся два французских дипломата, которые работают над этим вопросом. Целью бюро будет обозначить французское присутствие в стране, укрепить культурное сотрудничество, работать с французскими неправительственными организациями в КНДР, установить контакты в рамках предоставления гуманитарной помощи.

"Пока это будет просто бюро, без дипломатических функций", - уточнил Валеро.

В настоящее время из стран ЕС только Франция и Эстония не установили дипломатические отношения с Пхеньяном. Владимир Добровольский

Международный олимпийский комитет (МОК) предоставил компании SBS права на трансляцию в Южной Корее и КНДР всех Олимпийских игр до 2024 года включительно, сообщает пресс-служба МОК.

SBS получила права как на телевизионные, так и на интернет-трансляции Олимпиад и стала первой компанией, продлившей соглашение с МОК на столь долгий срок. На данный момент не определены еще организаторы Игр 2018, 2020, 2022 и 2024 годов.

"Мы рады продлить наше сотрудничество с SBS до 2024 года. Они остаются нашими партнерами на протяжении долгих лет, и я бы хотел поблагодарить их за вклад в олимпийское движение", - заявил президент МОК Жак Рогге.

Также МОК предоставил ARD и ZDF право на показ Олимпиад 2014 и 2016 годов в Германии, причем комитет впервые договорился с немецкими компаниями напрямую, минуя Европейский вещательный союз.

Южная Корея, Германия и Франция борются за право принять зимние Олимпийские игры 2018 года. Выборы страны-хозяйки пройдут в южноафриканском Дурбане 6 июля

Еврокомиссия намерена предоставить 10 миллионов евро для помощи 650 миллионам голодающих Северной Кореи

Голод в КНДР

Северная Корея столкнулась с нехваткой продовольствия в 1990-е годы, когда страну охватил голод. С тех пор КНДР регулярно получало гуманитарную помощь от международных организаций. С 2008 года Южная Корея поставляла северному соседу 400 тысяч тонн риса. Однако позднее КНДР решила отказаться от этого продовольствия из-за разногласий со своим южным соседом по вопросу ядерной программы.

Согласно официальной историографии КНДР, Ким Чен Ир родился 16 февраля 1942 года в лагере корейских партизан у подножия Пэктусана.

, говорится в сообщении ЕК в понедельник.

Средства, в первую очередь, пойдут на помощь детям до пяти лет, которые уже были госпитализированы с острым истощением, а также всем прочим детям, беременным и кормящим женщинам, пациентам больниц и пожилым людям.

Помощь оказывается "в самый сложный период худшего года для пищевой промышленности за последнее время", пишет Комиссия. ЕС отправляла экспертов в Северную Корею в июне.

"Миссия Евросоюза обнаружила, что государственный пищевой паек, от которого зависит две трети населения Северной Кореи, был сокращен с 400 грамм на человека в день в начале апреля до 150 грамм в июне (объем небольшой миски риса). Это менее 400 килокалорий, или пятая часть средней дневной потребности человека", - сообщает ЕК.

Поддержка должна быть выделена "через высокоцентрализованную систему, управляемую властями (страны)", отмечает ЕК. Мария Князева

Северная Корея взяла на себя на четыре недели функции председательствующей страны в действующей в Женеве Конференции по разоружению (КР), сообщает агентство Ассошиэйтед Пресс.

Ряд неправительственных организаций, в частности, UN Watch, выразили свое недовольство подобным ходом развития событий в связи с тем, что КНДР подозревается в разработке и создании оружия массового поражения.

Представитель миссии США при КР Дэвид Кеннеди (David Kennedy) отметил, что переход функции председательствующего государства к КНДР определен правилами организации.

Пока интересы США напрямую не затронуты, "все будет как обычно", отметил Кеннеди.

Конференция по разоружению - единственный многосторонний переговорный орган, занимающийся вопросами разоружения и контроля над вооружениями в глобальном масштабе. В ее рамках разработаны важнейшие договоры, внесшие существенный вклад в укрепление международной безопасности, в частности, Договор о нераспространении ядерного оружия.

Северная Корея объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет Безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях СБ ООН 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить ядерные испытания и запуски баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова.

Участниками шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова, начатых в 2003 году и фактически прерванных в конце 2008 года, являются две Кореи, Китай, Россия, США и Япония.Женева

Власти Северной Кореи привлекли студентов высших учебных заведений на масштабные стройки, запланированные правительством по случаю 100 лет со дня рождения Ким Ир Сена, которое будет отмечаться весной 2012 года, сообщило в пятницу агентство Рейтер со ссылкой на посла Великобритании в КНДР Питера Хьюса.

"Два года назад правительство объявило о постройке 200 тысяч единиц жилья в городе (Пхеньяне), который испытывает хронический недостаток в домах. На данный момент только 10 тысяч единиц жилья были построены, поэтому студенты университетов были привлечены для ускорения завершения строительства перед празднованиями в апреле 2012 года по случаю дня рождения основателя северокорейского государства Ким Ир Сена", - сказал Питер Хьюс.

По его словам, не все студенты привлечены на строительные работы.

"Для ясности отмечу, что университеты из-за этого не закрыты, учителя, аспиранты и иностранные студенты остаются в университетах", - отметил посол.

Решение правительства уже вступило в силу с 27 июня для всех университетов в КНДР. Как ожидается, "студенческие руки" на стройках будут востребованы все 10 месяцев до начала национальных торжеств

Около 3 миллионов иностранных гостей посетили Вьетнам за первую половину 2011 года, сообщает правительство страны. Рост въездного потока составил 18,1 процентов по сравнению с аналогичным периодом 2010 года.

За первые 6 месяцев текущего года с туристическими целями Вьетнам посетили 1,77 миллиона человек. Рост турпотока составил 11,2 процентов. При этом 493 000 иностранцев прибыли за отчетный период во Вьетнам с деловыми целями и почти 513 000 посетили страну, чтобы встретиться с родственниками.

Большинство туристов приехали во Вьетнам, воспользовавшись воздушным транспортом – почти 2,5 миллиона человек, что на 23,8 процентов больше, чем за 6 месяцев прошлого года.

Среди иностранцев лидерами по посещению Вьетнами остаются китайцы – из Поднебесной в страну за 6 месяцев прибыло 662 500 человека (+51,5% к прошлогоднему уровню). Самый большой скачек по посещению Вьетнама сделала Камбоджа - +77,4% к уровню 2010 года. Из Северной Кореи во Вьетнаме побывало 262 000 человек (+3,7%), из США - 239 000 гостей (+3,4%) и из Японии - 235 000 человек (+11,7%).

Напомним, что в ближайшее время Список Всемирного наследия ЮНЕСКО может пополниться двумя достопримечательностями Вьетнама. Так, в Список предложено внести Национальный парк Phong Nha Ke Bang и Цитадель Ho Dynasty.

Украина не планирует участвовать в программе ЕвроПРО, заявил журналистам в Страсбурге президент страны Виктор Янукович, передает УНИАН.

"Что касается ПРО, мы не собирались, не собираемся и, убежден, не будем собираться быть участниками строительства этой системы", - сказал Янукович.

Кроме того, президент Украины отметил, что страна не будет присоединяться к НАТО.

"Наша позиция остается неизменной. Мы были, есть и будем внеблоковой страной, как определил это закон о принципах внутренней и внешней политики", - подчеркнул президент.

При этом Янукович заявил, что сотрудничество с НАТО как Украины, так и России будет всегда идти на пользу системе европейской безопасности.

15 июня Чехия сообщила, что не сможет разместить на своей территории центр ЕвроПРО.

ЕвроПРО, согласно заявлениям Вашингтона, должна защитить страны НАТО от ракетного удара со стороны КНДР, Ирана, Сирии и Ливии. Планы США по размещению в Европе элементов системы противоракетной обороны являлись одной из главных проблем в отношениях с Россией. Создание позиционного района ПРО в Польше и Чехии вызвало резкую критику со стороны Москвы. Российские власти недовольны имеющимися гарантиями по ЕвроПРО.

«Можем шарахнуть»

Белорусские челноки угрожают Лукашенко бесконечной забастовкой, если тот закроет границы

На пропускном пункте белорусско-польской границы близ Гродно — длиннющая очередь. Здесь собрались в основном челноки, которым надо попасть в Польшу, чтобы продать там белорусские товары. Скоро все они могут остаться без работы — в пятницу президент Белоруссии Александр Лукашенко заявил, что в случае «экономической катастрофы» в стране он может закрыть границы.

«Начиналось все банально: нужны были деньги на покупку машины, а валюты не купить. Вот и стал вывозить все, что можно вывозить, — лишь бы какую-то валюту получить», — рассказывает корреспонденту «МН» 35-летний Игорь. Совсем недавно он работал водителем троллейбуса, но после неофициальной девальвации, т.е. когда доллар пропал из обменников, уволился, ушел в челночный бизнес и стал ездить в Польшу.

42-летняя Анастасия, наоборот, челнок с большим стажем. Она «возила сигареты в Польшу еще с детства», и если у нее «отобрать этот хлеб», она не знает, чем заниматься. «У меня же ни специальности, ни опыта работы, ни связей в местном горисполкоме, чтобы кто-то куда-то мог меня пристроить. А детей кормить надо», — рассказывает она.

На противоположной стороне границы, в Польше, тоже очередь, примерно пятикилометровая. В ней порядка 500 автомобилей, около 80% из них с транзитными номерами. Это «гонщики» пытаются ввезти в страну как можно больше автомобилей до 1 июля, когда пошлины на импортные автомобили здесь сравняются с российскими. «На работе сегодня можно зарабатывать $200 — это самое большое, — говорит водитель трехлетней Audi Allroad, недавний выпускник экономического факультета Вадим. — Я уже ввожу в страну одиннадцатый автомобиль с начала года. Отдаю перекупщикам, а те их уже «сплавляют» в Россию. На каждой чистыми получается порядка $2 тыс. Вот тебе и арифметика!»

Всех этих людей недавние заявления Александра Лукашенко относительно возможного перекрытия импорта очень встревожили. К тому, чтобы сделать свою страну полностью закрытой от мира, президента подталкивает экономическая обстановка: в январе-мае 2011 года отрицательное сальдо внешней торговли Белоруссии выросло до $2,8 млрд. «Мы вас и оденем, и накормим за белорусские рубли», — заявил Лукашенко на пресс-конференции.

Россию, на долю которой приходится 51% белорусского импорта, слова Лукашенко тоже обеспокоили. Замминистра экономического развития России Андрей Слепнев заявил, что в случае перекрытия импорта Кремль может оставить Лукашенко без кредита ЕврАзЭС, о котором уже вроде бы есть договоренность. Правда, глава Минфина Алексей Кудрин уточнил, что запрет импорта Белоруссией «в данном случае не попадает под условия кредита».

Белорусский политолог Александр Класковский не верит в то, что Лукашенко способен полностью закрыть границы: «Во-первых, он говорил о том, что мы экспортно ориентированная экономика, а во-вторых, во время пресс-конференции глава государства дал намек Западу, что готов к диалогу с ним».

Стоящие же в очереди на границе люди готовятся к худшему. «Это начало конца, — объясняет корреспонденту «МН» 52-летний челнок на стареньком Volkswagen Passat, отказавшийся называть свое имя. — Сначала официальный импорт перекроют, затем запретят людям за границу выезжать, а потом мы станем Северной Кореей и будем дохнуть с голоду». «Наш президент же не раз говорил, что он коммунист. А как при коммунизме люди за рубеж ездили? Лукашенко же невыездной. Вот и нас такими сделают», — подхватывает седовласый, но еще далекий от пенсионного возраста «гонщик», гнавший из Германии маленькую Toyota Yaris для дочери.

Большинство из этих людей, как они сами признаются, «простаивают жизнь в очередях». Для многих из них играть на разнице в ценах на товары в Белоруссии и Польше — единственный способ существования. За сутки они три-четыре раза могут пересечь белорусско-польскую или белорусско-литовскую границу. Из Белоруссии они вывозят спирт, сигареты, топливо, а с недавнего времени и сахар с крупами. Большинство челноков очень редко пробирается в глубь Евросоюза дальше чем на 3–5 км. Им нужно быстро разгрузиться и тут же стать в очередь на пункте пропуска, чтобы попасть домой с новым грузом, приобретенным у «партнеров», — дешевыми ноутбуками, фотокамерами, мобильными телефонами, фруктами и овощами, одеждой, обувью, автомобильными запчастями.

Если возить только разрешенные товары и только в дозволенных количествах, за одну ходку можно заработать около $50. Белорусские челноки, по их собственному признанию, привыкли за сутки зарабатывать около 100 у.е. Те же, кто занимается контрабандой, могут зарабатывать и до тысячи долларов в день. Они покупают дорогущие джипы вроде BMW X5, Audi Q7, Volkswagen Touareg и другие и загоняют их «специалистам», которые за $5–8 тыс. «готовят» машину к рейсам: наваривают дополнительные скрытые баки, вынимают электронику, чтобы создать ниши, куда можно прятать контрабандные товары. После того как Лукашенко запретил челнокам ездить с полными баками за рубеж чаще одного раза в пять дней, традиционных «бензовозов» становится все меньше, а челноков на джипах — все больше: на перевозке дозволенного сегодня особенно не заработаешь.

О возможных протестах в очереди говорят неохотно, но, по словам собравшихся, пикетировать таможенные пункты пропуска готов почти каждый. «Он обещал «шарахнуть», если будем протестовать, — почти шепчет, осторожно озираясь по сторонам, 41-летний Владимир, который занимается этим бизнесом уже больше десяти лет. — Но мы же тоже люди, а не звери. И тоже можем «шарахнуть». Тут настроение такое: если нам надавят на горло, мы терпеть не будем». Влад Шустов

По итогам саммита «группы восьми» в Довиле президент России Дмитрий Медведев сказал журналистам: «У меня от вас нет тайн, тем более по такой несложной теме, как противоракетная оборона. Я не очень доволен реакцией на мои предложения с американской стороны и со стороны вообще всех стран НАТО… Потому что мы теряем время… Что такое 2020 год? Это тот год, когда завершится выстраивание четырехэтапной системы так называемого адаптивного подхода. После 2020 года, если мы не договоримся, начнется реальная гонка вооружений».

Также он отметил, что никто из западных партнеров не может ему объяснить, какие и чьи ракеты должна перехватывать ЕвроПРО ближе к 2020 году (т.е. когда НАТО планирует четвертый этап развертывания ПРО с потенциалом сбивать межконтинентальные ракеты). «Значит, вывод простой: тогда это против нас», – заключил он. Не прояснила ситуацию с ЕвроПРО и июньская встреча министров обороны в рамках Совета Россия–НАТО.

А ЕСТЬ ЛИ РАКЕТЫ?

Противоракетная оборона – это один из самых комплексных и противоречивых вопросов современной военно-стратегической, технической и политической проблематики, по которому ведут споры специалисты, посвятившие теме много десятилетий.

По свидетельству многих авторитетных российских и зарубежных военных экспертов, поскольку речь идет о южных азимутах Европы, сейчас ракетами средней дальности (т.е. 1000–5500 км) обладают Пакистан, Иран, Израиль, Саудовская Аравия.

Ракеты меньшей дальности (до 1000 км) есть у Турции, Сирии, Йемена, Египта, Ливии.

Нет непреодолимых технических препятствий, чтобы значительно увеличить дальность баллистических носителей за счет снижения полезной нагрузки и других мер. Например, дальность иранских ракет «Шехаб-3» можно повысить таким образом с 1500 до 2300 км, разрабатываемая ракета «Шехаб-4» будет иметь дальность 3000 км, а «Шехаб-5» и «Сейджил» – еще больше. По оценкам ряда экспертов, через 10–12 лет Иран может создать ракеты межконтинентального класса, но и ракеты средней дальности будут перекрывать континент до Испании, Норвегии и Красноярска. Исход арабских революций пока непредсказуем. Скорее всего в конечном итоге новые режимы будут более националистическими и религиозными. А это – питательная почва для появления целой группы новых «пороговых» стран на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Сейчас межконтинентальных ракет действительно нет, но ждать, когда они появятся, было бы опрометчиво. Ведь развертывание и отработка ПРО (тем более с неядерным перехватом) – намного более инновационный, технически рискованный и капиталоемкий процесс, чем развитие наступательных ракетных носителей, технология которых давно отработана. К тому же от ПРО требуется гораздо более высокая гарантия эффективности, чем от наступательных ракет. В случае отказа ракеты какой-то объект на территории противника не будет поражен, а если не сработает ПРО, то от одной ракеты погибнут сотни тысяч граждан своей страны. Эта фундаментальная асимметрия в требованиях к эффективности стратегических наступательных и оборонительных вооружений была одной из главных причин, по которым за прошедшие сорок с лишним лет масштабные системы ПРО территории СССР/России и США так и не были развернуты.

Эта же асимметрия затрудняет однозначное разграничение между ПРО от ракет средней дальности (РСД с дальностью 1000–5500 км) и от межконтинентальных баллистических ракет (МБР с дальностью более 5500 км). Совершенствование систем антиракет с увеличением их скорости и дальности может технически придать им потенциал перехвата МБР, (как с пресловутым проектом системы SM-3Block IIB для четвертого этапа развертывания американской программы ПРО в 2020 году). Но одновременно это даст им гораздо большую эффективность против РСД, и едва ли обороняющаяся сторона откажется от такой возможности. Никому не приходит в голову ставить ограничения для дальности и скорости будущих российских систем типа С-500 или модернизированной Московской ПРО А-135. Соединенные Штаты и НАТО приняли «Поэтапный адаптивный подход» к созданию ПРО для Европы (ПАП) для отражения нынешних и будущих ракет Ирана и отказываются каким-либо образом его ограничивать (См. материалы Евгения Бужинского и Александра Храмчихина в «НВО» от 3–9 июня 2011 года).

В духе «перезагрузки» отношений в 2008–2010 годах США и Россия, а также Совет Россия–НАТО приняли ряд деклараций о совместном развитии систем ПРО. Россия предложила концепцию общей «секторальной» ПРО, по которой РФ и НАТО защищали бы друг друга от ракет с любых направлений. НАТО выступила за самостоятельные, но сопряженные по ряду элементов системы ПРО. Были созданы контактные группы на правительственном уровне и влиятельные комиссии экспертов. Они сделали серьезные предложения о принципах и первых практических шагах такого сотрудничества, в частности: создание центра оперативного обмена данными систем предупреждения о пусках ракет (ЦОД), возобновление совместных противоракетных учений, общая оценка ракетных угроз, критерии и принципы стабилизирующих систем ПРО и транспарентности их развития и пр.

Тем не менее при всей привлекательности упомянутых инициатив, как говорится, воз и ныне там. Прошедший саммит в Довиле продемонстрировал растущие разногласия в этой области. Основная причина, видимо, в том, что нельзя решать проблему изолированно. Ведь противоракетные системы встроены в более широкий контекст военной политики сторон и их военно-политических отношений. И в этом контексте есть большие препятствия для сотрудничества в столь кардинальной и деликатной сфере, как ПРО. Без их преодоления будет бесконечное хождение по кругу деклараций, абстрактных схем и предложений, которое никогда не обретет практического характера.

АМЕРИКАНСКИЕ НЕУВЯЗКИ

Во-первых, в курсе Вашингтона есть большие нестыковки, которые вызывают естественные подозрения Москвы об истинных целях ПАП развития ПРО. И дело вовсе не в том, что у Ирана пока нет ни МБР, ни ядерного оружия. О ракетах было сказано выше, и есть серьезные причины подозревать наличие военной ядерной программы Ирана (подтвержденные претензиями со стороны МАГАТЭ и лежащие в основе шести резолюций Совета Безопасности ООН).

Дело в другом: США не раз официально заявляли, что ни за что не допустят обретения Ираном ядерного оружия (подразумевая, видимо, и решимость Израиля не допустить этого). А раз так, то стоит ли создавать крупную систему ПРО для защиты от ракет в обычном оснащении? В отличие от ядерных ракет ущерб от удара таких носителей был бы незначителен. Для его предотвращения вполне можно полагаться на потенциал разоружающего удара и массированного возмездия с применением высокоточных обычных систем, столь эффективно использованных в Югославии, Ираке, Афганистане и Ливии.

Иногда представители Вашингтона говорят, что система ПРО будет сдерживать Иран от создания ракетно-ядерного оружия. Это весьма сомнительно. Скорее наоборот, такая система воспринимается в Тегеране как свидетельство того, что США в конце концов смирятся с вступлением Ирана в «ядерный клуб» – недаром иранское руководство никогда не протестовало против американской программы ПРО. С точки зрения Тегерана, чем масштабнее ПРО США – тем лучше: ведь она раскалывает Москву и Вашингтон, что позволяет Ирану продвигать все дальше свои программы.

Однако в России многие чувствуют, что противодействием иранской угрозе противоракетная программа едва ли ограничивается, и тут американцы явно что-то недоговаривают. Помимо новых потенциальных арабских претендентов в ракетно-ядерный клуб есть острейшая проблема Пакистана, который в случае прихода к власти исламистов превратится во второй Иран, но уже с готовыми ракетами и ядерными боеголовками к ним. Но по понятным причинам США не могут открыто говорить об этой угрозе, чтобы не дестабилизировать своего нынешнего союзника, от которого зависит операция в Афганистане.

Наконец, есть фактор Китая, с которым США всерьез готовятся к долгосрочному региональному (Тайвань) и глобальному соперничеству в обозримый период XXI века. На противостояние с КНР все больше нацеливаются и наступательные ядерные силы США, и их высокоточные средства большой дальности в обычном оснащении (КРМБ), и новейшие разработки частично-орбитальных ракетно-планирующих систем (Минотавр Лайт IV). Программа ЕвроПРО – это элемент глобальной противоракетной системы наряду с ее районами развертывания на Дальнем Востоке, Аляске и в Калифорнии. Она направлена против ограниченного ракетно-ядерного потенциала Китая, чтобы как можно дальше отодвинуть время достижения им ракетно-ядерного паритета и взаимного ядерного сдерживания с США. Но и об этом Вашингтон не может сказать открыто, чтобы не провоцировать КНР на форсированное ракетное наращивание, не пугать еще больше Японию и Южную Корею и не подталкивать их к ядерной независимости.

Мир, в котором США становятся уязвимы для ракетно-ядерного оружия растущего числа стран, включая экстремистские режимы, – это новая и пугающая их окружающая военно-стратегическая среда, с которой они не желают примириться. Вспомним, как болезненно, долго и трудно, через какие кризисы и циклы гонки вооружений в 60–70-е годы Вашингтон приходил к признанию неизбежности паритета и своей уязвимости для ракетно-ядерного оружия СССР. Не стоит забывать и тревогу, с которой Советский Союз реагировал на развертывание Китаем ракет средней дальности, а потом и МБР в 70–80-е годы. Сохранение Московской системы ПРО А-135 в большой мере определялось китайским фактором.

Ключевой вопрос для Москвы в том, может ли эта глобальная противоракетная система в конечном итоге повернуться против России. Самые авторитетные российские специалисты (например, генералы Виктор Есин и Владимир Дворкин, академик Юрий Соломонов наряду со многими другими) утверждают: как нынешняя, так и прогнозируемая на 10–15 лет вперед американская ПРО не способна существенно повлиять на российский потенциал ядерного сдерживания. В рамках нового Договора СНВ и даже при дальнейшем понижении его потолков (скажем, до 1000 боеголовок) попытка создать ПРО для защиты от российских стратегических сил потребовала бы таких колоссальных средств и дала бы столь сомнительные плоды, что нанесла бы ущерб безопасности самих США. Тем более что возникли бы новые и более приоритетные угрозы, в противодействии которым Вашингтон нуждается в сотрудничестве, а не в новой конфронтации с Москвой. При этом, разумеется, непреложным условием является поддержание достаточного потенциала стратегических ядерных сил (СЯС) России в рамках Договора СНВ, чтобы ни у кого не возникло соблазна изменить в свою пользу стратегический баланс с помощью глобальной ПРО.

Другое дело, что совершенно неприемлемо нежелание Вашингтона допустить возможность корректировки программы ПРО в будущем. Раз программа называется адаптивной, то она должна предусматривать возможность поправок не только в качестве реакции на угрозу, но и в зависимости от развития сотрудничества с Москвой. Однако Вашингтон до сих пор не определился с тем, какого вклада он ждет от России. Большие препятствия создает прямо-таки оголтелая позиция по вопросу ПРО республиканской оппозиции в Конгрессе США. Похоже, что пока США намерены реализовать намеченную программу самостоятельно, а от России им было бы достаточно политического согласия не возражать и не чинить препятствий.

Такой вид «сотрудничества» не привлекает Россию, она требует совместного планирования и осуществления программы ЕвроПРО на равноправной основе. Впрочем, равноправие – это привлекательный лозунг, но он должен дополняться конкретикой с учетом различий сторон в экономическом, военно-техническом и геостратегическом отношениях, а также в восприятии угроз.

ГЛАВНАЯ АСИММЕТРИЯ

Для сотрудничества государств в развитии столь сложной, дорогостоящей и политически значимой системы, как ПРО, нужно согласие в определении ракетных угроз. Некоторые союзники США по НАТО не вполне разделяют оценки Вашингтона в отношении Ирана, но поддержали ПАП как новое связующее звено солидарности НАТО в условиях растущих трудностей операции в Афганистане, а также с расчетом на экономические и технологические выгоды взаимодействия.

С Россией у США есть большие различия в оценке угроз. И главное не в разных прогнозах эволюции ядерной и ракетной программ Ирана. Если называть вещи своими именами, то основное различие в том, что большинство политического и стратегического сообщества России не считают ракетную угрозу Ирана (и КНДР) сколько-нибудь серьезной и полагают, что традиционного ядерного сдерживания вполне достаточно. А главную угрозу видят со стороны США и НАТО. Об этом открыто сказано в новой российской Военной Доктрине от 2010 года, где в списке военных опасностей действия и вооружения США и НАТО (включая их противоракетные системы) стоят на первых четырех позициях, а распространение ракет и оружия массового уничтожения, против которых может создаваться ПРО, – лишь на шестом месте.

Это обстоятельство резко сужает, если вообще не аннулирует, основу для сотрудничества России и НАТО в развитии ПРО. Делать вид, что этого нет, и как ни в чем не бывало обсуждать на всех уровнях проекты совместной ПРО – означает вести бесконечный словесный менуэт. Пора прямо и открыто включить эту тему в диалог по ПРО. Иначе проблема, оставаясь в тени, будет и далее блокировать любые возможности сотрудничества.

Довольно странно выглядит на этом фоне и предложенный Москвой проект «секторальной» ПРО, согласно которому Россия возьмет на себя ответственность за оборону НАТО, а та будет защищать Россию. Причем устами официальных представителей предлагался даже двойной контроль над «кнопкой», единый периметр обороны, распределение секторов отражения ракет. Если это тест на искренность намерений Запада, то он слишком прозрачен. Ведь в НАТО прекрасно понимают, что сама Россия в контексте ее общей военной политики не положится на США в защите своей территории от ракетно-ядерного удара.

ЦЕЛЬ УЧАСТИЯ

В Довиле российский президент сказал: «…Мы должны получить гарантии: что это не против нас. Нам такие гарантии никто не дал».

Практически любая система обороны от баллистических носителей оружия имеет техническую способность перехватить какое-то количество стратегических ракет или их элементов на траекториях полета. Это относится и к Московской ПРО А-135, и к будущей системе С-500, согласно обещаниям ее разработчиков. Как свидетельствуют специалисты, даже существующие американские системы типа ТХААД и «Стандарт-3» имеют некоторый потенциал перехвата МБР.

Но для оценки стратегического влияния ПРО на такой крупный ядерный потенциал сдерживания, как российский, нужно учитывать возможности обороны в совокупности всех ее элементов по отражению первого, ответно-встречного или ответного удара другой стороны с учетом всех ее ресурсов. Также нужна реалистическая оценка катастрофических последствий потери всего нескольких (не говоря уже о нескольких десятках) городов для любой сверхдержавы XXI века. Не декларации и даже не юридически обязывающие соглашения с Западом (из которых, как показал опыт, можно выйти), а существующий и прогнозируемый российский потенциал СЯС, который никак не ограничивается новым Договором СНВ, – вот главная и неразменная гарантия того, что ПАП не будет направлен против России ввиду неспособности сколько-нибудь ощутимо повлиять на ее потенциал сдерживания.

Дополнительно военно-техническое участие России в программе ЕвроПРО – в зависимости от объема этого участия – предоставит большую или меньшую гарантию влиять на характеристики противоракетной системы.

Периодически повторяющиеся угрозы в адрес Запада («…если мы не договоримся, начнется гонка вооружений») производят, видимо, не очень большое впечатление. Разумную модернизацию СЯС и ТЯО Россия должна вести в любом случае («Тополь-М/Ярс», «Булава-30», «Искандер»), включая развитие технических средств преодоления любой системы ПРО на всех участках траектории. А избыточные вооружения (вроде новой жидкостной тяжелой многозарядной МБР шахтного базирования) лишь отвлекут финансовые ресурсы от действительно необходимых программ и других кричащих нужд обороны.

Для Запада очевидно, что настойчивое требование гарантий со стороны России есть свидетельство того, что главный мотив ее возможного участия в программе – не противодействие ракетной угрозе третьих стран (в которую она не очень верит), а получение военно-технических доказательств невозможности ее использования против МБР, то есть ограничение боевой эффективности ЕвроПРО. Участие в программе обороны не с целью обороны, а ради ее ограничения – это весьма зыбкая основа для сотрудничества. Тем не менее для отдельных характеристик это в принципе возможно (дислокация антиракет, способность их систем наведения к перехвату на активном участке траектории и пр.). Но в других аспектах, поскольку грань между системами перехвата МБР и РСД размыта, Вашингтон едва ли пойдет на существенные ограничения эффективности системы против Ирана и других стран, имеющих ограниченный ракетный потенциал.

ДВЕ ОБОРОНЫ

До сих пор обсуждение совместной ПРО шло, как игра на половине шахматной доски. А другая половина остается в тени политического и экспертного внимания, хотя она оказывает на ход дел непосредственное влияние. Одним из высших приоритетов современной военной политики России и Государственной программы вооружений до 2020 года (ГПВ-2020) является развитие Воздушно-космической обороны (ВКО). Эта программа выглядит не менее внушительно, чем американская ПРО. Помимо модернизации существующих и создания новых элементов СПРН в составе РЛС наземного базирования и космических аппаратов (что, безусловно, в любом случае необходимо) планируется развернуть 28 зенитных ракетных полков, оснащенных комплексами С-400 «Триумф» (около 1800 зенитных управляемых ракет – ЗУР), а также 10 дивизионов (около 400 ЗУР) перспективной системы С-500. Кроме того, планируется обновление парка истребителей-перехватчиков (в числе 600 закупаемых самолетов), создание новой системы управления и интеграция в ней систем ПРО и ПВО, СПРН и контроля космического пространства. О приоритетности программы свидетельствует и то, что в ходе текущей военной реформы было принято решение увеличить планируемый контингент офицерского корпуса на 50% (со 150 до 220 тыс. человек) ради создания ВКО.

Военная Доктрина не скрывает, что ВКО предназначена для защиты от США и НАТО, ставя в качестве первоочередной задачи «своевременное предупреждение Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Российской Федерации о воздушно-космическом нападении…», а затем «обеспечение противовоздушной обороны важнейших объектов Российской Федерации и готовность к отражению ударов средств воздушно-космического нападения».

Понятно, что речь идет не о третьих странах или террористах, а о наступательных системах США, особенно оснащенных высокоточным обычным оружием (авиация, крылатые ракеты, частично-орбитальные ракетно-планирующие системы и пр.). И это еще один аспект темы, находящийся вне противоракетного диалога политиков и экспертов, но подспудно вполне ощутимо влияющий на него.

Совершенно очевидно, что в ее нынешней конфигурации российская ВКО для защиты от нападения США и НАТО несовместима с общей системой ПРО для прикрытия Европы. Но не может ведь Россия развивать две параллельные программы: одну вместе с НАТО для защиты друг друга («секторальный» проект), а другую для отражения ракетных ударов («воздушно-космического нападения») со стороны США и их союзников. Недаром весной 2011 года на заседании коллегии Министерства обороны, определяя мероприятия развития ВКО, президент Медведев призвал делать это «в контексте текущей ситуации, включая решение вопроса о нашем участии или неучастии в создаваемой системе европейской противоракетной обороны».

Поэтому участие России в программе ЕвроПРО – весьма искусственная и отвлеченная постановка проблемы. Скорее нужно говорить о совместимости ВКО с поэтапной программой НАТО.

По опыту прошедших двухлетних дискуссий на разных уровнях вокруг ПРО можно сделать уверенный вывод: они останутся бесплодным теоретическим упражнением, если помимо «Поэтапного адаптивного плана» США и его отношения к российскому потенциалу ядерного сдерживания в диалог не будут включены также российская Воздушно-космическая оборона и американские средства воздушно-космического нападения, которые она призвана отражать.

КОМУ ВЫГОДНО СОТРУДНИЧЕСТВО

Еще одно осязаемое препятствие на пути совместной ПРО состоит в том, что ни американский, ни российский военно-промышленные комплексы на деле не заинтересованы в сотрудничестве. Военные ведомства и промышленные корпорации США не хотят ни в чем ограничивать свою свободу рук в развитии системы, опасаются утечки технологических секретов, не хотят попадать в зависимость от России с ее многовекторной политикой. Их российские аналоги осуществляют программу ВКО, и если в ГПВ-2020 она составляет хотя бы одну пятую часть намеченного финансирования, то речь идет о сумме более 100 млрд. долл. Хотелось бы верить, что программу ВКО не затронет коррупция (по недавно нашумевшему заявлению военной прокуратуры, из Гособоронзаказа расхищается каждый пятый рубль). Но российским заказчикам и подрядчикам тоже вовсе ни к чему дотошный американский аудит и придирки комитетов Конгресса.

Оба военных истеблишмента не уверены в том, как впишется совместная ПРО в привычную и «накатанную» систему отношений взаимного ядерного сдерживания. Поэтому под разными предлогами блокируются даже такие бесспорные и простые первые шаги, как возрождение Центра обмена данными СПРН, совместные противоракетные учения. Поскольку реальные военные курсы обеих держав противоречат концепции совместной ПРО, наивно думать, что сотрудничество в этой сфере станет рычагом, который изменит всю военную политику сторон. Скорее получится наоборот, как пока и происходит. Военная политика меняется через собственные решения и международные договоренности. Ставить соглашение по ПРО в качестве предварительного условия переговоров по другим темам – значит обрекать весь процесс на длительный тупик.

Наконец, чтобы в таких сферах воплотить свою политическую волю в практику, президенты должны создавать государственные и промышленные структуры, имеющие задачу развивать сотрудничество и заинтересованные в нем.

НОВЫЙ ФОРМАТ

Можно придать процессу «второе дыхание», пересмотрев формат обсуждения проблемы и включив ряд важнейших, тесно связанных с ней вопросов, без которых тема ПРО «висит в воздухе».

Прежде всего следовало бы официально информировать западных партнеров о том, что Россия осуществляет собственную приоритетную и обширную программу ВКО, включая противоракетные системы. Страна не может делать две оборонительные системы: одну вместе с НАТО, а другую против нее. Нужно подчеркнуть, что основанием для ВКО служит озабоченность России рядом ударных средств, программ и концепций применения новейших неядерных вооружений США. Их ненаправленность против Росси и возможное ограничение (по типу включения в потолки Договора СНВ обычных боеголовок баллистических ракет) должны стать предметом следующего этапа переговоров о сокращении СНВ. Параллельно с ними Россия готова обсуждать ограничение ТЯО наряду с мерами возрождения адаптированного ДОВСЕ.

В случае успеха на этих треках Россия готова реструктурировать свою программу ВКО, ориентировать ее на отражение ракетных угроз третьих стран и сделать совместимой с ЕвроПРО. Со своей стороны, США и НАТО должны проявить готовность учесть озабоченности России, включая коррекцию программы ПРО в сторону совместимости с российской ВКО.

Четко определив свои приоритеты, Москва сможет в ходе «многоканальных» переговоров получить преимущества в одних вопросах за уступки в других. А остальное – искусство дипломатии, в котором Россия имеет замечательную историческую школу. Руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, Алексей Георгиевич Арбатов.

Россия > Армия, полиция > www.nvo.ng.ru, 17 июня 2011 > № 384144 Алексей Арбатов

Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики по текущей ситуации в мире и основным международным вопросам

Российская Федерация и Китайская Народная Республика (далее именуемые сторонами), исходя из общности позиций по основным международным вопросам, отмечая важность формирования позитивной, объединительной повестки дня в международных отношениях, поиска солидарных ответов на современные вызовы в целях обеспечения устойчивого социально-экономического развития, а также растущую взаимозависимость государств и необходимость упрочения многосторонних правовых начал в мировой политике, заявляют о нижеследующем:

1. Стороны отмечают, что сегодня, в условиях стремительных процессов глобализации, усиливающейся взаимозависимости государств, взаимопроникновения экономик и культур, вся система международных отношений находится на переломном этапе, переживает перемены. Мировой финансовый кризис продемонстрировал неэффективность существующей системы глобального управления, не отражающей реалии современной политики, экономики и финансов. Активно идет процесс ее трансформации на полицентричной основе. На первый план в международных отношениях выходит общая для всех стран задача реформирования финансовой архитектуры таким образом, чтобы не допустить повторения масштабных кризисных явлений в будущем. Наряду с этим сохраняются такие угрозы, как региональные и локальные конфликты, стихийные бедствия и техногенные катастрофы, распространение оружия массового уничтожения, терроризм, трансграничная преступность, дефицит продовольствия, изменение климата. Эффективно противодействовать подобным вызовам и угрозам, имеющим глобальный характер, можно только солидарными усилиями всех государств.

2. Стороны поддерживают центральную координирующую роль ООН в международных делах, обеспечении мира, содействии развитию и многостороннему сотрудничеству. Они намерены развивать взаимодействие по вопросу реформирования Совета Безопасности ООН при общем понимании необходимости повышения представительности Совета и поддержания его эффективности. Стороны выразили поддержку действующему формату межправительственных переговоров, в ходе которых открытая и равноправная дискуссия по реформе Совета Безопасности ООН была бы ориентирована на достижение «пакетного» решения, пользующегося максимально широким согласием государств – членов ООН, не ограничивалась бы искусственными временными рамками и включала бы все предлагаемые модели реформирования. Стороны считают, что принятие модели, предусматривающей поэтапное решение этого вопроса, и поспешное продвижение предложений по реформе Совета Безопасности ООН не способствуют достижению согласия.

3. Стороны поддерживают усилия «Группы двадцати» в сфере совершенствования управления глобальной экономикой и финансами, рассматривают ее в качестве главного форума международного экономического сотрудничества. Они выступают за наращивание темпов работы «Группы двадцати» в целях стабилизации международных финансовых рынков, достижения уверенного, устойчивого и сбалансированного роста, реформирования мировой валютно-финансовой системы, противодействия торговому протекционизму, а также повышения внимания к проблематике развития. Китайская сторона приветствует инициативу российской стороны принять саммит «Группы двадцати» в 2013 году.

Китайская сторона выступает за присоединение Российской Федерации к Всемирной торговой организации до конца 2011 года.

4. Стороны подчеркивают важное значение, которое они придают сотрудничеству в рамках БРИКС. Они приветствуют итоги Третьей встречи глав государств и правительств БРИКС, прошедшей 14 апреля 2011 года в г.Санья (о. Хайнань, КНР) и продемонстрировавшей рост международного авторитета данного объединения. Присоединение к нему ЮАР имеет важное значение для содействия сотрудничеству в рамках БРИКС. Стороны будут и далее усиливать координацию и наращивать сотрудничество в рамках БРИКС и совместно с остальными участниками объединения реализовывать Саньяскую декларацию и План действий, принятые на Третьей встрече глав государств и правительств БРИКС.

5. Стороны приветствуют итоги состоявшегося в г.Астане 15 июня 2011 года юбилейного заседания Совета глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и с удовлетворением отмечают важную роль, которую ШОС играет в поддержании региональной безопасности, углублении взаимного доверия и добрососедства, развитии практического сотрудничества между государствами – членами.

Стороны намерены наращивать взаимодействие в интересах поддержания мира и стабильности в регионе ШОС. Стороны придают большое значение дальнейшему совершенствованию договорно-правовой базы ШОС в области противодействия новым угрозам и вызовам, а также наращиванию практических шагов по борьбе с терроризмом, незаконным оборотом наркотиков и оргпреступностью. Стороны подтверждают намерение развивать сотрудничество в соответствии с вступившим в силу Соглашением между правительствами государств – членов ШОС о сотрудничестве в области обеспечения международной информационной безопасности от 16 июня 2009 года.

Стороны считают необходимым укреплять экономическое и гуманитарное сотрудничество в рамках ШОС, концентрируя усилия на реализации конкретных проектов. Стороны продолжат тесное взаимодействие по всем вопросам повестки дня ШОС в период председательства в ней Китайской Народной Республики (2011–2012 годы).

Стороны привержены основополагающему принципу открытости ШОС, зафиксированному в ее Хартии, и считают, что утверждение типового Меморандума об обязательствах государства – заявителя в целях получения статуса государства – члена ШОС стало новым шагом на пути формирования правовой базы расширения ШОС.

6. Стороны настроены на дальнейшую активизацию сотрудничества в формате Россия – Индия – Китай, подтверждают готовность углублять трехстороннее взаимодействие по глобальным и региональным проблемам, в том числе координацию усилий трех стран в рамках ООН и многосторонних объединений в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР).

7. Стороны поддерживают дальнейшее укрепление сотрудничества в борьбе с терроризмом на основе международных антитеррористических конвенций, Глобальной контртеррористической стратегии ООН и резолюций Совета Безопасности ООН по борьбе с терроризмом. Стороны договорились совместными усилиями развивать взаимодействие в сфере борьбы с новыми вызовами и угрозами между секретариатами ШОС и АСЕАН, подчеркивают значимость работы Специальной группы АТЭС по борьбе с терроризмом.

8. Стороны подтверждают свою поддержку высокой цели построения безъядерного мира и намерение двигаться к ее достижению на основе принципов поддержания стратегической стабильности и отсутствия ущерба для безопасности государств.

Стороны считают, что проблемы распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки должны решаться прежде всего политическими и дипломатическими методами в рамках норм международного права и в интересах укрепления международной безопасности. Они выступают за развитие сотрудничества в области мирного атома при условии выполнения международных обязательств о нераспространении ядерного оружия, а также за содействие универсализации Соглашения с МАГАТЭ о гарантиях и Дополнительного протокола к нему.

Стороны подчеркивают важное значение Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и намерены всемерно содействовать реализации Плана действий, принятого в мае 2010 года на Конференции по рассмотрению действия Договора.

9. Стороны придают большое значение углублению взаимопонимания по проблемам противоракетной обороны, подчеркивают приоритетность политико-дипломатических методов противодействия вызовам и угрозам в ракетной области, необходимость сохранения глобального стратегического баланса и стабильности, учета интересов всех государств в вопросах безопасности.

Стороны обращают внимание на необходимость обеспечения безопасности космического пространства, предотвращения возникновения конфликтных ситуаций любого рода и гарантирования свободы доступа в космос. Они выступают за консолидацию усилий международного сообщества по обеспечению безопасности в космосе, содействию его мирному использованию, выработке в рамках Конференции по разоружению в Женеве юридически обязывающего Договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов.

10. Стороны намерены укреплять сотрудничество в целях продвижения международного сообщества к принятию в рамках ООН правил поведения в области обеспечения международной информационной безопасности.

11. Стороны осознают, что проблема климатических изменений является серьезным вызовом, стоящим перед всем человечеством. Международное сообщество должно усилить сотрудничество на основе Рамочной конвенции ООН по изменению климата и ее Киотского протокола, совместно противостоять климатическим изменениям. Стороны согласились развернуть сотрудничество с тем, чтобы добиваться на Дурбанской конференции в соответствии с мандатом Балийской дорожной карты, на основе принципа «общей, но дифференцированной ответственности» позитивных результатов в деле всесторонней, эффективной и устойчивой реализации Конвенции и ее протокола.

12. Стороны намерены активно укреплять доверие и сотрудничество, содействовать формированию общего и неделимого пространства безопасности и стабильности в Евро-Атлантическом и Евразийском регионах без разделительных линий, конфликтов, сфер влияния и зон с разным уровнем безопасности.

Стороны отмечают, что российская инициатива Договора о европейской безопасности придала импульс развитию конструктивной дискуссии о путях построения системы общерегиональной коллективной безопасности и сотрудничества по самому широкому спектру вопросов.

13. Стороны считают, что сотрудничество в АТР должно строиться на открытости, инклюзивности, поиске точек соприкосновения, взаимопонимания и компромиссов, общих интересах. Стороны подтверждают намерение предпринимать скоординированные усилия, способствующие созданию в регионе открытой, транспарентной и равноправной архитектуры безопасности и сотрудничества, основанной на нормах и принципах международного права, признании неделимости безопасности и учете взаимных интересов всех государств. Стороны будут активно взаимодействовать друг с другом и государствами АТР в деле продвижения принципов совместной российско-китайской инициативы по сотрудничеству в АТР, содержащейся в Совместном заявлении о всестороннем углублении российско-китайских отношений партнерства и стратегического взаимодействия от 27 сентября 2010 года.

Стороны исходят из того, что стратегическое партнерство и сотрудничество между ними являются весомым фактором поддержания мира, стабильности и процветания в АТР. Стороны накопили богатый опыт двустороннего сотрудничества в вопросах безопасности и готовы делиться им с другими государствами региона.

14. Стороны выступают за укрепление роли различных многосторонних объединений в АТР и их взаимодополняемость в целях создания благоприятных условий для мира, стабильности и процветания в регионе.

Стороны придают особое значение механизму Восточноазиатских саммитов как важному форуму, объединяющему государства АТР. Стороны продолжат укреплять роль Восточноазиатских саммитов как основной площадки стратегического диалога с участием лидеров государств АТР в интересах развития региона и поддержания в нем безопасности.

Стороны также высоко оценивают вклад в укрепление безопасности и сотрудничества в АТР таких региональных объединений, как ШОС, Региональный форум АСЕАН по безопасности, механизм Совещания министров обороны государств – членов АСЕАН с партнерами по диалогу, форум «Азия – Европа», Ассоциация регионального сотрудничества государств Южной Азии, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии, Диалог по сотрудничеству в Азии, Балийский демократический форум.

Стороны подтверждают готовность к тесному двустороннему взаимодействию по вопросам повестки дня многосторонних региональных форумов, участниками которых они являются.

15. Стороны поддерживают важную роль форума «Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество» в углублении торгово-экономического сотрудничества в АТР, выступают за дальнейшее развитие региональной экономической интеграции на открытой, всеобщей, взаимовыгодной и недискриминационной основе. Они намерены расширять взаимодействие в рамках АТЭС, особенно в контексте предстоящего в 2012 году председательства Российской Федерации в этом форуме, в том числе по таким направлениям, как либерализация и облегчение условий торговли и инвестиций, технико-экономическое сотрудничество, региональная экономическая интеграция, продовольственная безопасность, совершенствование транспортно-логистических систем, активное изучение возможностей сотрудничества в целях модернизации.

16. Китайская сторона подтверждает поддержку усилий Российской Федерации по защите своих коренных интересов и содействию региональному миру и стабильности в Закавказье и в Содружестве Независимых Государств, развитию сотрудничества и интеграции на пространстве Содружества Независимых Государств.

Поддержание мира и стабильности в Центральной Азии, стимулирование экономического развития и процветания являются приоритетными задачами всех дружественных народов, проживающих в регионе. Стороны продолжат на двусторонней основе и в рамках ШОС укреплять взаимодействие с государствами региона в сферах политики, безопасности, торговли и экономики.

Стороны отмечают важность усилий руководства Киргизской Республики, направленных на преодоление существующих в стране трудностей, обеспечение ее продвижения по пути демократии, межнационального согласия и экономического развития, готовы и в дальнейшем оказывать необходимую помощь и поддержку народу Киргизии.

17. Стороны согласны в том, что ядерная проблема Корейского полуострова может быть решена только политико-дипломатическими методами в рамках шестисторонних переговоров, подтверждают готовность продолжать тесное взаимодействие друг с другом и остальными участниками переговоров в целях скорейшего восстановления шестистороннего процесса на основе неукоснительного выполнения Совместного заявления КНР, КНДР, России, РК, США и Японии от 19 сентября 2005 года.

Стороны убеждены, что формированию условий для возобновления переговоров способствовало бы снижение уровня военной активности в регионе. Они также выражают намерение продолжать прилагать усилия в целях создания в Северо-Восточной Азии многостороннего механизма обеспечения мира и безопасности.

18. Стороны будут неукоснительно придерживаться курса на скорейшее урегулирование ситуации вокруг иранской ядерной программы политико-дипломатическими средствами, обеспечение права Ирана на мирное использование атомной энергии в качестве государства – члена ДНЯО и одновременное восстановление уверенности международного сообщества в исключительно мирном характере иранской ядерной программы. Решение этого вопроса будет способствовать развитию полномасштабного сотрудничества Ирана и международного сообщества в различных сферах и укрепит режим нераспространения и международную безопасность. Стороны считают, что диалог и переговоры, развернутые на основе последовательности, равноправия и взаимной выгоды, являются единственно верным путем для всестороннего, долговременного и должного решения данной проблемы.

19. Стороны считают, что поиск разрешения ситуации в странах Ближнего Востока и Северной Африки должен происходить в правовом поле и политическим путем, через развертывание широкого национального диалога о восстановлении стабильности и общественного порядка, продвижение демократических и экономических реформ. Стороны призывают разрешать споры мирными средствами. Международное сообщество может предоставить конструктивную помощь в целях скорейшей стабилизации обстановки в регионе и в соответствующих странах в целях недопущения осложнения ситуации, однако внешние силы не должны вмешиваться во внутренние процессы в странах региона.

20. Стороны выражают озабоченность кризисной ситуацией в Ливии. Во избежание дальнейшей эскалации насилия необходимо обеспечить неукоснительное соблюдение всеми вовлеченными сторонами резолюций Совета Безопасности ООН 1970 и 1973, не допускать их произвольного толкования и расширительного применения. Важным является скорейшее прекращение огня, решение ливийской проблемы политико-дипломатическими методами. Стороны намерены и далее всемерно содействовать реализации этих целей через совместные усилия в Совете Безопасности ООН и поддержку инициатив Африканского союза по внутриливийскому конфликту.

21. Стороны поддерживают становление Афганистана в качестве мирного, независимого, нейтрального государства с устойчивой экономикой. Они подчеркивают необходимость скоординированной борьбы мирового сообщества с угрожающим международному миру и стабильности незаконным оборотом афганских наркотиков. Стороны поддерживают процесс национального примирения и восстановления Афганистана, а также передачу властям Афганистана полномочий по управлению своей страной. Стороны рассматривают ШОС как важную площадку для регионального сотрудничества в целях стабилизации и восстановления Афганистана, борьбы с терроризмом, незаконным оборотом наркотиков и организованной преступностью.

22. Стороны выражают искренние соболезнования в связи с трагическими последствиями землетрясения и цунами в Японии 11 марта 2011 г., подтверждают поддержку усилий правительства и народа Японии по восстановлению после катастрофы и оживлению экономики страны, продолжат оказывать Японии необходимое содействие.

Стороны придают важное значение вопросам безопасности объектов атомной энергетики и разделяют общее мнение о том, что авария на АЭС в Японии превратила обеспечение ядерной безопасности в актуальную международную проблему. Стороны выступают за ведущую роль МАГАТЭ в этом вопросе, поддерживают проведение международным сообществом его широкого всестороннего обсуждения.

Время для рефлексии

Резюме: К середине года пыль от революций и переворотов в Северной Африке начала оседать. Во всяком случае, стало понятно, что зона региональной турбулентности, вероятно, ограничится странами, которые уже охвачены потрясениями.

К середине года пыль от революций и переворотов в Северной Африке начала оседать. Во всяком случае, стало понятно, что зона региональной турбулентности, вероятно, ограничится странами, которые уже охвачены потрясениями. Остальные пока устояли. И хотя дальнейший ход событий в Ливии, Йемене, Египте неясен, ведущие мировые игроки уже могут подводить для себя предварительные итоги. Все они переживают период смятения, а многие (США, Россия, Китай, Франция) к тому же готовятся к смене власти, что всегда сопровождается повышенной нервозностью.

Дмитрий Ефременко задается вопросом, как может выглядеть внешняя политика России после завершения времени правления тандема. По мнению автора, фамилия будущего президента не так уж важна, поскольку коридор возможностей для любого лидера весьма узок, а бушующая вокруг нестабильность заставит проявлять максимальную осторожность и избегать бесповоротных решений. Николай Спасский размышляет, реально ли возрождение России в качестве сверхдержавы, а главное – нужно ли ей это в XXI веке. Ответ на оба вопроса, с его точки зрения, отрицательный, что не означает изоляции или отказа от амбиций. Алексей Левинсон подходит к той же теме с позиций социологии – насколько современные россияне ощущают свою страну империей и стремятся ли они к ее восстановлению. А Алексей Миллер предполагает, что вновь вспыхнувшие споры об истории – предвестие формирования в России новой политической и идеологической атмосферы.

Не менее оживленные дискуссии идут и в Соединенных Штатах. Уолтер Рассел Мид рассматривает феномен «движения чаепития» с точки зрения внешней политики. Исследователь полагает, что американскому истеблишменту впредь будет намного сложнее убеждать сограждан в необходимости активного вовлечения в мировые дела. Два офицера Вооруженных сил США, выбравшие себе псевдоним «Мистер Y» (отсылка к «Мистеру Х», за которым скрывался знаменитый Джордж Кеннан), предлагают новый «стратегический нарратив», призванный примирить идею самоограничения с сохранением мирового лидерства. Тимофей Бордачёв и автор этих строк рассуждают, почему эта попытка, скорее всего, не удастся.

Чарльз Глейзер затрагивает одну из самых насущных тем сегодняшней внешнеполитической полемики в США – приведет ли рост Китая к неизбежной конфронтации Вашингтона и Пекина. Он считает, что этого можно избежать, однако Америке придется скорректировать некоторые стратегические приоритеты, например, отказавшись от поддержки Тайваня. Джордж Фридман предлагает еще более радикальный пересмотр привычных подходов – прекратить давление на Пакистан, напротив, сделав все для укрепления этой страны, а также помириться с Ираном, положив конец трем десятилетиям жесткой конфронтации.

Александр Лукоянов уверен, что это вполне реалистичная задача: Тегеран сам ищет способы, как выйти из затянувшегося тупика и восстановить отношения с Соединенными Штатами. Агрессивная риторика иранского режима – подготовка более выгодных условий для торга, утверждает автор. Анатоль Ливен пытается понять сущность государства в Пакистане, о котором вновь заговорили в связи с ликвидацией там Усамы бен Ладена. Ученый приходит к выводу, что на Исламабад действительно бесполезно давить – страну легче разрушить на радость исламистам, чем трансформировать.

Александр Лукин приурочил свою статью к десятилетию ШОС. Наступило время для расширения организации, полагает он, принятие Индии и Пакистана преумножит ее возможности и превратит в наиболее влиятельную структуру Азии. Георгий Толорая посвящает свой материал ситуации на Корейском полуострове. Нажим на Пхеньян также не имеет смысла, не сомневается автор, но кропотливая работа может принести плоды и сделать КНДР партнером, способным договариваться.

Сергей Маркедонов подводит промежуточные итоги армяно-турецкого примирения, ход которого привлекал всеобщее внимание в 2009–2010 годах. На сегодняшний день процесс заморожен, однако не прекращен навсегда, поскольку меняющаяся внешняя среда толкает к поиску решения острых проблем. Расим Мусабеков напоминает, что никакое сближение Анкары и Еревана невозможно без учета интересов Баку. При этом он признает, что ключевыми игроками в регионе остаются Россия и Турция, и от того, как они выстроят взаимодействие, зависит будущее Южного Кавказа.

В следующем номере мы продолжим кавказскую тему и рассмотрим состояние международных организаций. Впрочем, никто не застрахован от очередных сенсационных поворотов, которые вновь изменят наши планы.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

США. Китай. Африка > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739743 Федор Лукьянов

«Движение чаепития» и американская внешняя политика

Что популизм означает для глобализма

Резюме: Новая эра в американской политике ознаменуется отчаянными попытками внешнеполитических деятелей убедить скептически настроенную общественность в правоте своих идей. Америка может вернуться в эпоху, когда видные фигуры считали полезным избегать явной связи с интернационалистскими идеями, далекими от интересов и ценностей джексонианства.

Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 2 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Ночью 16 декабря 1773 г. от 30 до 130 человек, некоторые из которых были переодеты индейцами племени могавков, проникли на торговые суда в бостонской гавани. В знак протеста против пошлин, введенных британским парламентом, они выбросили в море 342 ящика с чаем. По общему мнению, предводителем этой акции был Сэмюэл Адамс. Но исторические сведения довольно противоречивы: Адамс снял с себя ответственность, хотя сделал все возможное, чтобы разрекламировать это событие. На следующий год состоялась более чинная чайная церемония в Эдентоне, штат Северная Каролина, где госпожа Пенелопа Баркер собрала 51 активистку, чтобы поддержать сопротивление британской политике налогообложения. К чаю никто так и не притронулся, не говоря уже о том, чтобы его уничтожать, но в тот день произошло нечто более важное: встреча, организованная Баркер, считается первым женским политическим собранием в британской Северной Америке.

Оба чаепития взволновали британское общественное мнение. Хотя видные виги, такие как Джон Уилкес и Эдмунд Бёрк, поддержали американцев в их сопротивлении королю Георгу III и его карманному правительству, беззаконие в Бостоне и неслыханная политическая активность женщин в Эдентоне многим в Британии казались доказательством неотесанности колонистов. Идея женского политического собрания вызвала шок и, конечно, была подхвачена лондонской прессой, предоставившей подробный отчет о решениях, принятых эдентонскими активистками. Английский писатель Сэмюэл Джонсон издал памфлет, обличающий чайные собрания колонистов и их антиправительственную аргументацию. Он, в частности, писал: «Эти антипатриотические предрассудки есть не что иное, как мертворожденный плод безрассудства, оплодотворенного духом бунтарства и фракционности».

Сегодня «движение чаепития» возвращается в политику, и возражения Джонсона все еще сохраняют свою актуальность. Отсчет его существования в современном виде можно вести с февраля 2009 г., когда в прямом репортаже телеканала CNBC из здания Чикагской товарной биржи прозвучали громкие слова. Комментатор призвал к «чикагскому чаепитию» в знак протеста против того, что финансовая помощь лицам, не способным выплачивать ипотечные кредиты, оказывалась за счет налогоплательщиков. Возражая против непомерного роста госрасходов и государственных полномочий при президенте Бараке Обаме, республиканцы и разделяющие их точку зрения активисты без определенной партийной принадлежности (поддерживаемые симпатизирующими им богатыми людьми) вскоре создали сеть организаций во всех штатах Америки. Воодушевленные благожелательным освещением их деятельности на канале Fox News (и, возможно, критическими репортажами на каналах, которые героиня движения Сара Пэйлин назвала «мейнстримом хромых уток»), активисты «чайного движения» встряхнули политическую жизнь в Америке. Вызванная ими волна антиправительственных выступлений привела к чувствительному поражению демократов на выборах 2010 года.

Возникновение «движения чаепития» явилось самым неоднозначным и драматическим событием в американской политической жизни за многие годы. Сторонники встретили его с ликованием как возврат к основополагающим ценностям, противники заклеймили как расистский, реакционный и в конечном итоге бесполезный протест против формирующейся реальности многонациональных, мультикультурных Соединенных Штатов и новой эры государственного регулирования экономики.

В известной мере это противоречие неразрешимо. Движение представляет собой аморфную группу лиц неопределенной политической ориентации – от правоцентристских группировок до маргинальных представителей политического спектра. В этом движении нет единого центра, способного осуществлять руководство или хотя бы определять принадлежность к своим и чужим. По мере роста популярности движения к восходящей звезде захотели примазаться самые разные субъекты – от состоятельных либертарианцев из пригородов, сельских фундаменталистов и честолюбивых политических обозревателей до откровенных расистов и консервативно настроенных домохозяек.

Ведущий телеканала Fox News Гленн Бек – возможно, самый заметный представитель «движения чаепития». Однако его религиозные взгляды (он убежденный мормон) едва ли типичны для движения, в котором либертарианцы подчас более активны, чем социальные консерваторы, а Айн Рэнд (американская писательница, выступала за неограниченный капитализм. – Ред.) – более влиятельный оракул, чем Бригам Янг (лидер церкви мормонов в XIX веке. – Ред.). Вряд ли можно убедительно доказать, что списки литературы и уроки истории, рекомендуемые Беком в его вечернем эфире, нравятся сколько-нибудь серьезному числу сторонников движения (в ходе зондирования общественного мнения в марте 2010 г. 37% опрошенных выразили поддержку «чаепитиям»; это означает, что около 115 миллионов американцев по крайней мере отчасти симпатизируют движению, тогда как аудитория Бека на Fox в среднем составляет 2,6 миллиона телезрителей).

Другие видные политические деятели, связанные с «движением чаепития», также посылают общественности противоречивые сигналы. Техасский конгрессмен Рон Пол и его (менее догматичный) сын Рэнд Пол, недавно избранный сенатором от штата Кентукки, близко подошли к возрождению идей изоляционизма. Консервативный обозреватель Пэт Бьюкэнан поддерживает критику союза между США и Израилем, с которой выступал ряд известных ученых, например, Джон Миршеймер. В то же время Пэйлин является бескомпромиссным сторонником «войны с террором», в бытность губернатором Аляски она повесила флаг Израиля в своем кабинете.

Если «движение чаепития» не поддается четкой идентификации, то еще труднее определить, в какой мере оно повлияло на итоги промежуточных выборов 2010 года. С одной стороны, ажиотаж, внесенный в кампанию республиканцев такими деятелями, как Пэйлин, помог привлечь кандидатов, собрать средства и привести максимальное число своих сторонников к избирательным урнам на выборах в конце прошлого года. Победа республиканцев в Палате представителей – крупнейшее достижение основных американских партий, считая с 1938 г., – скорее всего, не была бы столь убедительной без той энергетики, которую вдохнуло «движение чаепития». С другой стороны, недоверие широкой общественности к некоторым кандидатам, таким как Кристина О’Доннелл из штата Делавэр (она сочла необходимым купить рекламное время, чтобы во всеуслышание заявить избирателям: я не ведьма), возможно, стоило республиканцам от двух до четырех мест в Сенате. Это не позволило им добиться доминирования в верхней палате.

В штате Аляска Пэйлин и лидеры «движения чаепития» поддержали на выборах в Сенат Джо Миллера, который победил на внутрипартийных праймериз нынешнего республиканского сенатора Лайзу Меркауски. Однако Миллер проиграл на общих выборах поскольку Меркауски воспользовалась опытом Строма Тёрмонда, который в 1954 г. стал сентарорм от Южной Каролины, предложив своим сторонникам вписывать его имя в бюллетени. Эта стратегия принесла победу и Меркауски. Если либертарианская Аляска отвергает кандидата от «движения чаепития», поддержанного Сарой Пэйлин, это серьезный повод усомниться в способности движения длительное время доминировать в политической жизни.

Однако имея столь неоднозначный политический послужной список, «любители чая», очевидно, задели американцев за живое, и исследователям американской внешней политики нужно подумать о последствиях, к которым может привести такой политический мятеж, сопровождаемый популистскими и националистическими лозунгами. Это особенно важно в силу того, что конституционный строй Соединенных Штатов позволяет меньшинствам препятствовать назначениям и важным законодательным инициативам, прибегая к обструкционизму, а также блокировать ратификацию договоров одной третью голосов Сената. Для такого негативистского движения, как «чайная партия», это мощные законодательные инструменты. Как часто бывает в США, чтобы понять настоящее и будущее американской политики, необходимо заглянуть в анналы политической истории. «Движение чаепития» уходит в нее корнями, и вспышки популистских протестов в прошлом помогут осмыслить современную траекторию и будущее этого движения.

Новый век Джексона?

В книге историка Джил Лепор «Белки их глаз» отмечается тот факт, что многие активисты «движения чаепития» примитивно истолковывают политическое значение американской революции. Но, несмотря на всю их прямолинейность в оценке прошлого, обращение к колониальному периоду не лишено смысла. Со времени первых поселений чувство неприязни к воспитанным людям с хорошей зарплатой и связями сливалось с подозрениями по поводу истинных мотивов и методов государственных чиновников и порождало волны народного недовольства политической системой. Подобная разновидность популизма часто называется «джексонианством» в память об Эндрю Джексоне – президенте, который мастерски использовал энергию народных масс в 30-е гг. XIX века, чтобы переделать партийную систему в Соединенных Штатах и ввести наиболее широкое избирательное право во благо страны.

Самые светлые и самые мрачные эпизоды в американской истории – во многом плод популизма, направленного против официального истеблишмента. Популисты, сплотившиеся вокруг Джексона, установили всеобщее избирательное право для белых мужчин и на 80 лет навязали стране очень уязвимую финансовую систему, уничтожив Второй банк США. Последующие поколения популистов занимались обузданием монополистических корпораций и вводили законодательную защиту для рабочих, а в то же время не поддерживали правительственные меры, направленные на защиту меньшинств, которым грозило линчевание. Требование дешевой, а лучше бесплатной земли в джексонианской Америке XIX века привело к принятию Гомстед-акта, позволившего миллионам иммигрантов и городских рабочих держать семейные участки. Этот закон также повлек за собой систематическое изгнание коренных жителей из их исконных охотничьих угодий, которое иногда сопровождалось геноцидом, а также массовое субсидирование «фермерского пузыря» – одного из факторов, вызвавших Великую депрессию. Популистская жажда земельных наделов в XX веке проложила путь к началу эпохи жилищных ипотечных кредитов, субсидируемых государством. Недавно мы стали свидетелями того, как этот пузырь лопнул с оглушительным треском.

Программа джексонианского популизма не отличается последовательностью. В XIX веке неприязнь к государственным займам сочеталась у джексонианцев с требованием безвозмездной передачи фермерским хозяйствам самых ценных государственных активов (право собственности на огромные государственные латифундии на западе страны). Джексонианцы сегодня хотят видеть сбалансированный государственный бюджет. Но они возражают против сокращения расходов на такие программы защиты среднего класса, как социальное обеспечение и бесплатная медицинская помощь престарелым.

В интеллектуальном плане джексонианские идеи уходят корнями в традиции здравого смысла, как его понимало шотландское движение Просвещения. Эта философия, согласно которой нравственные, научные, политические и религиозные постулаты могут определяться и формулироваться среднестатистическим человеком, – больше чем внутреннее убеждение в Соединенных Штатах; это культурная доминанта. Джексонианцы смотрят на так называемых экспертов с подозрением, полагая, что люди с университетскими дипломами и связями отстаивают интересы своего класса. Истеблишмент в политике, экономике, науке и культуре часто проповедует истины, противоречащие здравому смыслу и логике джексонианской Америки. Например, что дефицит федерального бюджета способствует экономическому росту, а свободная торговля с бедными странами повышает уровень жизни в Америке. В не столь отдаленном прошлом утверждение о том, что представители разных рас должны быть равны перед законом, также не совпадало с их представлением о здравом смысле.

Правота американского истеблишмента часто неоспорима, хотя нередко он заблуждается, а его способность добиваться поддержки курса, идущего вразрез с интуицией американского обывателя, является важным фактором политической системы. Сегодня, когда всплеск популистской энергии совпадает с утратой массами доверия к истеблишменту – от медийного мейнстрима, дипломатов и интеллектуалов до финансистов, корпоративных лидеров и самого правительства – джексонианство отказывает ему в способности формировать национальную повестку дня и политику. Неприятие научного консенсуса по поводу изменения климата – один из многих примеров популистского бунта против мнения, которое в экспертном сообществе Америки является общепринятым.

Лучше всего современное «движение чаепития» может быть понято как бунт джексонианского здравого смысла против будто бы коррумпированных и плохо ориентирующихся в современных реалиях элит. И даже если само это движение расколется и сойдет с политической сцены, вдохновляющая его популистская энергия быстро не исчезнет. Джексонианство всегда являлось важным фактором американской политической жизни, а в эпоху социально-экономических потрясений его значение только растет. Маловероятно, что новое джексонианство (в ближайшее время, да и вообще когда-либо) полностью подчинит себе правительство, но влияние популистского «мятежа» настолько усилилось, что исследователям американской внешней политики просто необходимо быть в курсе его последствий.

Популистская холодная война

Во внешней политике джексонианцы – сторонники ярко выраженного национализма. Твердая вера в американскую исключительность и всемирную миссию Америки сочетается у них с крайним неверием в то, что Соединенные Штаты способны создать либеральный мировой порядок. Они решительно противопоставляют локковское внутриполитическое устройство гоббсовой системе международных отношений. В конкурентном мире каждое суверенное государство должно ставить на первое место собственные интересы.

Джексонианцы интуитивно принимают вестфальские взгляды на международные отношения: то, что разные страны творят на собственном «дворе», может вызывать всеобщее порицание, но реагировать нужно лишь в тех случаях, когда государства откровенно нарушают свои международные обязательства или нападают на твою страну. Агрессия против Соединенных Штатов означала бы для джексонианцев тотальную войну до полной и окончательной капитуляции противника. Они настаивают на жестоком отношении к гражданскому населению вражеской страны в интересах победы; их не устраивают маломасштабные войны ради достижения ограниченных целей. Признавая значение союзников, не отрицая необходимость соблюдения международных обязательств, они не приемлют те международные обязательства, которые ограничивают право США на оборонительные действия в одностороннем порядке. На протяжении всего своего существования джексонианцы никогда не приветствовали международные экономические соглашения или системы, сковывающие действия американского правительства по проведению мягкой кредитной политики в собственной стране.

Популизм всегда был главным вызовом для американских политиков со времен президента Франклина Рузвельта, который внутри страны стремился заручиться поддержкой все более ярко выраженной интервенционистской политики по отношению к странам нацистского блока. Японцы решили проблему Рузвельта, напав на Пёрл-Харбор, однако президент прислушивался к джексонианскому мнению и после вступления во Вторую мировую войну. От стремления к безусловной капитуляции врага как главной цели в войне до интернирования американских японцев Рузвельт всегда внимательно следил за настроениями этой части электората. Если бы он был уверен, что джексонианская Америка согласится с размещением сотен тысяч американских военных за рубежом на неопределенное время, его диалог с Советским Союзом по поводу будущего Восточной Европы был бы более жестким.

Необходимость добиваться поддержки популистов оказывала влияние и на внешнюю политику Гарри Трумэна. Речь идет, в частности, о его отношении к советскому экспансионизму и вопросам мирового порядка. Такие центральные фигуры в администрации Трумэна, как государственный секретарь Дин Ачесон, верили, что после того, как Великобритания перестала быть мировой державой, образовался вакуум, и у Соединенных Штатов нет другого выбора, как только заполнить его. Исторически Великобритания служила гирокомпасом мирового порядка, сосредоточив в своих руках управление международной экономической системой, защиту открытых морских путей и поддержание баланса геополитических сил. Официальные лица в администрации Трумэна были согласны с тем, что вина за Великую депрессию и Вторую мировую войну отчасти лежит на США, которые не пожелали взять на себя бремя мирового лидерства после отказа от этой роли Великобритании. Они считали, что послевоенное нарушение Советским Союзом баланса сил в Европе и на Ближнем Востоке явилось тем вызовом мировому порядку, на который Америка обязана ответить.

С точки зрения творцов американской политики, проблема заключалась в том, что джексонианское общественное мнение не было заинтересовано в том, чтобы Соединенные Штаты приняли от Великобритании эстафету мирового лидерства. Джексонианцы поддерживали решительные операции против конкретных военных угроз, а в 1940-е гг., после двух мировых войн, и более активную в сравнении с эпохой 1920-х гг. внешнюю политику в сфере безопасности. Но Трумэн и Ачесон прекрасно понимали: чтобы джексонианцы одобрили проведение далеко идущей внешней политики, она должна основываться на противостоянии Советскому Союзу и его коммунистической идеологии, а не на идее построения либерального мирового порядка. Решение Ачесона быть «яснее истины» при обсуждении угрозы коммунизма и готовность Трумэна воспользоваться советом сенатора Артура Ванденберга «до смерти напугать коммунистическую заразу и изгнать ее из страны» породили популистские опасения в отношении Советского Союза, которые помогли администрации провести через Конгресс программу помощи Греции и Турции, а также план Маршалла. Политические лидеры того времени пришли к выводу, что без таких призывов Конгресс не поддержал бы выделение запрашиваемой финансовой помощи, и историки в целом с этим согласны.

Но, разбудив «спящих псов» антикоммунизма, администрация Трумэна потратила оставшееся время у кормила власти на попытки (порой безуспешные) справиться с джинном, выпущенным из бутылки. Уверившись в том, что коммунизм представляет прямую угрозу национальной безопасности, джексонианцы потребовали проводить более агрессивную политику в отношении коммунистических режимов, чем та, которая казалась разумной Ачесону и его главному помощнику и идеологу Джорджу Кеннану. Успех революции Мао Цзэдуна в Китае и кажущееся безразличие администрации Трумэна к судьбе страны с самым многочисленным населением в мире, а также находящихся там христианских миссий всколыхнули джексонианское общественное мнение, создав предпосылки для политической паранойи пятидесятых, ответственным за которую считается сенатор Джозеф Маккарти.

Коммунизм во многих отношениях представлял собой идеальный образ врага для джексонианской Америки, и в течение следующих 40 лет общественное мнение поддерживало большие расходы на оборону и зарубежные военные обязательства. Приоритеты холодной войны, с джексонианской точки зрения, заключались прежде всего в военном сдерживании коммунистов или националистов левого толка, вступавших с ними в альянс. Правда, эти приоритеты далеко не всегда совпадали с заветами Гамильтона (торговля и реализм превыше всего) и Вильсона (идеализм и многополярный мир), которыми руководствовались многие ведущие американские политики. Но в целом рецепт политического коктейля, требуемого для утверждения либерального мирового порядка, во многом совпадал с тем, что был необходим для борьбы с Советами. Вот почему строители либерального мирового порядка смогли заручиться достаточной поддержкой со стороны джексонианцев. Необходимость соперничества с Советами служила обоснованием целого ряда американских инициатив. Здесь и расширение либеральной торговой системы в соответствии с Генеральным соглашением по тарифам и торговле (ГАТТ), принятие плана Маршалла, согласно которому финансовая помощь увязывалась с экономической интеграцией Европы, помощь в развитии Африки, Азии и Латинской Америки, которая способствовала созданию новой системы международных отношений в некоммунистическом мире.

Этот подход позволил победить в холодной войне и создать гибкую, динамичную и вполне стабильную систему международных отношений, которая после 1989 г. постепенно и в основном мирно вобрала в себя большинство бывших коммунистических стран. В то же время США стали более уязвимы с точки зрения внутренних дебатов о внешнеполитическом курсе, и эта уязвимость в будущем только усугубится. Сегодняшние джексонианцы готовы сделать все необходимое для защиты интересов Соединенных Штатов, но они не верят в то, что создание либерального мирового порядка наилучшим образом отвечает этим интересам.

После конца истории

После развала Советского Союза в 1991 г. США стали прикладывать еще больше усилий, дабы создать либеральный мировой порядок. С одной стороны, с мировой арены исчез решительно настроенный противник этих проектов. Но с другой, американским лидерам необходимо было добиться от электората, над которым уже не нависала советская угроза, поддержки сложных, рискованных и дорогостоящих внешнеполитических инициатив.

Поначалу задача не казалась трудной. После головокружительных революций 1989 г. в Восточной Европе многие верили, будто поставленная цель осуществима настолько легко и дешево, что американским политикам есть резон сократить военный бюджет и расходы на внешнюю помощь, ведь либеральный мировой порядок создастся сам собой. Ни одно могущественное государство и ни одна идеология не противостояли его принципам. Считалось, что экономический план либерализации торговли и вильсонианская программа распространения демократии достаточно популярны как внутри Соединенных Штатов, так и за рубежом.

Явные внутриполитические препятствия внешнеполитическому курсу стали ощутимы в 1990-е годы. Администрация Клинтона прилагала серьезные усилия к тому, чтобы обихаживать законодателей-обструкционистов, таких как сенатор Джесс Хелмс из Северной Каролины, но добывать средства на осуществление важных внешнеполитических инициатив было все труднее. Конгресс всячески препятствовал своевременной уплате взносов в ООН, а после того, как в 1994 г. республиканцы взяли под контроль Палату представителей, пытался саботировать предлагаемые и фактические военные интервенции. Сенат отказался ратифицировать такие международные инициативы, как Киотский протокол и Международный уголовный суд (МУС). Неуклонное сокращение поддержки принципа свободной торговли после ожесточенных дебатов вокруг ратификации Северо-Американского соглашения о свободной торговле (НАФТА) и вступления США во вновь созданную Всемирную торговую организацию крайне сузило свободу маневра американских дипломатов на переговорах. Вскоре это привело к устойчивому замедлению темпов создания режима свободной торговли в мире.

Ситуация резко изменилась после 11 сентября 2001 года. Высокий уровень осознания угрозы после разрушительных терактов вернул внешнюю политику к тем рубежам, на которых она находилась в 1947–1948 годах. Уверившись в существовании реальной внешней опасности, общественность выразила готовность поддержать огромные расходы казначейства и смирилась с неизбежной гибелью американских военных. Джексонианцы стали снова интересоваться внешней политикой, и у администрации Джорджа Буша-младшего появился шанс повторить достижения администрации Гарри Трумэна. В частности, на волне озабоченности в связи с угрозой безопасности мобилизовать общественную поддержку далеко идущей программы построения либерального мирового порядка.

Историки еще долго будут обсуждать, почему администрация Буша упустила эту редкую возможность. Наверно, после ужасающих терактов она до такой степени жаждала соответствовать джексонианскому общественному мнению, что неадекватно отреагировала на террористическую угрозу. Беспощадная война до победного конца, объявленная террору, соответствовала представлениям джексонианцев. Но тем самым Белый дом неизбежно снизил способность взаимодействовать с ключевыми партнерами в стране и за рубежом. Так или иначе, к январю 2009 г. Соединенные Штаты вели две войны и осуществляли контртеррористические операции по всему миру, но так и не добились внутриполитического согласия даже в отношении общего внешнеполитического курса.

Идя к власти, администрация Обамы полагала, что Буш был слишком привержен джексонианству и в результате избирал несистемный и непоследовательный внешнеполитический курс, обрекавший его на поражение. Однополярный мир, некритичная поддержка любых действий Израиля, безразличие к международному праву, готовность без разбора применять военную силу, пренебрежительное отношение к интернациональным институтам и нормам, игнорирование угроз, не связанных с терроризмом (как изменение климата, например), воинственная риторика «кто не с нами, тот против нас»…

По мнению демократов, все эти черты администрации Буша служили наглядной иллюстрацией того, что бывает, если дать волю джексонианцам. Признавая стойкое влияние джексонианцев на американскую политику, но понимая, что их идеи безнадежно устарели и ведут страну в неверном направлении, Белый дом решил пойти на минимально необходимые уступки, но при этом ставил перед собой цель создания преимущественно вильсонианского мирового порядка. Команда Обамы не желала следовать стратагеме «мировой войны с террором», в рамки которой укладываются различные инициативы вплоть до оказания помощи, развития торговли и создания организаций. Администрация объявила угрозу терроризма одной из рядовых угроз, с которыми сталкиваются США, и отделила усилия, направленные на построение нового мирового порядка, от борьбы с терроризмом.

Еще рано делать прогнозы, но уже понятно, что с учетом крайне поляризованного и в известной мере травмированного общественного мнения администрация Обамы столкнется с серьезными трудностями, прежде чем сможет заручиться поддержкой своего курса. Обама пытается вывести внешнюю политику из-под влияния джексонианцев как раз в тот момент, когда синергия внешних и внутренних событий придает джексонианскому движению новый импульс. Соединенным Штатам постоянно угрожает внешний и внутренний терроризм, усиливающийся Китай, с которым связаны вызовы международной безопасности в Азии, а также экономическое соперничество. Как считают джексонианцы, именно последнее является причиной бедствий американского среднего класса, с ним связан и растущий дефицит федерального бюджета. И то и другое угрожает безопасности и процветанию страны. Сочетание этих угроз с социокультурным конфликтом (в восприятии американского обывателя) между «высокомерным» истеблишментом с его идеями, противоречащими интуиции, и «среднестатистическими» американцами, руководствующимися здравым смыслом, создает идеальные предпосылки для джексонианского шторма в политике США. Значение такого бунта выходит за рамки политических проблем администрации Барака Обамы. Разработка внешнеполитических стратегий, которые могли бы удовлетворить джексонианских обывателей внутри страны и быть достаточно действенными на международной арене, скорее всего, будет главным вызовом, на который еще какое-то время придется отвечать руководителям государства.

Вызов, брошенный Америке «движением чаепития»

Трудно сказать, как данный вид популизма, получивший новый импульс, повлияет на внешнюю политику Америки. Общественное мнение реагирует на конкретные события; террористическая угроза на территории США или кризис в Восточной Азии или на Ближнем Востоке могли бы в одночасье преобразить внешнюю политику. Дальнейшее ухудшение мировой экономической конъюнктуры способно еще больше развести полюсы внутренней и внешней политики Соединенных Штатов.

Вместе с тем, некоторые тенденции представляются очевидными. Прежде всего, соперничество сторонников Сары Пэйлин и Рона Пола внутри «движения чаепития», скорее всего, закончится победой пэйлинитов. Пол подходит к вопросам внешней политики с неоизоляционистских позиций, принимая в расчет исключительно внутренние интересы США. Подобные взгляды скорее сродни идеям Джефферсона, нежели напористому национализму Джексона. Оба крыла питают глубокую враждебность к любому подобию «мирового правительства». Но Пол и его последователи ищут способы избежать контактов с внешним миром, тогда как Сара Пэйлин и ведущий Fox News Билл О’Рейли больше склонны к «завоеванию» мира, нежели к изоляции от него. «Нам не нужно брать на себя роль мирового жандарма», – заявляет Пол. Пэйлин может сказать нечто подобное, но сразу добавляет: «Мы не хотим давать плохим парням свободу для маневра».

Крыло пэйлинитов стремится к энергичному и показательно активному решению проблемы терроризма на Ближнем Востоке на основе тесного союза c Израилем. Крыло Пола выступает за то, чтобы Соединенные Штаты дистанцировались от Израиля, из-за которого Вашингтон утрачивает авторитет как раз в той части мира, откуда исходит угроза. Сторонники Пола, скорее всего, проиграют. Логика и здравый смысл подталкивают американцев к тому, чтобы принять в качестве аксиомы тезис, казавшийся спорным в далекие 1930-е гг.: невозможно гарантировать внутреннюю безопасность, не погрузившись основательно в международные дела. Это ощущение еще больше углубляется ввиду беспрецедентного усиления Китая и угрозы терроризма. Чем опаснее мир, тем яснее понимание джексонианской Америки: нужно быть начеку, искать надежных союзников и действовать. Вряд ли в ближайшее время снова наступит период, подобный тому, что имел место с 1989 по 2001 гг., когда джексонианская Америка не видела серьезных угроз из-за рубежа, и основная масса американцев, примкнувших к «движению чаепития», вряд ли выберет новую форму изоляционизма.

Джексонианская поддержка Израиля – еще один важный фактор. Сочувствующие Израилю и озабоченные проблемами энергетической безопасности и терроризма джексонианцы, скорее всего, примут и даже потребуют продолжения дипломатической, политической и военной активности США на Ближнем Востоке. Не все американцы-джексонианцы поддерживают Израиль, но в целом растущее политическое влияние джексонианцев приведет к тому, что Вашингтон будет решительнее защищать еврейское государство. Это не только следствие влияния евангелического христианства. Многие джексонианцы не особенно религиозны, а многие из «рейгановских демократов», поддерживающих джексонианскую точку зрения, – католики, а не протестанты по вероисповеданию. Просто джексонианцы восхищаются мужеством и самостоятельностью Израиля и не считают арабские правительства надежными союзниками, на которых можно положиться. В целом их не беспокоит реакция Израиля на теракты, которую многие обозреватели считают «непропорциональной». Здравый смысл джексонианцев не воспринимает понятия «непропорциональное применение силы», поскольку они считают, что если враг на тебя нападает, ты имеешь полное право подавить его превосходящей мощью и принудить к капитуляции; более того, это твой прямой долг.

Можно спорить о том, насколько подобная стратегия жизнеспособна на современном Ближнем Востоке, но в целом джексонианцы признают за Израилем право защищать себя любыми доступными способами. Они больше склонны критиковать его за недостаточную жесткость и твердость в Газе и южном Ливане, чем за чрезмерную реакцию на теракты. Джексонианцы по-прежнему считают, что применение ядерного оружия против Японии в 1945 г. было оправдано; военная сила для того и существует, чтобы ее применять.

Любое усиление политического влияния джексонианцев повышает вероятность военного ответа на иранскую ядерную программу. Хотя реакция на ядерные успехи Северной Кореи была сравнительно сдержанной, недавние опросы общественного мнения показывают, что до 64% американцев благожелательно относятся к силовому решению с целью положить конец иранской ядерной программе. Глубокая обеспокоенность общественности по поводу нефти и Израиля в сочетании с воспоминаниями старшего поколения об иранском кризисе с заложниками в 1979 г. вызывает у джексонианцев органическое неприятие ядерной программы. Опросы показывают, что более половины американских избирателей считают: Соединенные Штаты должны защищать Израиль от Ирана, даже если Израиль нанесет удар первым.

Многие американские президенты оказывались втянутыми в войну против своей воли под влиянием общественного мнения. Конгресс и американская общественность до такой степени захвачены джексонианскими идями, что президент, который не попытается силой остановить Иран на пути к ядерному оружию, будет иметь крупные неприятности. Вместе с тем, будущим американским президентам не следует идти на поводу у джексонианцев. Военные операции, в которых не ставится цель безусловной победы, чреваты катастрофическими последствиями. Линдон Джонсон решился начать войну в Юго-Восточной Азии, поскольку считал (наверно, не без оснований), что джексонианцы, взбешенные победой коммунистов во Вьетнаме, сорвут его внутриполитические планы. И это добром не кончилось.

В остальном сторонники Пола и Пэйлин единодушны в нелюбви к либеральному интернационализму, приверженцы которого строят международные отношения на основе многосторонних организаций и постоянно ужесточающегося контроля в виде международных законов и договоров. По всем вопросам – от изменения климата и участия в МУС до обращения с боевиками, плененными в ходе нетрадиционных боевых операций, – оба крыла «движения чаепития» отвергают подходы, присущие либеральному интернационализму, и впредь не собираются менять позиций. В Сенате США, куда каждый штат делегирует по два представителя вне зависимости от числа избирателей, явными фаворитами оказываются штаты с меньшей численностью населения, где джексонианские настроения подчас наиболее ярко выражены. В ближайшие годы Соединенные Штаты вряд ли ратифицируют новые договоры, составленные в духе либерального интернационализма.

Новая эра в американской политике, возможно, ознаменуется отчаянными попытками внешнеполитических деятелей убедить скептически настроенную общественность в правоте своих идей. «Совет по международным делам был прогрессивной идеей, – сказал политолог Ульрих Бек в январе 2010 года. – Давайте возьмем средства массовой информации и наших яйцеголовых и вникнем в суть проблемы и предлагаемого решения, затем объясним его СМИ, а они уже доведут до масс, что нужно делать». Активисты «движения чаепития» намерены бдительно следить за тем, чтобы элиты с их идеями «мирового правительства» (по выражению активистов) и бюрократическими программами, основанными на классовых привилегиях, не доминировали во внешнеполитических дебатах. Америка может вернуться в эпоху, когда видные политики считали полезным избегать слишком явной связи с организациями и идеями, далекими от интересов и ценностей джексонианства и даже враждебными им.

В американском общественном мнении последних лет нарастает обеспокоенность усилением Китая, и всплеск джексонианских настроений повышает степень вероятности того, что пока еще сдерживаемая ярость и негодование дойдут до точки кипения. Свободная торговля – это вопрос, который исторически разделял популистов в США (идея импонировала аграриям и отвергалась промышленными рабочими). Джексонианцам нравится покупать дешевые товары в «Уолмарте», но здравый смысл подсказывает им, что главная задача американских представителей, участвующих в переговорах по свободной торговле – сохранить рабочие места для американцев, а не соглашаться с визионерскими «беспроигрышными» схемами мировой торговли.

Перспективы популизма

В более широком смысле оба крыла «движения чаепития» попытаются возобновить дискуссию о том, должна ли внешняя политика придерживаться национализма или космополитизма. Сторонники Пола в идеале хотели бы положить конец любым формам участия Америки в построении либерального мирового порядка. Пэйлиниты тяготеют к более умеренной позиции, но хотят быть уверенными в том, что при построении мирового порядка Вашингтон прежде всего будет заботиться о своих специфических национальных интересах. Их не устраивает роль Америки как бескорыстного борца за всеобщее благо. Позиция последних понравилась бы Ачесону, который не приветствовал грандиозных международных соглашений. В любом случае, творцы внешнеполитического курса должны ценить возможность ведения серьезной дискуссии о связи специфических американских интересов с требованиями либерального мирового порядка.

«Движение чаепития» способно притормозить внешнеполитическую мысль Соединенных Штатов, но эффективная внешняя политика должна начинаться с реалистической оценки внутриполитических факторов. Джексонианство вряд ли исчезнет. Американцам нужно радоваться тому, что во многих отношениях любители чаепитий, несмотря на недостатки, являются куда более надежным и дееспособным партнером в построении мирового порядка, нежели изоляционисты шесть десятилетий тому назад. В сравнении с джексонианцами времен Трумэна у нынешних гораздо слабее выражены расистские, антифеминистские и гомофобные настроения. Они больше открыты другим культурам и мировоззрениям. Их исходная позиция, согласно которой национальная безопасность требует участия в международных делах, значительно более многообещающая, чем рефлекторный изоляционизм, с которым приходилось иметь дело Трумэну и Ачесону. Даже после событий 11 сентября общественное мнение не поддерживало меры, аналогичные интернированию американских японцев после Пёрл-Харбора, и мы не слышали ничего подобного антикоммунистической истерии эпохи Маккарти. Современные популисты республиканского Юга куда более благожелательно настроены по отношению к основополагающим идеям либерального капитализма, чем популистские сторонники Уильяма Дженнингса Брайана сто лет тому назад. Бобби Джиндал во всех отношениях лучше Хьюи Лонга на посту губернатора штата Луизиана, а сенатор Джим Деминт от Южной Каролины несравненно прогрессивнее, чем Бен «Вилы» Тилман (губернатор Южной Каролины в 1890–1894 гг., защитник фермерских интересов и ярый противник президента Гровера Кливленда, сторонника панамериканизма. – Ред.).

Творцы внешней политики США, стремящиеся к тому, чтобы их оставили в покое для более важных дел государственного строительства и управления, не смогут закоснеть в рутине. Даже если «движение чаепития» уйдет в тень, его заменят другие выразители популистского протеста. Американские политики и их зарубежные визави просто не смогут качественно выполнять свою работу без глубокого понимания того, что составляет одну из главных сил в американской политической жизни.

Уолтер Рассел Мид – профессор внешней политики и гуманитарных наук в колледже «Бард» имени Джеймса Кларка Чейса и обозреватель журнала The American Interest.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739739 Уолтер Рассел Мид

В ожидании мистера Z

Почему «новый стратегический нарратив» не содержит стратегии

Работа двух офицеров Корпуса морской пехоты США – капитана Уэйна Портера и полковника Марка Майклби, – напечатанная в этом номере нашего журнала, была торжественно презентована минувшей весной в Вашингтоне. Особую значимость мероприятию должно было придать присутствие американского военного номер один – адмирала Майкла Маллена, главы Объединенного комитета начальников штабов. В обсуждении участвовали знаковые представители разных идеологических течений. Да и жанр авторы заведомо определили таким образом, чтобы максимально выпукло обозначить свои претензии на весомый вклад в осмысление курса Соединенных Штатов. Документ делает заявку на создание нового «стратегического нарратива», то есть на изменение направления дискуссии о внешней политике США. А псевдоним авторов – «Мистер Y» – без ложной скромности отсылает к, вероятно, самой знаменитой аналитической записке прошлого века – «длинной телеграмме» временного поверенного в делах Соединенных Штатов в СССР Джорджа Кеннана. Она была направлена из Москвы в феврале 1946 г., а годом позже опубликована в виде статьи «Источники советского поведения» на страницах журнала Foreign Affairs за подписью «Мистер X». Эта публикация и изложенная в ней концепция стратегического сдерживания Советского Союза на поколения определила стиль мышления американского военно-политического руководства.

Встревоженные генералы

Ниже мы остановимся на том, почему, на наш взгляд, авторам в погонах не удалось подобраться к планке, заданной Кеннаном, одним из самых блестящих американских дипломатов и внешнеполитических мыслителей ХХ столетия. Однако стоит отметить, что само по себе появление этого материала и в особенности тот факт, что он вышел из недр Вооруженных сил США, весьма симптоматичны.

По объективным причинам военные глубже других понимают масштаб проблем, с которыми приходится сталкиваться Соединенным Штатам в начале второго десятилетия ХХI века. Что такое «имперское перенапряжение», о котором применительно к США заговорили в середине 2000-х гг., солдаты, офицеры и генералы знают на собственной шкуре. Если для дипломатов, стратегов в мировых столицах и политических аналитиков провал попытки установления «однополярного мира», в котором доминировала бы Америка, – это схема большей или меньшей степени умозрительности, то для военных она означает каждодневные потери и недостаток средств для выполнения все новых задач. Не случайно адмирал Маллен не устает повторять, что главной угрозой национальной безопасности Америки является не «Аль-Каида», Китай или Иран, а гигантский дефицит государственного бюджета. Министр обороны Роберт Гейтс до последнего сопротивлялся вступлению Соединенных Штатов в ливийскую войну, предложив отправить к психиатру того из его преемников, кто захочет еще раз послать американских солдат на Ближний Восток.

Практики в военной форме, которым по определению положено не теоретизировать, а выполнять приказы, остро ощущают концептуальную неразбериху, которая царит в головах их политических руководителей с подачи тех, кто призван обеспечивать гражданскую власть профессиональными оценками и стратегическими рекомендациями. Эпоха после холодной войны знаменовалась на мировой сцене калейдоскопической сменой декораций, которая (а не чьи-то заранее обозначенные намерения) в основном и определяла фабулу разыгрывавшегося действия. Скорость, с которой раскручивался маховик сюжета, застала врасплох всех тех, кто считал себя авторами пьесы, и довольно скоро им не осталось ничего иного, кроме как попытаться формулировать собственную линию поведения вдогонку поворотам интриги. Видимо, в силу общей растерянности и недостатка времени на размышления вместо стройной картины получилась рассыпчатая мозаика из произвольно подбираемых элементов различных стратегических подходов – от старых добрых концепций из классической теории международных отношений до новомодных фантазий околополитических беллетристов.

Вне зависимости от качества нарратива, то, что действующие военные предпринимают попытку предложить собственное осмысление политических проблем и способов их решения, – тревожный звонок для всех тех, кому это положено по должности. Им, по сути, дают понять, что они свою работу не выполняют, создавая тем самым растущие проблемы для тех, кто обязан нести на себе тяготы и лишения, связанные с проведением американской национальной стратегии в жизнь. И политической элите Соединенных Штатов стоит обратить внимание на этот сигнал, который, если он не будет услышан, может в перспективе превратиться в основание для более серьезного и системного недовольства, которое «служивые люди» станут испытывать в отношении своих политических представителей.

Бессистемная взаимозависимость

Вызов, с которым сталкивается в наши дни вся мировая академическая и политическая элита, заключается в полном отсутствии ясности относительно того, что действительно важно, а что не очень. В чем разница между повествованием Мистера Y и очерком Мистера X помимо различий в литературном стиле, который у последнего отмечен непревзойденным изяществом? В том, что Кеннан всегда четко знал, о чем и для чего пишет. Он анализировал конкретный субъект действия – Россию/СССР, что позволяло делать недвусмысленные предсказания и давать ясные рекомендации, благодаря такому же концептуально безупречному исследованию истории и структуры изучаемого вопроса. Именно поэтому анализ Мистера X так хорошо служил интересам американской внешней политики в течение десятилетий. Кроме того, его умозаключения вносили существенный вклад в обеспечение структурной стабильности мира, поскольку именно на них основывалась стратегия США, крайне важного участника международной политики.

Изобретатели нарратива, напротив, не стремятся идентифицировать главное явление или событие, заслуживающего приложения интеллектуальных способностей с опорой на определенную методологию. Вообще, создается впечатление, что авторы избегают того, чтобы прямо и четко сформулировать свою мысль, пряча ее за бесконечным повторением идеологических клише. Это свойственно многим американским документам, в которых суть надо искать под толстым слоем обязательной риторики. Но здесь офицеры как будто бы опасаются, что их обвинят в отходе от незыблемых догматов представления Соединенных Штатов о себе, а в то же время и сами боятся в них усомниться, поэтому текст местами напоминает самовнушение. Констатация, которая подспудно угадывается за рассуждениями авторов, заключается в признании, что США должны ограничить свои устремления и не в состоянии играть роль безоговорочного мирового лидера. Однако артикулировать это невозможно, ибо на презумпции глобального лидерства строится все здание американской внешней политики, особенно после исчезновения СССР. Поэтому, давая понять, что Вашингтону нужно быть более сдержанным и повернуться к собственным внутренним проблемам, авторы в то же время горячо доказывают: именно это и есть путь к лидерству на международной арене.

Между тем, «динамичная и взаимосвязанная мировая система», несколько раз упоминаемая в нарративе, не представляется академически продуманным и серьезным понятием, на которое можно было бы ссылаться при дальнейших теоретических исследованиях. Скорее это констатация некоего важного эмпирического факта, которая, тем не менее, не дает нового инструмента анализа и не делает мировую политику яснее ни с точки зрения действующих лиц, ни с точки зрения структуры.

Очевидно, что система международных отношений меняется. Мировая политика, какой мы видим ее сегодня, – это продукт фундаментальных перемен, происходящих как на структурном уровне, так и на уровне действующих лиц. Вопрос в том, какие структурные перемены следует считать наиболее важными и какой из акторов вносит наиболее заметный вклад в стабилизацию или дестабилизацию ситуации?

Десять лет назад в стержень международных отношений попытались было превратить терроризм, олицетворяемый Усамой бен Ладеном. Результат говорит сам за себя – за истекшее время международная ситуация стала еще менее объяснимой и предсказуемой. А теперь не стало и самого бен Ладена. Его устранение было довольно смелым и решительным шагом. Ведь он хотя бы имитировал «системного оппонента», для противостояния которому могли сплотиться «ответственные участники мировой политики». Теперь нет и этого. Ни одна другая личность и ни одно иное государство не готовы выступить в этой роли. И на первый план снова выходит вопрос о том, на какой платформе строить политический анализ и как проводить избранную линию.

Из наблюдений Мистера Y не вытекают выводы о конкретном действующем лице мировой политики, относительно которого Соединенным Штатам следует рассчитывать свою силу и возможности. Во второй половине прошлого века Джордж Кеннан и Америка сумели правильно определить врага, собственно, он был очевиден. В каком-то смысле им повезло в том, что по воле истории у них был один явный и хорошо известный противник – «соперник, а не партнер на политической арене».

Нарратив также не помогает лучше понять устройство международной системы, тем более что ни авторы, ни прочие эксперты в этой сфере не могут решить, какие из «мировых взаимосвязей» действительно важны и фундаментальны, а какие вторичны. Следовательно, данное определение не способствует лучшему пониманию того, развитию каких возможностей должно уделить первостепенное внимание современное государство, чтобы составить точный перечень задач во внутренней и внешней политике.

Можно ли обойтись без этого при проведении государственной политики? Едва ли. Что будет делать политический истеблишмент, если интеллектуалы не обеспечат его надлежащей методологией? Неизбежно скатится либо к импульсивному авантюризму в суждениях и действиях (сначала на не вполне понятных основаниях бомбят Муаммара Каддафи, виновного в гибели сотен человек, а затем безучастно наблюдают за тем, как стремительно растет число убитых в Сирии или Йемене), либо под видом нового курса продолжит проводить традиционную политику. Обычно она преследует цель превратить страну в «сильнейшего конкурента» на мировой арене, хотя при этом неустанно подчеркивается, что мы живем в мире, где не может быть победителей и проигравших. В общем, всегда опасно оставлять политиков без четкого руководства, и военные это инстинктивно понимают.

Более того, отсутствие методологии для адекватной оценки того, какие вопросы или страны заслуживают главного внимания, может очень скоро привести к широкому плюрализму в отношениях, иными словами – к бессистемным связям, в которых отсутствует иерархия партнеров. Концепция «взаимозависимости» как раз и подталкивает к такому положению. Само по себе это может стать мощным фактором, подрывающим возможности и влияние конкретного государства на международной арене.

Как справедливо заметил Морис Эш в 1951 г., сила и влияние – «субъективный фактор, который во многом зависит от отношений». (Иными словами, они проявляются только в процессе структурированного взаимодействия государств.) В этом их кардинальное отличие от фактора вооружений, которые считаются «объективным понятием». Однако поддержание слишком большого числа связей практически равноценно отсутствию отношений. Притворное чувство удовлетворенности от связей со многими партнерами в разных областях («относительная влиятельность») не способно заменить наличие четких и продуманных контактов хотя бы в одной сфере. Поэтому, например, Россия и США держатся за консервативный и, казалось бы, устаревший процесс сокращения ядерных вооружений – это эталон глубоких, выверенных и полностью просчитываемых отношений.

Вышеупомянутое отличие X и Y – понимание главного стержня анализа в одном случае и отсутствие такого понимания в другом – не вина энтузиастов и авторов нарратива. Это отражение того, насколько современный мир отличается от мира, в котором жил и творил Джордж Кеннан. На него требуется конкретный ответ, ведь безопасность и стабильность зависят от того, как страны понимают и истолковывают действия и реакции других. То есть, как они оценивают допустимые границы действий на внешнеполитической сцене, за которыми эти действия принимают угрожающий характер. И как страны принимают решения, с каким государством-партнером нужно срочно обсудить тот или иной вопрос, а на какие страны можно не обращать внимания, ничем не рискуя ни сегодня, ни в будущем.

Неадекватное понимание или восприятие нередко приводило к началу войны. Большинство войн, если не считать структурных причин, начинались из-за неверного представления о том, насколько важно для противника то или иное обстоятельство. Вот почему исследователь международных отношений никогда не может считать неверное понимание (истолкование) намерений второстепенным или легко преодолимым фактором. Однако ошибочное восприятие становится особенно опасным, когда страна переоценивает свои возможности или неправильно оценивает силу и потенциал противника. Вот почему так важно правильно рассчитать и понять, из чего конкретно вырастает политическая власть (влияние). Это принципиально при выборе друзей и построении правильных отношений с врагами в большой политике, особенно в эпоху так называемого взаимозависимого мира, что делает его еще более опасным и непредсказуемым.

Неуловимый баланс

Пятисотлетняя идея баланса сил, которую политики и аналитики как минимум трижды в течение прошлого века – в 1919, 1945 и 1991 гг. – хоронили в колумбарии интеллектуальной истории, похоже, возрождается из пепла. Этому способствует крах практически всех концепций 1990-х гг. и угасание «избалованных чад холодной войны» – международных организаций, какими мы их знаем. Возвращению идеи баланса сил предшествовали яркие дебаты о «смещении центра силы и влияния» и временами серьезные, а временами не очень попытки воссоздать подобие биполярной конструкции путем противопоставления «рыночной демократии» и «рыночной автократии». Сегодня идея баланса сил – это не просто следствие нового международного контекста. Факторы, составляющие этот контекст, оказывают качественное влияние на ее теоретические и практические аспекты.

К этим факторам следует, во-первых, отнести снижение роли военного превосходства как системообразующего элемента межгосударственных отношений в мировом и во многих случаях в региональном масштабе. Во-вторых, с некоторыми оговорками, наблюдается возникновение подлинно «мировой экономики» – некоей независимой реальности, доступной для теоретических изысканий. В-третьих, можно говорить о качественном повышении значимости (внешнего и внутреннего) восприятия совокупных возможностей государства в процессе поиска им своего места в системе международных отношений. И, в-четвертых, демократизация мировой политики и появление новых, быстро усиливающихся стран со своей уникальной культурой, непохожей на известные нам, и c собственным представлением о справедливости. Последний фактор ставит под сомнение традиционные инструменты, с помощью которых можно определить намерения государств на мировом и региональном уровне.

Первый из вышеупомянутых факторов означает постепенное, но неуклонное снижение действенности военной силы как главного регулирующего механизма в международных отношениях. Исторически структуру мировой системы предопределяла именно военная мощь государств. Раймон Арон полагал, что международные отношения «строятся в тени войны». В своем классическом труде Эдвард Карр нисколько не сомневается в том, что из всех факторов, определяющих положение стран на мировой арене, военная мощь является первичным и важнейшим. Главный вопрос даже не в наличии военной силы как таковой и не в высокой вероятности ее применения, а в ключевой роли военной силы как главного элемента, определяющего поведение стран и способность системы международных отношений независимо функционировать.

В наши дни мы видим, как значение этого фактора постепенно снижается. Роковой удар по системе международных отношений, основанных на военной силе, был нанесен в 1991 г., когда закончилась конфронтация между Советским Союзом и США. Чтобы понять, до какой степени снизилось значение военной силы, достаточно сопоставить военный потенциал Соединенных Штатов, который превосходит совокупную военную мощь всех остальных стран мира вместе взятых, с весьма ограниченной способностью Вашингтона добиваться целей на мировом или даже региональном уровне.

Ситуация становится еще драматичнее, если посмотреть на масштаб угроз и вызовов, которые исходят от сравнительно небольших и отнюдь не самых продвинутых стран, таких как Иран и Северная Корея. Их твердая, порой истеричная решимость использовать все возможности, в том числе и военные, чтобы сопротивляться диктату из-за рубежа, означает, что даже самая сильная страна или группа стран не может считаться всемогущим лидером. Оказывается, что сегодня и абсолютного военного превосходства недостаточно для того, чтобы привести в исполнение угрозы и примерно наказать непокорные режимы. Яркой иллюстрацией является противостояние США, самой мощной военной державы в мировой истории, с Афганистаном, наиболее отсталым государством планеты. Все больше признаков того, что это противостояние завершится в пользу последнего.

Наиболее важная особенность нового мира состоит в нерациональности выбора в пользу применения силы как средства достижения политических целей. Это происходит не потому, что под влиянием внутренних преобразований или растущей зависимости от окружающего мира государства стали менее агрессивными и хищническими по своей природе. И фактор военной силы все еще играет роль последнего и решительного аргумента в любом споре (см. Россия – Грузия, 2008 г.). Аналогичным образом изменение роли военной силы не означает торжества тех, кто несостоятелен в военно-стратегическом отношении. Страны и региональные группы, не имеющие реальной военной мощи, не считаются важными игроками. Китай это прекрасно понимает и поэтому наращивает оборонительные возможности, чтобы они соответствовали его экономическому потенциалу. С другой стороны, как видно на примере России, даже отсутствие экономической, политической и идеологической силы и привлекательности можно отчасти компенсировать военной мощью. В то же время отношения между государствами в сфере безопасности, основанные на военной угрозе, перестали быть главным стержнем мирового порядка.

Второй из вышеперечисленных факторов – рождение новой «мировой экономики» – создает принципиально иные рамочные условия, в которых страны используют свои экономические ресурсы, в том числе такие блага, как природные запасы энергоносителей. Экономика в ее глобальном измерении приобретает все более ярко выраженный внешний характер. Похоже, она даже начинает играть роль некой входящей независимой переменной, которая трансформирует старую систему международных отношений, опиравшуюся на баланс сил. Таким образом, необходимо серьезно размышлять над тем, какое влияние экономическая взаимозависимость оказывает на межгосударственные отношения, и каковы механизмы этого влияния.

Третий фактор – качественное повышение важности (внешнего и внутреннего) восприятия совокупных возможностей страны – открывает новую дискуссию о том, как связаны между собой материальная и социальная мощь государства. Как уже говорилось, сила в международных отношениях проявляется скорее как субъективный фактор социальной нормы, и самое важное здесь – фактическое признание или непризнание этой нормы большинством конкретного сообщества. Только ее признание другими дает силе, наряду с самим фактом отношений, право на существование.

В совокупности эти три фактора, формирующие контекст современных отношений, ставят исследователей и политиков перед серьезной дилеммой. Бесконечное умножение параметров силы, которые необходимо принимать во внимание, ограничивает возможности анализа. Но самая важная проблема сегодня заключается в том, какие отношения могут служить подходящим инструментом для тестирования правильности восприятия силы и представления об имеющемся балансе сил. Это особенно важно потому, что все три вышеупомянутых фактора серьезно ограничивают применимость самого традиционного метода проверки – конфликта как универсального способа ранжирования стран.

Во многих научных и политологических статьях сегодня можно найти признание того факта, что конфликт больше не должен и не может считаться наиболее адекватным инструментом урегулирования в международных отношениях. Оно также включено в работу Мистера Y в качестве главного американского внешнеполитического императива («от сдерживания к устойчивости»). Однако неохотное вычеркивание конфликта из списка первоочередных и наиболее рациональных внешнеполитических решений само по себе ничего не значит, а лишь подводит нас к самой трудной задаче, которую человечеству когда-либо приходилось решать на протяжении всей своей истории. Речь идет о беспрецедентной мирной трансформации системы международных отношений. Наш прямой долг – определить возможности и инструменты для ее осуществления, а также подумать о том, что могут предпринять государства, чтобы изобрести эти инструменты. Конечно, прежде всего им нужно признать необходимость подобной трансформации, которая подразумевает большие изменения как на уровне мира в целом, так и на уровне действующих лиц и, по всей видимости, исключает саму возможность того, что некоторые государства обречены на роль «самого сильного конкурента и самого влиятельного игрока».

Но похоже, что с этими проблемами придется разбираться уже Мистеру Z.

* * *

Если не углубляться в теоретические дебри и не придираться к глубине научных изысканий, которые по определению не должны относиться к числу добродетелей действующих офицеров Вооруженных сил, сама задача, стоявшая перед авторами нарратива, вполне понятна. Это попытка привлечь внимание к обеспокоенности военных неудовлетворительной ситуацией с осмыслением мировых процессов и перевести дискуссию на более прикладные рельсы (хотя сам текст, как мы убедились, мало что привносит в этом плане). Соединенные Штаты достигли предела своих возможностей и нуждаются в новом выстраивании приоритетов и обозначении стратегических целей. Авторы текста желают примирить две основные тенденции американской внешней политики – упор на национальные интересы и, соответственно, отказ от интервенционизма, если он не связан с их непосредственной защитой, и мессианское желание распространять по всему миру «правильную» политическую модель. Симпатии Мистера Y явно на стороне первого подхода, однако он понимает, во-первых, невозможность изоляционизма в современном мире, во-вторых, укорененность мессианства в политическом сознании соотечественников. Поэтому все силы авторов уходят на доказательство того, что необходимое самоограничение никоим образом не подорвет способность и желание Америки служить маяком свободы и демократии для остального мира, даже наоборот, укрепит ее.

Однако дискуссия, начатая нарративом, без сомнения, будет набирать обороты в нынешнем десятилетии, к концу которого всем ведущим мировым акторам, вероятно, придется принимать серьезные решения о собственном месте в мире будущего. И поскольку Соединенные Штаты останутся игроком, от поведения которого на международной сцене зависит больше, чем от кого бы то ни было, изыскания американских авторов достойны как минимум заинтересованного внимания.

Т.В. Бордачёв – кандидат политических наук, директор Центра комплексных международных и европейских исследований НИУ ВШЭ.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739736 Тимофей Бордачев, Федор Лукьянов

Статус-кво ради прогресса

Ждать ли скорых перемен на Корейском полуострове?

Резюме: Экономическая действительность в КНДР разительно отличается от распределительной уравниловки прошлого века, похоже, точка невозврата пройдена. Конечно, страна живет в страхе и бедности. Но и оснований рассчитывать на то, что режим скоро рухнет, не намного больше, чем ранее. Тем более что Китай этого просто не допустит.

Данная статья написана по результатам поездок автора в Пхеньян и Сеул в апреле-мае 2011 года.

Волна революций на Ближнем Востоке вызвала у многих экспертов-международников (особенно не занимающихся вплотную корейскими делами) вопрос – не следует ли ожидать подобных событий в Северной Корее? Не стоит ли эта тоталитарная закрытая страна на пороге потрясений? Тем более что подобному сценарию гарантирована внешняя поддержка – в Конституции сильной и процветающей Южной Кореи зафиксирована готовность и даже обязанность оказать содействие «повстанцам» и взять под контроль территорию Севера. Спонтанное достижение Республикой Корея заветной национальной цели – объединения, очевидно, не встретит какого-либо осуждения или противодействия со стороны мирового сообщества. Даже поддерживающий КНДР Китай в такой ситуации вряд ли осмелится противостоять «воле истории».

Необходимый элемент таких построений – расчет на то, что пхеньянский режим исчерпал возможности поддержания стабильности, а тем более развития и экономического роста. Прогнозы учитывают и проблемы со здоровьем Ким Чен Ира, держащего в руках все рычаги правления.

Логика рассуждающих подобным образом «специалистов-глобалистов» такова. В стране налицо стагнация, в некоторых районах голод. Народ разочарован, в том числе благодаря проникновению целенаправленной внешней пропаганды, число перебежчиков растет. Не за горами – кризис власти: 29-летний сын «полководца», Ким Чен Ын, поспешно объявленный «наследником» в сентябре прошлого года, пока не обрел необходимого опыта, не имеет достаточной поддержки в руководстве и не пользуется доверием военных, хотя и назначен генералом армии. Не разгорится ли в руководстве страны междоусобица после ухода Ким Чен Ира? Высказываются предположения, что вызов Ким Чен Ыну может бросить муж его тети, влиятельный партийно-государственный деятель Чан Сон Тхэк.

Но и при гладкой передаче власти режим не застрахован от проблем, говорят уже специалисты-кореисты. Старая элита уходит, средний возраст членов Политбюро – около 80 лет. Реально «в курсе дел» всего несколько сот человек – многие из них принимали непосредственное участие в корейской войне и даже освобождении Кореи, накопили многолетний опыт управления, и к тому же являются членами клана Кимов. А новая номенклатура формируется из военных, партократов и технократов «кимченировского призыва», зачастую это представители региональных элит. Они по большей части не бывали за границей, получили «чучхейское» образование и воинственную закалку, и просто незнакомы с реалиями современного мира. Эти «младотурки» способны «заиграться» в провокациях и не оценить пределов терпения оппонентов.

Возможен и раскол в новом руководстве, особенно если будут предприниматься попытки «модернизации» системы. Реформы без предварительного решения вопроса обеспечения внешней безопасности чреваты крахом государства.

Действительно ли вероятность коллапса КНДР и спонтанного объединения Юга и Севера возросла в результате межкорейской конфронтации и обострения ядерной проблемы после прихода к власти в Сеуле в 2008 г. консерваторов?

Благие пожелания и иллюзии

Сразу скажу, что не разделяю эту точку зрения. На протяжении четверти века я потратил немало сил и времени в дискуссиях с южнокорейскими, американскими и японскими политиками и экспертами, пытаясь объяснить необоснованность надежд на то, что режим «вот-вот рухнет». Вместе с тем полностью исключить кризис в КНДР (над провоцированием которого активно работают весьма мощные внешние силы) все же нельзя. Он может стать как результатом внешнего конфликта, так и внутренних факторов. Но давайте задумаемся, как это может произойти и к чему приведет.

Вероятность полномасштабного вооруженного столкновения все же невелика – в нем не заинтересована ни одна страна. Однако нельзя полностью исключить и спонтанной эскалации локального конфликта – история, к несчастью, дает массу примеров, когда разгорались войны, которые вроде бы никто не собирался вести. Остается опасность того, что в этом случае северокорейское руководство напоследок решит «хлопнуть ядерной дверью».

Даже при «мирном» развитии логика «удушения» Северной Кореи может привести к углублению экономического кризиса (особенно если Пекин откажется поддерживать Пхеньян), хаосу, а в конечном итоге – к падению режима. Среди менее кошмарных, чем ядерный апокалипсис, сценариев реальны в этом случае только два: поглощение страны Югом или переход ее под более или менее мягкий контроль Китая. В отличие от других бывших соцстран (за исключением ГДР) падение режима в КНДР означало бы не смену элиты, а исчезновение северокорейской государственности.

Горячие головы в Сеуле примерно с 2009 г. пришли к выводу, что «время объединения, наконец, пришло», северокорейцы только и ждут «освобождения от гнета диктатуры» и «будут встречать южнокорейцев с цветами». Реальность, однако, может оказаться не столь радужной.

Объединение путем поглощения Севера Югом может привести к весьма негативным последствиям – не только для корейского народа, но и для всего региона. Вполне возможно, что некоторая часть «бывших» – сторонников «чучхейского» национализма – начнет вооруженную борьбу «с оккупантами и компрадорами». С учетом того, что, по нашим подсчетам, «слуги режима» в КНДР насчитывают (с членами семей) несколько сотен тысяч человек, даже если речь пойдет о 5% «активных борцов», это опасная сила. Ведь им нечего терять: южнокорейская общественность вряд ли удовлетворится освобождением от ответственности за прошлые преступления «деятелей кровавого режима» и даже их потомков. Не сомневаюсь, что планы партизанской войны в Северной Корее разработаны, и соответствующие базы в горах и под землей уже оборудованы, причем на них может быть даже оружие массового уничтожения (не обязательно ядерные заряды, но химические и биологические средства – с большой вероятностью). Новые власти столкнутся не просто с диверсионной активностью по типу Афганистана, а с гражданской войной с возможностью применения ОМУ, причем не только в пределах Корейского полуострова.

Даже если представить, что столь драматических поворотов удастся избежать, а северокорейский правящий класс и военные смиренно примут уготованную им участь, население Севера, не готовое включиться в капиталистическое хозяйство и недовольное неизбежной ролью «людей второго сорта» в объединенной Корее, будет находиться в постоянной оппозиции к центральным властям. В КНДР уже сформировался номенклатурно-предпринимательский «средний класс», есть и интеллигенция. Эти люди (а их много) вовсе не заинтересованы в том, чтобы оказаться выброшенными за борт, влачить люмпенское существование под пятой южнокорейцев. Ведь большинство перебежчиков-северян так и не могут приспособиться к жизни в Южной Корее. А простые работяги далеко не сразу справятся с требованиями современного производства (я даже не исключаю, что южнокорейский капитал поначалу будет вынужден завозить на предприятия Севера объединенной Кореи гастарбайтеров). На Юг северян не пустят – значит, на территории бывшей КНДР будет безработица. Это создаст длительную нестабильность на полуострове.

Альтернативный вариант развития событий – вмешательство Пекина, для которого Корейский полуостров – «кинжал, направленный в сердце Китая». КНР кровно заинтересована в том, чтобы в ее «мягком подбрюшье» сохранялась стабильность и поддерживался военно-политический баланс. Но он неизбежно нарушится, если войска союзников США продвинутся к китайским границам. В кризисной ситуации Пекин может попытаться, в том числе используя дипломатическое сопровождение в СБ ООН и право вето на иностранное вмешательство, установить в Пхеньяне прокитайский режим или трансформировать в этом направлении существующий. Для северокорейского правящего класса это все же предпочтительней, чем капитуляция перед Югом. Говоря цинично, рациональный вариант поведения элиты у «последней черты» – «продаться» Пекину, сохраняя границы КНДР, государственность, а может быть, и властные посты. Однако такой режим подвергнется остракизму и давлению Запада, что станет многолетней проблемой для Пекина и его позиций в регионе, где возродятся страхи в отношении китайского «гегемонизма».

Так или иначе, стабилизации ситуации на полуострове при сценарии, на который надеются в Южной Корее и на Западе (падение режима в более или менее мягкой форме), ждать придется довольно долго.

Роль Соединенных Штатов и Южной Кореи

Осознают ли в Сеуле, Вашингтоне и поддерживающем их Токио опасности, связанные со сменой правления в Пхеньяне? Похоже, кто-то все еще достаточно наивен, ожидая «мирного поглощения» Севера и его «мягкой посадки», а кто-то хочет нагреть руки на кризисе – в том числе и в плане геостратегического сдерживания Китая. В последние 2–3 года рассуждения о «скором крахе режима» стали особенно популярны в Южной Корее и обрели второе дыхание в среде американских консерваторов. Причина активизации таких разговоров – не столько сигналы из КНДР, сколько глубокое непонимание сущности северокорейской системы и особенностей менталитета северян. К счастью, эти ожидания далеки от реальности.

Дело в том, что с приходом к власти президента Республики Корея Ли Мён Бака тон в делах, касающихся Северной Кореи, задает команда, по меткому выражению кореиста Андрея Ланькова, «палеоконсерваторов» – представителей прошлых правлений, которые оказались не у дел в годы либерального десятилетия – периода, когда президент Ким Дэ Чжун и его преемник Но Му Хён проводили по отношению к Северу примирительную политику «солнечного тепла» и «вовлечения».

Глядя назад, надо признать: несмотря на обострение в этот период (начиная с 2002 г.) ядерной проблемы КНДР и конфронтации с Соединенными Штатами, ситуация на Корейском полуострове тогда была значительно более мирной и предсказуемой, чем сегодня. Развивалось межкорейское сотрудничество, тысячи южан впервые попали на Север. Определенные эволюционные изменения происходили и внутри КНДР, хотя сохранение пропагандистского обеспечения власти при закрытости страны не всегда позволяло оценивать глубину и распространенность этих перемен.

Политика либерального сеульского руководства в отношении Пхеньяна, однако, подвергалась беспощадной критике консервативной оппозиции – для нее протест против «попустительства Северу» стал немалым подспорьем в завоевании голосов избирателей. Население Юга устало от иждивенчества Северной Кореи. Нетерпеливым корейцам казалось, что всего несколько лет «вовлечения» могут привести к коренному перерождению режима. Поэтому в целом новая жесткость Сеула с 2008 г., отказ практически от всех межкорейских договоренностей и проектов «либерального периода» (за исключением, пожалуй, Кэсонской промышленной зоны, функционирование которой выгодно для ряда мелких и средних компаний) вызвали лишь незначительную оппозицию в южнокорейском обществе. На историческую арену выходят новые поколения, не помнящие войну, и для них важнее не проблемы Севера и межкорейских отношений, а то, чтобы они не сказывались на повседневной жизни.

«Игра на обострение» с Пхеньяном – занятие нездоровое, так как северокорейцев легко спровоцировать на неадекватные действия. Прекращение Сеулом сотрудничества, заведомо нереалистичные требования «предварительной денуклеаризации» лили воду на мельницу пхеньянских «ястребов». Военная истерия легко раскручивается, а жертвой ее часто становятся невинные люди – такие, как забредшая в запретную зону северокорейских Алмазных гор южнокорейская туристка, которую в ноябре 2008 г. застрелила северокорейская пограничница. Это, понятно, вызвало крайне негативную реакцию в РК и повело к дальнейшему обострению ситуации.

Ужесточение политики Сеула совпало по времени и со сменой власти в Вашингтоне. Пхеньян, так и не договорившись ни о чем конкретном, несмотря на свои уступки (включая начало демонтажа ядерных объектов в 2007 г.), с уходящей республиканской администрацией утратил интерес к поиску компромиссов. После изрядно напугавшей руководство болезни Ким Чен Ира (предположительно, инсульта или диабетического криза в августе 2008 г.) консерваторы в Пхеньяне убедили его в том, что диалог с Западом и уступки не помогут обеспечить безопасность и выживание режима, с врагами следует говорить «с позиции силы».

Содержанием новой силовой политики Севера стал отказ от поиска компромиссов с США, курс на конфронтацию с Вашингтоном и – особенно – с Сеулом в целях укрепления позиций в противостоянии с оппонентами и внутренней консолидации, а также реставрация кимирсеновских порядков и борьба с «отклонениями от социализма». «Консервативную контрреволюцию» подхлестнуло и нескрываемое злорадство противников, которые после болезни «полководца», по сути, открыто начали готовиться к падению режима. Это оказало психологическое воздействие на северокорейских лидеров, заставив их отказаться от проявлений доброй воли и уступок. Позднее роль сыграл и «ливийский урок», воспринятый в КНДР как пример вероломства Запада и сильнейший аргумент в пользу абсурдности добровольного «разоружения».

С начала 2009 г. из Пхеньяна послышались грозные заявления, в апреле последовал испытательный ракетный запуск. Осуждение его мировым сообществом использовалось для выхода КНДР из шестистороннего переговорного процесса по ядерной программе. Уже в мае Пхеньян произвел второй (после первого в октябре 2006 г.) ядерный взрыв, задуманный как мощный сигнал недругам. Последовали санкции ООН, к которым присоединился даже Китай, и попытки внешней изоляции.

Однако худшее было впереди. В 2010 г. холодная война чуть не сорвалась в горячую. В марте 2010 г. в спорных водах Желтого моря был затоплен южнокорейский корвет «Чхонан». Сеул на основе проведенного вместе с союзниками расследования обвинил в этом КНДР. Заметим, что группа российских специалистов, принявшая участие в экспертизе по просьбе Ли Мён Бака, не смогла поддержать этот вывод, а Китай и вовсе проигнорировал аргументы «международной комиссии».

Случай, конечно, трагический, но, к сожалению, не единичный из-за давнего территориального спора в Желтом море. Разграничительная линия, проведенная американо-южнокорейской стороной после войны в одностороннем порядке, не согласована с КНДР и не признается ею. Перестрелки и конфликты тут происходят постоянно – всего за полгода до гибели «Чхонана» южнокорейские военные обстреляли северокорейский корабль, который, по их официальному сообщению, «удалился, объятый пламенем» (скорее всего, тоже не обошлось без жертв).

Однако именно инцидент с «Чхонаном» был использован для того, чтобы оказать беспрецедентное давление на Север. Похоже, что в Вашингтоне и Сеуле поверили в собственные оценки, свидетельствовавшие, что Пхеньян вот-вот падет, и нужен лишь толчок в виде внешнего давления плюс «отрыв» КНДР от поддержки Китая. Пекину в связи с отказом от осуждения Северной Кореи в этом эпизоде Соединенные Штаты прямо угрожали «последствиями», в том числе в плане наращивания своего военного присутствия вблизи китайских границ. На Китай это произвело прямо противоположное действие – он подчеркнуто усилил поддержку соседа, демонстрацией чего являются три визита Ким Чен Ира в Китай на протяжении двух лет.

Пхеньян использовал конфронтацию для закручивания гаек, мобилизации перед лицом военной угрозы, которая вдруг стала зримой. «Беснования марионеток» доказывали правоту линии «сонгун» – армия превыше всего – и давали дополнительную легитимность власти. Северокорейцы не только не стали вести себя тише, но наоборот, начали наращивать давление на противников, уже вовсе не стесняясь в средствах.

Кульминацией стал артобстрел пограничного острова Ёнпхендо в ноябре 2010 г. – первый подобный инцидент в послевоенное время, повлекший человеческие жертвы. Поведение северян не может быть оправдано, хотя они и ссылаются на то, что их спровоцировали южане, не нашедшие, несмотря на предостережения, лучшего места для артиллерийских учений. Южнокорейцы решили продемонстрировать военную мощь, заговорили о готовности к «беспощадному ответу», начались почти ежедневные маневры совместно с американцами. В декабре размах учений к югу от демилитаризованной зоны заставил, похоже, пхеньянское руководство воспринимать происходящее как реальную подготовку к вторжению. Северокорейцы воздержались от эскалации в ответ на очередные явно провокационные учения – что привело сеульских стратегов к ложному заключению о том, что те, мол, «испугались», что наконец-то на непокорный Север найдена управа. Такое заблуждение весьма опасно, и может еще привести к непредсказуемым последствиям.

Тем не менее в начале 2011 г. ситуация несколько стабилизировалась. Осознав, что «конец света» в Северной Корее в очередной раз откладывается, американцы и южнокорейцы (в чем-то под давлением первых) стали искать возможность, не теряя лица, все же пойти навстречу Пхеньяну. В США задумались о пересмотре политики «стратегического терпения» (отказ от диалога и санкции), заговорили о необходимости возврата к прямому обсуждению ядерной проблемы. Символический жест – возобновление продовольственной помощи. В Южной Корее вынуждены искать возможность, не отступая от принципиальных требований к Северу («извинений» за прошлогодние вооруженные акции, безусловной денуклеаризации, что выглядит абсолютно нереальным) все же отказаться от полного неприятия инициатив Севера.

Однако главный вопрос, который ни в Вашингтоне, ни в Сеуле не решен – надо ли продолжать делать ставку на смену режима в Пхеньяне или согласиться на сосуществование с ним (хотя бы временное)? Поэтому однозначного ответа на вопрос о будущем Корейского полуострова пока попросту нет.

Ветер перемен или медленный прилив?

Прежде чем анализировать перспективы перемен в Северной Корее и во многом зависящих от них перемен на полуострове в целом, необходимо уяснить, что КНДР (в ретроспективе) – уникальное, пожалуй, не имеющее аналогов в современном мире государственное образование. Это своего рода феодально-теократическая восточная деспотия, основанная на идеологии национальной исключительности, страна, организованная как военизированный «орден меченосцев» на распределительной командно-административной экономической основе. В последней редакции северокорейской Конституции, принятой в апреле 2009 г., отсутствует понятие «коммунизм», а сочетание «чучхе – сонгун» стало основополагающей государственной идеологией.

И это не просто пропаганда: «сонгун» (милитаризация страны) предельно откровенно отражает воззрения пхеньянского руководства. Силу можно победить только силой, считают в Северной Корее, и эту силу наращивают. После иракских, афганских, ливийских, сирийских событий, рейда «морских котиков» в Пакистан для убийства Бен Ладена такие взгляды уже не кажутся запредельно экстремистскими.

Поэтому возможный процесс перемен в КНДР вряд ли напоминал бы традиционную «гласность и перестройку» в соцстранах или дэнсяопиновские реформы. В последние годы руководство вынуждено уделять все больше внимания «строительству процветающей державы», повышению уровня жизни народа, хотя главное – не допустить ослабления власти и не дать внешним силам расшатать режим. В этих целях не исключены вынужденные послабления в экономике, что для большинства населения важнее всего. Пусть это может быть воспринято широкой публикой с недоверием, но процесс «поиска северокорейского пути» уже исподволь начался – пока что в темпе «два шага вперед, шаг назад».

Наблюдения показывают, что в современной КНДР идеология все больше отрывается от реальной жизни людей. Трескучая пропаганда практически не изменилась с 1960-х гг., но все чаще воспринимается обывателем как «белый шум», успокаивающее свидетельство того, что в государстве все неизменно. Большинство северян мало знают о внешнем мире и не думают бросать вызов «диктатуре», немногочисленных инакомыслящих быстро отлавливают и нейтрализуют (иногда физически).

Надо понимать, что КНДР создана по рецептам сталинизма на базе традиционного общества и на обломках политической системы феодальной Кореи, страдавшей под жестоким колониальным режимом японцев. В условиях закрытости население просто не воспринимает «либеральные ценности». И хотя на низовом, микроэкономическом и бытовом уровне жизнь реально меняется, потребность в модернизации политической системы отсутствует.

Однако процесс развивается нелинейно. После распада СССР и прекращения советской помощи, а также ряда природных катаклизмов распределительная плановая экономика потерпела крах. Как спасение от голодомора 1990-х стала развиваться стихийная рыночная экономика. Репрессивный режим контроля над народом тоже стал давать сбои. В страну начали проникать не только импортные товары (показывающие северокорейцам всю глубину их экономической отсталости), но и западные идеи, массовая культура (в том числе южнокорейская). Да и китайские уроки опасны – это «вредный» образец отказа от жесткого контроля над обществом и сворачивания монополии руководства на политическую истину.

В беспрецедентном кризисе 1990-х и нулевых годов народ выживал сам (к сожалению, не всем это удалось). Власти просто закрывали глаза на «нарушения социалистических принципов», в том числе благодаря расцвету коррупции на нижнем и среднем уровне госаппарата. Однако в какой-то момент престарелое руководство почувствовало растущую угрозу власти. После создания «ядерного сдерживателя» и преодоления кризиса внешней безопасности, возникшего, когда страна лишилась советского «ядерного зонтика», была предпринята попытка обеспечить внутреннюю стабильность. Элиту, и особенно набравших невиданную силу военных, устраивал лишь жесткий контроль и «монолитная сплоченность». Делиться властью с зародившимся «серым» негосударственным сектором они оказались не готовы.

Линия на отказ от реформирования системы (робкие шаги по легитимации рыночной действительности были сделаны в 2002 г.) проявилась примерно с 2005 года. В связи с болезнью Ким Чен Ира и усилением враждебности со стороны Юга в 2008 г. северокорейские «ястребы» обрели решающее влияние. Острие удара направили против «буржуазных тенденций». «Решительной атакой» стала денежная реформа, предпринятая в ноябре 2009 г. – замена дензнаков с ограничением суммы обмена. Эти меры зарубежные аналитики единодушно охарактеризовали как «грабительские», направленные на ликвидацию «среднего класса» – то есть лиц, научившихся в голодные 1990-е гг. получать доход вне парализованного государственного сектора. Реформа разом лишила накоплений более или менее состоятельных граждан и подрубила основы негосударственного сектора в экономике.

Результаты оказались предсказуемо катастрофическими: столкнувшись с остановкой экономики и массовым отторжением со стороны населения, власти отступили. Попытка «повернуть время вспять» с треском провалилась. Однако послабления происходят как бы негласно, про реформы никто и не заикается. Разработать их толковую стратегию нынешние престарелые идеологи не в состоянии, даже если бы захотели. Но и желания нет – оно напрочь отбито боязнью разбалансировки политической системы.

Тем не менее, часы назад не пойдут. Сегодня рыночный сектор и рыночные отношения не только отвоевали свои позиции, на которые в прошлом году покусились консерваторы, но и значительно расширили их. Экономическая действительность в КНДР разительно отличается ныне от распределительной уравниловки прошлого века, похоже, «точка невозврата» пройдена. Государственная промышленность (за исключением разве что оборонного сектора) практически стоит. Рабочие правдами и неправдами зарабатывают на жизнь торговлей на рынке, челночеством, кустарным производством, а кто-то – более серьезным бизнесом. Возник достаточно многочисленный класс торговцев и обслуживающая их инфраструктура – системы закупок за рубежом, полуконтрабандный экспорт, розничная рыночная торговля, частный сервис.

Информация «изнутри» свидетельствует о сращивании «новых корейцев» с номенклатурой и правоохранителями среднего уровня – система взяток позволяет передвигаться по стране, создавать и поддерживать бизнес, арендовать площади, покупать транспортные средства, оборудование и даже недвижимость. Главное отличие от постсоветского периода в России – жесткое ограничение организованного криминала – представители власти не собираются делиться своей монополией на рэкет.

Одновременно фактически происходит постепенная «приватизация» госсобственности – пока что от имени организаций, связанных с партийными инстанциями, центральными и местными властями, военными органами, спецслужбами. Для Северной Кореи, где целые подразделения ЦК, вооруженных сил и разведки десятилетиями занимаются разного рода сомнительными операциями с международным размахом – от оружейного бизнеса до наркотиков, финансовых махинаций по всему миру – это, в общем, не потрясение основ. При всех ведомствах и организациях создаются разного рода фирмы и конторы, занимающиеся настоящим рыночным бизнесом – от внешней торговли до бытового обслуживания населения. (Количество очень неплохих ресторанов, магазинов и лавок, парикмахерских и саун в Северной Корее растет как на дрожжах, особенно после провала денежной реформы.). В ходу и доллары, и евро, определенная стабилизация курса национальной валюты – воны, похоже, имеет результатом и ее использование в качестве рыночного платежного инструмента.

Народ определенно стал жить лучше, чем в 1980-е и тем более 1990-е годы. Однако резко возросло расслоение. Наряду с весьма обеспеченными гражданами появились люмпенские слои и целые районы (особенно на севере, где условия для сельского хозяйства не очень благоприятны, и в депрессивных индустриальных центрах), где люди буквально умирают с голоду. Дело не в дефиците продовольствия, а в отсутствии денег, чтобы его купить – и в этом Северная Корея стала напоминать не «реальный социализм», а беднейшие страны Африки.

Следует заметить, что именно свидетельства несчастных, бегущих от голодной смерти, куда глаза глядят, чаще всего становятся основным источником информации о Северной Корее, отсюда и апокалиптические ожидания. Конечно, поменяться местами с северокорейцами вряд ли кто захочет, страна живет в страхе и бедности. Но и оснований рассчитывать на то, что режим в КНДР в скором времени рухнет, не намного больше, чем ранее. Тем более с учетом того, что Китай этого просто не допустит.

Решающее значение внешних условий

Чего же ждать? Если исключить рассмотренные выше катастрофические сценарии, так или иначе власть останется в руках разветвленного клана Кимов и их приближенных, даже если с прямым престолонаследием произойдет сбой. С глубоко эшелонированной системой управления правящего класса, повязанного тысячами родственных и дружеских нитей, придется считаться всем претендентам на лидерство, даже если на повестку дня встанет возможность замены верхушки. Любому новому руководству придется опираться на выпестованную десятилетиями по «признаку крови» многотысячную номенклатуру, в которой случайных людей нет. В силу особенностей доступа к информации и системы образования ей нет альтернативы.

А дальше возможны варианты – и в первую очередь они будут зависеть не от появления «корейского Горбачёва», а от внешних обстоятельств – того, сможет ли обновленный режим добиться международного признания, или конфронтация продолжится.

В случае углубления ядерного кризиса, ужесточения международных санкций, усугубления политики изоляции КНДР сохранит свою закрытость и продолжит противостояние внешнему миру. Страна накопила уникальный опыт длительного существования в изоляции разной степени жесткости. Кредо – ничего не менять. Рыночные отношения никуда не денутся, но и прогресса не будет. Расчет на внутренние оппозиционные движения необоснован – всякое диссидентство жестоко подавляется, условий для его становления нет. Такой застойный вариант наиболее безопасен для элиты.

Остается надежда (правда, почти призрачная) на то, что реализм в столицах противников Пхеньяна возобладает и следующему поколению северокорейских руководителей удастся найти компромисс с мировым сообществом. Ведь в отличие от исламистов, в войну с которыми все больше втягивается Запад, реальной угрозы КНДР ни для кого (за исключением собственного населения) уже не представляет. А в случае «замирения» с США и Югом послабления выйдут и народу.

Теоретически говоря, при условии внешнеполитической стабильности нет непреодолимых препятствий для постепенных экономических реформ в направлении эволюционной модели трансформации и «госкапитализма». Это – «китайский путь» с поправкой на важность сохранения (в интересах недопущения брожений) закрытости даже при разрешении (для начала молчаливом) развития рыночных механизмов. Рынок, правда, ущербный, может работать и без внешней либерализации. В итоге в стране достижимо формирование относительно конкурентоспособной смешанной экономики на основе международного разделения труда (в первую очередь опирающейся на ресурсную базу и трудовой капитал) при минимальных покушениях на «суверенную автократию».

А как же идеология? «Чучхе» (кстати, сам термин изобретен отнюдь не коммунистами, а корейскими националистами) – доктрина довольно гибкая, она говорит главным образом о том, что надо все делать самостоятельно, не впадая в зависимость от других. Идеи коммунистического эгалитаризма были привнесены позднее – впрочем, население знает, что они всегда оставались на бумаге. Так что, как мне кажется, обновленный режим в принципе способен модернизироваться на основе корейского национализма и восстановления общения с южным соседом. Формирующийся из «канбу» (кадров) предпринимательский класс (олигархизация номенклатуры) мог бы, при безусловной лояльности политическому руководству, стать двигателем экономических перемен. Через 10–15 лет Северная Корея способна продвинуться по пути реформ, вероятно, в не меньшей степени, чем нынешние Камбоджа или Вьетнам.

Если фантазировать дальше, то мировое сообщество (при известном недовольстве Южной Кореи и Соединенных Штатов) все же могло бы дать гарантии безопасности Пхеньяну, которые сделали бы излишними ядерное оружие и другое оружие массового уничтожения. Подобно Южной Африке, будущее северокорейское руководство было бы способно отказаться от ОМУ. Однако для этого надо сделать первый шаг – дать нынешнему режиму шанс, поощряя реформы, предоставив гарантии безопасности и невмешательства.

Даже не заглядывая так далеко вперед, ясно: России невыгодно враждовать с соседом, какую бы аллергию режим ни вызывал в общественном мнении. Кровь и беды, с которыми было бы связано насильственное объединение Кореи, вряд ли можно оправдать будущим (не очень скорым) процветанием и даже перспективами сотрудничества России с дружественным, нейтральным и влиятельным государством (кстати, которое было бы балансиром по отношению к Китаю и Японии). Не говоря уже о таком сценарии, когда союз единой Кореи с США сохранится, а на корейской границе с Россией (и Китаем, которого, впрочем, такая опасность заботит куда больше) окажутся американские войска.

Как мне кажется, в основе российской политики должна оставаться линия на предотвращение «слома» стабильности, поощрение примирения КНДР и с Югом, и с Америкой, и с Японией в целях нормализации ситуации в соседнем регионе и создания возможностей для реализации двусторонних и многосторонних экономических проектов. В последнее время (в отличие от ситуации двухлетней давности, когда они демонстрировали «обиду» за участие России в санкциях) северокорейцы проявляют готовность к улучшению отношений, в том числе и потому, что видят в нашей стране влиятельного игрока, элемент баланса в отношениях с Соединенными Штатами и Китаем. Такое наше понимание стоило бы и более настойчиво доносить до южнокорейцев – ведь не враги же они сами себе, чтобы рисковать с трудом достигнутым благополучием ради эфемерных идей.

Г.Д. Толорая – доктор экономических наук, профессор, директор корейских программ Института экономики РАН, вице-президент Фонда «Единство во имя России».

КНДР. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739730 Георгий Толорая

Парижский меморандум обновил списки флагов. Как указано в сообщении Меморандума, за период с 2008-2010 из 1965 случаев инспекции судов под российским флагом 80 привели к задержанию. Новые списки вступят в силу с 1 июля 2011.

В новый "серый" список попали 24 флага (против 19 год назад). Новые страны в "сером" списке: Египет, Вьетнам, Доминикана, Словакия, Ямайка, Гондурас, Белиз и Монголия.

В "белый список", это качественные флаги, вошли три новых флага, и общее число составило 42 флага. Самые лучшие показатели - у флага Бермудских островов. Среди наиболее качественных флагов - Германия, Швеция, Великобритания и Нидерланды.

Россия по итогам 2010 остается в "белом" списке Парижского меморандума.

Лучшими регистрами являются Registro Italiano Navale - RINA, American Bureau of Shipping - ABS и Det Norske Veritas - DNV. Худшими - Phoenix Register of Shipping - PHRS (Греция); Register of Shipping - RSA (Албания); International Register of Shipping - IS (США); and Bulgarski Koraben Registar - BKR.

"Черный" список уменьшился на 6 позиций - в него входят 18 государств флага вместо 24 годом ранее. Самыми низкими показателями безопасности мореплавания обладают суда под флагами КНДР, Ливии, Того, Сьерра-Леоне и Черногории. Новые страны в "черном" списке - Объединенная Республика Танзания и Азербайджан.

Суда под флагами стран, попавших в "серый" и "черный" списки, будут подвергаться более строгим проверкам.

ТОРЖОК. Коренной русский городок неподалёку от Твери. Неторопливый, очаровательно уездный, дремлющий на июньском солнце, раскинувшись садами и скверами по обе стороны реки Тверца. В далёком прошлом остались и татарские набеги, и польские угрозы, и вражда со спесивой Тверью. Теперь это тихая провинция Твери. Сорок семь тысяч населения. Русь!

А ещё Торжок — это "столица" российской вертолётной авиации. Именно здесь находится легендарный Центр боевого применения и переучивания летного состава армейской авиации. На подъезде к городу в будний день легко заметить то и дело проскакивающие над шоссе стремительные "стрекозы" вертолётов. Это идут полёты. Не пожалейте времени — задержитесь. Где ещё удастся увидеть в воздухе одновременно такие уникальные машины, как Ми-28Н и Ка-52, Ми-26 и Ми-8, новинку Казанского авиазавода "Ансат" и многие другие вертолёты. Всё это проходит испытания и отработку в Центре.

В историческом очерке Михаила Никольского о Торжокском авиацентре сказано, что в 1964 г. при управлении Липецкого авиацентра был сформирован отдел боевого применения вертолетной авиации с приданием ему 12-й отдельной исследовательской вертолетной эскадрильи, которая базировалась в городе Луганске (Украина), а в 1967 году была передислоцирована в Воронеж. Здесь велись исследовательские работы на вертолетах Ми-6, Ми-8, Ми-10, Ми-24 и их модификациях. На рубеже 70-80-х годов шёл бурный рост вертолётной авиации, ежегодно формировалось два-три вертолетных полка, и новый Центр должен был не только вести исследовательскую и учебную работу, но также принимать участие в разработке и обосновании предложений для промышленности по созданию новой техники, обеспечивать строевые части методическими документами по летной и наземной подготовке, обобщать и внедрять передовой опыт. Инициаторами формирования нового Центра стали начальник отдела боевой подготовки армейской авиации ВВС генерал-майор П.Д. Новицкий и его заместитель полковник Ф.Ф. Прокопенко.

Первые два года существования Центра летный состав только набирали — переводы в другие части не разрешались. В период афганской войны в Торжке ежегодно проходило переучивание до 1300 человек, летали в две смены с двух аэродромов (Торжок и Выдропужск) четыре дня в неделю. Пик подготовки экипажей для вертолетов пришелся на 1985 и 1986 гг. Средний налет за год на летчика Центра составлял более 100 часов. Летный состав осваивал новую технику, готовили командиров звеньев и эскадрилий, передовых авианаводчиков. Все летчики и штурманы-операторы раз в пять лет проходили в Торжке переподготовку. Через афганские командировки прошло около 400 офицеров и прапорщиков Центра, 138 из них награждены орденами и медалями. За все время боевых действий в Афганистане потерь среди экипажей из Торжка не было. Это был высший показатель мастерства лётчиков Центра.

Сегодня в состав Центра входит 696-й инструкторский испытательный вертолётный полк, в котором ведется подготовка летчиков высшей категории с присвоением им квалификаций "лётчик-снайпер" и "штурман-снайпер", кроме этого в Центре ведется подготовка иностранных военных специалистов летного и технического состава. На базе центра действует единственная в мире пилотажная группа на боевых вертолётах — "Беркуты".

В полку проводятся испытания всех современных моделей и модификаций российской военной вертолётной техники. Для обучения и боевого применения полк располагает вертолетами Ка-50, Ми-28Н, Ми-26, Ми-24, Ми-8.

НА СТОЯНКЕ крутит винты Ми-28Н — вертолёт нового поколения. Он способен не только поддерживать огнём сухопутные войска, но и вести воздушный бой. И сегодня основной противник нашего "ночного охотника" — всё тот же американский боевой вертолёт АН-64D "Лонгбоу Апач". Сегодня вполне возможно провести виртуальный бой вертолёта Ми-28 и вертолёта "Апач". По возможностям обнаружения противника оба вертолёта примерно равны. А это значит, что при прочих равных велика вероятность ближнего боя. Хорошо известно, что, чем выше процент быстродействия втулки, тем больше способность вертолёта к маневренному воздушному бою. У вертолета Ми-28 этот показатель составляет 6%, у "Апача" — 4%. Ещё один критерий сравнения — скорость выполнения виража, иначе говоря, скорость создания крена. Так вот, крен в 60 градусов наша машина выполняет существенно быстрее, чем "Апач". Это подтверждают американцы. У американцев, в отличие от нас, вертолет создавался под определенную тактику. Тактика применения этих вертолётов состояла в том, что они выходили на линию боевого соприкосновения, зависали, применяли оружие, пробивали брешь в обороне и улетали. Но так возможно воевать только в условиях слабой ПВО. В условиях же боя с технически высокооснащённым противником такая тактика — самоубийство. Все последние серьёзные учения и испытания это показывают. Таким образом, у американцев изначально было заложено то, что вертолёт практически не ведёт маневренный бой. Отсюда и один из серьёзнейших недостатков "Апача" — слабая защищённость основных жизненно важных узлов. У американского вертолёта применяется лишь лёгкое бронирование некоторых узлов и бронеплиты для защиты лётчиков, при этом почти полностью открыта кабина. Поэтому совершенно неудивительно, что в Ираке американцы потеряли уже больше 40 "Апачей". "Апач" просто не создавался как вертолёт, который будет находиться над полем боя под огнём противника. "Апач" — дитя концепции 80-х годов, формулы "прилетел, обнаружил, поразил и, не входя в зону ПВО, улетел", а потому это уже вертолёт вчерашнего дня. У Ми-28Н боевая живучесть поставлена на порядок выше, чем у американцев, и исход боя "Ночного охотника" с "Апачем" более чем сомнителен для "Апача".

Над аэродромом ревут движки. "Ночной охотник" отрабатывает один из элементов программы. Настоящий воздушный боец. Солдат будущего. Несмотря на трудный и долгий путь к аэродрому, он ни на день не устарел, он весь в завтрашнем дне. Его "глаза" — радиолокационные станции — способны обнаруживать цели за десятки километров, его ночное зрение — тепловизор, "увидит" за километры не то что костёр в ночном лесу, но сигарету в рукаве вражеского солдата, а заодно и собравшихся вокруг него "камрадов". При этом Ми-28Н не станет пассивной жертвой истребителей, для которых ещё совсем недавно вертолёты считались лёгкой добычей. Ми-28Н уверенно даст сдачи — его РЛС позволяет вести воздушный бой и поражать воздушные цели. Вертолёт предупредит лётчика о том, что находится в прицеле чужой РЛС, собьет с курса пущенную по нему ракету, забив помехами её головку самонаведения, уведёт в сторону на тепловую ловушку ракету с тепловой головкой, а если надо — прижмётся фактически к земле, и на высоте всего 10-15 метров в режиме огибания рельефа затеряется в складках местности, растворится, исчезнет. Его "латы" способны принимать и гасить в себе мощь зенитных снарядов и пуль, его остекление не пробьёшь крупнокалиберным пулемётом, его движки прикрыты от ракет и способны выдерживать прямые попадания. И, даже будучи сбитым, он способен с помощью уникальной системы гашения удара спасти жизнь своего экипажа, упав со стометровой высоты…

О месте Центра в составе нынешних ВВС нагляднее всего свидетельствует небольшая историческая справка:

С 1 декабря 1979 г. переведён в состав 344-го центра боевого применения и переучивания (лётного состава армейской авиации) и переименован в 696-й отдельный вертолётный полк (исследовательско-инструкторский).

С 1 декабря 2009 г. 696-й исследовательско -инструкторский вертолётный полк (транспортно-десантных вертолётов) переименован в 7086-ю авиационную базу, г.Торжок.

В теЧение 50 лет личный состав авиационной базы выполнял правительственные задания как в стране, так и за ёё пределами. Имя авиационной базы знают более чем в 30 странах мира. Личный состав авиационной базы участвовал в составе миротворческих сил ООН в Анголе, Кампучии, Таджикистане, Сьерра-Леоне. Выполнял практическое переучивание ИВС в Китае, Венгрии, Румынии, Чехословакии, Корее, АРЕ (Египет), на основанной базе: в Армении, Грузии, Индии, КНДР, Индонезии, Зимбабве, Кипре, Судане, Венесуэле. Личный состав авиационной базы выполнял специальные задания по поиску и спасению космических аппаратов "Восток-1", "Восток-2", Восток-3", "Луна-16; по темам "Зенит", "Восток". Участвовал в крупномасштабных учениях, проводимых Министерством обороны: "Днепр-67", "Двина-70", "Неман-71", "Запад-72", "Запад-81", "Кант-2004", "Запад-2009". Осуществлял воздушный и наземный показ новой авиационной техники иностранным военным делегациям: Китая, Венгрии, Чехословакии, КНДР, Южной Кореи, Вьетнама, Судана, Перу, Индии, Пакистана, Турции, Кипра, Индонезии, Эритреи, Анголы. Участвовал в международных авиакосмических салонах и выставках: "ИНДЕКС-97", "МАКС", "ЛИМА-95".

С 1958 г. Центр постоянно участвовал в воздушных парадах, показах новой авиационной техники в воздухе и на земле, в городеах Москва, Тула, Иваново, Гатчина, Кубинка, Тверь, Ржев, Самара.

В 2010 г. — личный состав авиационной базы принимал участие в параде, посвящённом 65-й годовщине победы в Великой Отечественной войне.

В этом году лётчики Центра единственные, кто участвовал в воздушной части парада. Вертолёты пронесли над Красной площадью флаги России и различных видов Вооружённых сил.

Сейчас для обучения и боевого применения полк располагает вертолетами Ка-50, Ка-52, Ми-28Н, Ми-26, Ми-24, Ми-8 различных модификаций.

НА СОСЕДНЕЙ СТОЯНКЕ застыл извечный конкурент Ми-28 "Аллигатор" — Ка-52. Детище КБ имени Камова. Постановлением Совета Министров СССР от 16 декабря 1976 года было поручено начать разработку перспективного ударного вертолёта, предназначенного для уничтожения бронетехники на поле боя на конкурсной основе, ОКБ Миля и ОКБ Камова. ОКБ Камова, длительное время создававшее морские вертолёты, решило разработать принципиально новую концепцию вертолёта поля боя. Под руководством главного конструктора Михеева прототип боевого вертолёта, названный В-80 (изделие 800), получил традиционную для морских вертолётов ОКБ Камова, но впервые применённую на сухопутных боевых машинах, соосную схему расположения несущих винтов и с экипажем, состоящим из одного лётчика. Выбор соосной схемы определился более высокой тяговооружённостью машины, обусловленной отсутствием потери мощности силовой установки на привод рулевого винта, что, в свою очередь, обеспечивает высокую скороподъёмность и больший статический потолок. Меньший диаметр основных винтов определяет меньшую линейную скорость законцовок лопастей, что уменьшает волновое сопротивление и позволяет увеличить скорость движения аппарата в целом. Упразднение трансмиссии рулевого винта, с одной стороны, уменьшило вес машины, с другой же стороны, исчезли механизмы, повреждение которых в боевых условиях сказалось бы на живучести и эффективности вертолёта. После защиты эскизного проекта и макета в мае 1981 года был построен первый лётный экземпляр (бортовой номер 010), совершивший под управлением лётчика-испытателя Бездетного свой первый полёт 17 июня 1982 года. Данная машина была предназначена для проведения лётных испытаний и не располагала как многими системами, так и штатными двигателями. Второй лётный экземпляр (бортовой номер 011), поднявшийся в воздух 16 августа 1983 года, был оборудован всеми основными штатными устройствами и предназначался для отработки вооружения и авиационного оборудования. В октябре 1983 года состоялось совещание с участием Министерства обороны и представителей авиационной промышленности. Целью совещания являлись сравнение и выбор между В-80 и Ми-28 (конкурсное предложение ОКБ Миля). Большинство участников высказалось за выбор В-80 как машины, имеющей лучшие лётно-технические характеристики и обладающей лучшим соотношением цена/качество. Проведённые в 1984 году сравнительные испытания, включающие в себя 27 испытательных полётов, показали превосходство В-80 над Ми-28. На основании проведённых испытаний в октябре 1984 года был подписан приказ министра авиационной промышленности о подготовке серийного производства камовской машины. Она получила классификационный номер Ка-50 и прозвище "Чёрная акула". Но 3 апреля 1985 года, во время исследований предельных режимов полёта, в результате превышения пилотом допустимой отрицательной перегрузки произошёл схлёст лопастей, и вертолёт потерпел крушение. Пилот лётчик-испытатель Герой Советского Союза Евгений Иванович Ларюшин, пытаясь спасти машину, погиб.

Эта авария позволила конкурентам, фирме "Миля", реанимировать свой проект Ми-28. В недрах министерства обороны СССР было решено производить оба вертолёта. Ещё больше затормозила выход Ка-50 в серию трагическая гибель при аналогичных обстоятельствах в 1998 году одного из главных "сторонников" Ка-50, начальника торжокского центра боевого применения легендарного вертолётчика генерал-майора Бориса Воробьёва, который впервые в истории вертолётной авиации смог на боевом вертолёте Ка-50 выполнить косую "мёртвую петлю". Поэтому серийное производство Ка-50, который к этому моменту уже превратился в двухместный вертолёт Ка-52 и из "Чёрной акулы" стал "Аллигатором", началось небольшими партиями лишь в 2008 году. Предполагается, что до 2012 года Российская армия получит 30 таких вертолётов.

Конкуренция между этими двумя замечательными машинами продолжается. И у каждой есть свои поклонники и противники как среди лётчиков, так и в корпусе чиновников, но разрешить этот спор смогут только боевые действия, в котороых обе этих машины проявят себя в полной мере. А пока российский бюджет в разделе закупки новых боевых вертолётов, вопреки здравой логике, делится между двумя фирмами. Россия — страна богатая… Владислав Смоленцев.

Северная Корея может стать не единственной страной, в которой работает собственный внутренний интернет. По информации Wall Street Journal, руководство Ирана недовольно даже той строгой цензурой, что действует в интернете в этой стране, и хочет полностью от него отказаться. Взамен пользователям будет предложена собственная внутренняя сеть, полностью изолированная от остального мира.

Как сообщает источник, ещё в феврале директор государственного НИИ телекоммуникаций Реза Багери Асл (Reza Bagheri Asl) сказал иранским СМИ, что скоро 60% всех домохозяйств и организаций Ирана будут подключены к новой внутренней сети, а в течение двух лет она будет расширена на всю страну.

Министр экономики Ирана Али Агамохаммади (Ali Aghamohammadi) тоже прокомментировал инициативу. По его словам, национальный интернет будет «подлинно халяльной сетью, направленной на мусульман с высоким уровнем этического и нравственного развития». Халяльный означает соответствующий исламу.

Помимо борьбы с вредными идеями и тлетворным влиянием Запада иранское руководство планирует и просто сэкономить: содержание собственной сети обойдётся дешевле, чем интернет. В Иране также вынашивают планы создания собственной операционной системы взамен Windows, правда, на эту тему известно меньше.

Власти КНДР отвергли предложение Сеула провести серию межкорейских саммитов для снижения напряженности в регионе, передает в среду агентство Рейтер со ссылкой на северокорейские СМИ.

По данным агентства, такое предложение поступило от Южной Кореи во время секретной встречи представителей двух стран 9 мая в Пекине.

Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК) со ссылкой на представителя государственного комитета обороны сообщает, что Сеул предложил провести три саммита - в июне, августе, а также в марте будущего года. По предложению южан, встречи должны были пройти в приграничном городе Пханмун, затем в Пхеньяне и, наконец, на полях международного ядерного саммита, который состоится в Южной Корее в марте будущего года.

"Мы ясно дали понять, что встречи на высшем уровне не состоятся, пока Юг придерживается враждебной политики и требует, чтобы КНДР отказалась от своей ядерной программы и принесла извинения за два инцидента", - говорится в заявлении ЦТАК.

По данным агентства, в качестве предварительных условий для проведения саммитов Сеул требует от КНДР извинений за атаку на южнокорейский фрегат "Чхонан" и артиллерийский обстрел острова Йонпхендо в Желтом море.

Два дня назад ЦТАК сообщило, что КНДР не будет вести переговоры с Южной Кореей до тех пор, пока у власти в Сеуле находится президент Ли Мен Бак.

С приходом к власти в Южной Кореи правительства президента Ли Мен Бака было свернуто практически все сотрудничество с КНДР и против нее развернута психологическая война, в частности, через демилитаризованную зону запускались аэростаты с листовками и американскими долларами, также велось пропагандистское вещания через громкоговорители.

В начале мая Северная Корея отвергла предложение Ли Мен Бака, который был готов пригласить северокорейского лидера Ким Чен Ира на международный ядерный саммит, и назвала предложение "смехотворным".

В 2010 году отношения между Севером и Югом еще больше обострились после того, как в марте в Желтом море затонул корвет "Чхонан", подбитый, как утверждают в Сеуле, северокорейской торпедой. Затем 23 ноября в районе острова Йонпхендо в Желтом море, где проходит спорная линия раздела между КНДР и Южной Кореей, произошел крупнейший в регионе за последние полвека вооруженный инцидент. По сообщениям из Сеула, остров был подвергнут артобстрелу со стороны Севера, и южане открыли ответный огонь. В результате погибли двое южнокорейских военнослужащих, 17 были ранены.

Корейская война 1950-1953 годов завершилась подписанием соглашения о перемирии и формально не окончена до сих пор. США, войска которых воевали в Корее в составе сил ООН, отказываются подписывать соглашение о мире с Северной Кореей, сохраняя на юге Корейского полуострова около 28 тысяч военнослужащих.

Совместный доклад координаторов Российско-Американской Президентской комиссии

Основное внимание Президентской комиссии на втором году ее работы было посвящено расширению общей повестки дня наших отношений и созданию новых возможностей для налаживания партнерских связей между Россией и США. С июня 2010 года действующие в ее рамках 18 рабочих групп провели более 150 встреч и обменов, благодаря которым появились новые совместные проекты и инициативы в приоритетных областях, отвечающих национальным интересам обеих стран.

Инновации – это важная тема, охватывающая все направления деятельности Комиссии и стимулирующая плодотворную деятельность между нашими странами. Мы обменялись делегациями экономистов и бизнесменов, работающих в аэрокосмической отрасли, сфере био- и информационных технологий, с целью налаживания отношений, которые способствовали бы наращиванию торговых и инвестиционных возможностей в обеих странах. Обмены между представителями малого бизнеса, партнерства в образовательной сфере и конкурентоспособные программы грантов способствуют развитию предпринимательства и коммерциализации инноваций. Сотрудничество в таких вопросах, как патентная защита и государственные закупки, направлено на оптимизацию работы государства с нашими бизнесменами и компаниями. Новая инициатива по повышению квалификации молодых руководителей российских и американских компаний без отрыва от работы поможет обмениваться опытом, способствующим сближению экономик наших стран.

Вместе эти усилия работают на повышение экономического благосостояния обеих наших стран. Символом такого конструктивного взаимодействия становится российский проект «Сколково», в реализации которого принимают участие американские компании, уже взявшие на себя обязательство вложить в него свыше миллиарда долларов («Майкрософт», «Сиско системз», «Сигюлер гафф»). Открытие российского инновационного центра (представительство «Роснано», РВК и «Сколково») в Кремниевой долине станет еще одним мостом, соединяющим российские и американские высокотехнологические компании, инвесторов и научно-исследовательские институты. Недавнее приобретение компанией «Аэрофлот» новых авиалайнеров «Боинг» поможет сохранить десятки тысяч рабочих мест в России и США. Налаживаются новые партнерские связи между российскими и американскими компаниями, работающими в сферах электроники, передовых медицинских технологий, нано-технологий, бумагопереработки, пищевой промышленности и машиностроения.

В области энергоэффективности российские и американские города и коммунальные службы, в том числе в Сан-Диего и Белгороде, сотрудничают в целях максимально широкого развития новой технологии «Интеллектуальные электросети» и принятия энергосберегающих производственных планов инновационного характера. Наши эксперты в области энергетики также провели обмен мнениями по вопросам регулирования и стратегического развития в интересах стимулирования энергоэффективности и повышения надежности всех электрораспределительных сетей. Сотрудничество по линии российских и американских научных учреждений сфокусировано на поиске новых направлений применения нано-технологий в сферах энергетики, защиты окружающей среды и здравоохранения. Мы также развиваем совместные научно-исследовательские проекты и другие инициативы в целях дальнейшего внедрения инноваций в сфере «чистой энергетики». Установлены новые партнерские связи между нашими университетами и сотрудничество в области образовательных обменов, в том числе в рамках программы У.Фулбрайта, в целях расширения взаимодействия по совместному проведению научных исследований и наращиванию предпринимательского потенциала. Ассоциация ведущих университетов России и Ассоциация американских университетов выступили с многопрофильной долгосрочной инициативой, направленной на расширение сотрудничества между университетами двух стран, где ведутся научные исследования.

Учреждение Российско-американского научно-медицинского форума и соглашения о сотрудничестве в сфере биомедицинских наук и ВИЧ/СПИДа помогут добиться новых успехов в медицине, которые принесут пользу людям во всем мире. Российские и американские компании и неправительственные организации находятся на передовой усилий по предоставлению медицинской информации молодым матерям посредством СМС-сообщений. Проведя в прошлом месяце празднования 50-й годовщины первого полета человека в космос, космические агентства России и США ускоряют прогресс в сфере инноваций путем совместного использования Международной космической станции, обмена данными в области наук о Земле и космосе, а также сотрудничества по изучению космического пространства за пределами околоземной орбиты.

Параллельно с нашими совместными усилиями по ускорению процесса модернизации всех секторов экономики наших стран, мы также продолжаем добиваться значительных успехов в укреплении нашего сотрудничества в области безопасности. Стороны приступили к полномасштабной реализации ДСНВ. Продолжается диалог и по другим вопросам, связанным с контролем над вооружениями и международной безопасностью. Мы завершили подготовку совместного доклада об оценке ракетных вызовов XXI века.

Мы обсуждали, совместно с нашими партнерами, работу по укреплению и модернизации режима контроля над обычными вооружениями в Европе. Значительные успехи также достигнуты по нашей повестке дня в области ядерной энергетики и безопасности. Мы провели консультации по вопросу возможных последствий аварии на АЭС «Фукусима-1» в Японии. Разделяем мнение, что атомная энергетика остается безопасным и надежным источником энергии, при этом мы привержены идее укрепления международного режима обеспечения безопасности АЭС. Мы примем активное участие в конференции высокого уровня в МАГАТЭ в июне с.г. по вопросам укрепления международного сотрудничества и нормативной базы в области ядерной безопасности.

Мы считаем, что дальнейшее развитие сотрудничества в сфере укрепления физической ядерной безопасности должно оставаться приоритетным направлением. Но основе имеющихся совместных планов в период с 2009 года мы ввезли 900 кг высокообогащенного уранового (ВОУ) топлива российского и американского происхождения из третьих стран. Проводятся технико-экономические исследования целесообразности перевода отдельных исследовательских реакторов в России и США на использование низкообогащенного уранового топлива. Мы также провели серию совместных мероприятий в области учета, контроля и физической защиты ядерных материалов, по обмену наилучшей практикой и реагированию на чрезвычайные ситуации.

Мы отмечаем, что вступление в силу Соглашения между Россией и США о мирном использовании атомной энергии открывает новые перспективы и создает прочную юридическую основу для налаживания практической кооперации в ядерной энергетике. В частности, мы конкретно условились о сопряжении усилий в таких областях, как развитие инновационных технологий, торговля ядерными материалами и технологиями, создание современных реакторов, проведение совместных экспериментов, испытаний и исследований, научно-технические обмены и решение экологических задач, в том числе при утилизации ядерных отходов.

Российские и американские эксперты в области внешней политики также провели консультации по кризисным ситуациям, возникшим в последнее время в Ливии и на Ближнем Востоке, и продолжили тесную координацию по ядерным программам Ирана и Северной Кореи. Углублялось сотрудничество по поддержке международных сил в Афганистане, результатом чего стало обеспечение транзита американского контингента через российское воздушное пространство (осуществлено более 1000 рейсов, которыми перевезено более 170 000 военнослужащих). Кроме того, мы оказали содействие в переброске важнейшего оборудования для тылового обеспечения национальных сил безопасности в Афганистане. С учетом просьбы американской стороны была осуществлена переброска четырех российских вертолетов из Чада в Судан для усиления МООНС на период проведения референдума по Южному Судану.

Активизировалось также сотрудничество по линии антинаркотических ведомств России и США. В результате, в прошлом году в Афганистане было изъято более одной тонны героина и ликвидированы сети, занимавшиеся контрабандой наркотиков между США и Россией. Мы также обмениваемся опытом в области инициатив по снижению спроса на наркотические вещества, которые охватывают системы здравоохранения, школьного образования и уголовного правосудия. Принимаются совместные шаги для противодействия террористическим угрозам нашим транспортным сетям, а также привлечению к суду подозреваемых в терроризме и их пособников. В нынешнем году США предприняли шаги по ликвидации сети финансовой подпитки лидера международной террористической группировки Доку Умарова и организации «Кавказский эмират», что продемонстрировало нашу решимость искоренить глобальные террористические организации. Продолжают улучшаться отношения между нашими вооруженными силами. По итогам совместных учений по противодействию угону самолетов «Зоркий орел», которые впервые состоялись летом прошлого года, мы также договорились укреплять оперативную координацию в целях противодействия террористическим угрозам, итогом чего в мае с.г. явилось подписание меморандума о сотрудничестве в борьбе с терроризмом, а также осуществлять совместное планирование в области ядерной безопасности и ликвидации последствий кризисов. Мы договорились предпринимать совместные усилия в целях противодействия опасности самодельных взрывных устройств. Всего в 2011 году по линии наших военных ведомств намечено 67 мероприятий, обменов, учений и консультаций. Аналогичные каналы общения были открыты между нашими экспертами по оборонной политике, обсуждавших такие вопросы, как противоракетная оборона, военная реформа, оборонные технологии, материально-техническое обеспечение, людские ресурсы, обучение и подготовка.

Под эгидой Комиссии наше двусторонние сотрудничество обогатилось новыми направлениями, способствуя совместным усилиям по защите нашей планеты и реагированию на новые глобальные вызовы. Объявленная в ноябре прошлого года новая инициатива по сохранению популяции российских амурских тигров является продолжением активного сотрудничества в природоохранной сфере, в том числе между нашими НПО по защите тихоокеанского лосося и других представителей фауны, обитающих в обеих странах. Состоялись успешные обмены делегациями экспертов по вопросам охраны водных ресурсов, утилизации опасных отходов, сельского и лесного хозяйства. Новые контакты между нашими национальными службами по природоохранной деятельности обеспечивают условия для создания совместной охранной зоны в регионе Берингова пролива и других механизмов сотрудничества между российскими и американскими национальными и региональными заповедниками. Российские и американские представители министерств здравоохранения совместно работают над искоренением полиомиелита во всем мире, в том числе через проведение совместных миссий по мониторингу процесса вакцинации в Таджикистане и Киргизии. Продолжает расширяться сотрудничество между российскими и американскими агентствами по чрезвычайным ситуациям, распространяясь на такие области, как предотвращение лесных пожаров, медицину катастроф, прогнозирование чрезвычайных ситуаций и планирование на случай их возникновения, поисково-спасательные работы в городских условиях, а также мероприятия в международной ликвидации чрезвычайных ситуаций.

Наконец, Комиссия добилась успехов в укреплении связей между нашими гражданами. Представители гражданского общества России и США объединяют усилия с целью защиты детей от эксплуатации, а также обмениваются идеями относительно содействия эффективной интеграции мигрантов и борьбы с проблемами ксенофобии и торговли людьми. Осуществляется сотрудничество по мониторингу коррупции и внедрению новой передовой практики в сфере корпоративного управления, а также по оказанию экспертной поддержки в таких областях, как реабилитация и реинтеграция бывших заключенных. Новые обмены – от балета до музыки в стиле «хип-хопа» и юношеского хоккея – также помогают россиянам и американцам лучше познакомиться с культурными богатствами и талантами наших стран. Студенты театральных вузов Москвы и Лос-Анджелеса организовали совместные постановки, а лидеры студенческих организаций подключились к дискуссиям и обсуждениям по внешней и внутренней политике. Мы активно работаем над преодолением паузы в наших обменах произведениями искусства и надеемся как можно быстрее восстановить это важное направление сотрудничества.

Что касается следующего года, то мы рекомендуем расширить мандат Комиссии, сформировав новую рабочую группу по инновациям с тем, чтобы придать особое внимание мерам стратегической политики в целях внедрения инноваций и улучшить сотрудничество в инновационной сфере, как это было определенно Президентами двух стран в июне прошлого года. Мы также согласны, что верховенство права является жизненно важным условием для построения процветающей экономики и рекомендуем учредить рабочую группу по правовым вопросам под председательством министров юстиции России и США с целью расширения нашего сотрудничества в этой сфере.

Отец приехал ради сына

Ким Чен Ир добивается от Китая поддержки наследника

Северокорейский лидер Ким Чен Ир, который вчера завершил свой пятидневный визит в Китай, возможно, пытался заручиться поддержкой Пекина в деле передачи власти своему младшему сыну. Для этого он якобы даже встречался с бывшем генсеком Компартии и экс-председателем КНР Цзян Цзэминем.

В рамках своего китайского турне Ким Чен Ир, который не пользуется самолетом, предпочитая ему бронированный поезд, побывал в сопредельных провинциях китайского северо-востока, а также в удаленной от северокорейской границы почти на 3 тыс. километров восточной провинции Цзянсу — причем не только в ее административном центре Нанкине, но и в городе Янчжоу. Журналисты узнали, что в Янчжоу гость посетил завод по производству солнечных батарей и сходил в супермаркет, где поинтересовался ценами на рис и растительное масло. Потом он катался на прогулочном кораблике по живописному озеру Шоусиху. По версии южнокорейских СМИ, именно встреча с 84-летним Цзян Цзэминем, занимавшим до начала 2000-х годов посты генсека Компартии и председателя КНР, была главной целью посещения Янчжоу.

Ныне пенсионер Цзян Цзэминь живет в Шанхае, откуда можно доехать до Янчжоу на автомобиле за три часа. Родился он в Янчжоу, в этом же городе в 1991-м он принимал тогдашнего северокорейского вождя Ким Ир Сена, отца нынешнего лидера Северной Кореи. По сведениям южнокорейской газеты «Чосон ильбо», перед началом приема в честь Ким Чен Ира в город прибыл кортеж машин с шанхайскими номерами. В ходе беседы с влиятельным отставным политиком гость якобы хотел заручиться поддержкой плана передачи власти своему младшему сыну — 27-летнему Ким Чен Ыну.

Этим планом, сообщила со ссылкой на информированные источники южнокорейская газета «Чунан ильбо», довольны не все руководители в Пекине. Дело тут не только в сомнительности механизма семейного наследования полномочий, но и в недостаточной уверенности в политической зрелости преемника. Поэтому-то Ким Чен Ир и обратился к Цзяну: тот, как считается, может повлиять на Си Цзиньпина — будущего партийно-государственного лидера Поднебесной, который получит власть осенью 2012 года. А если Си поддержит северокорейский сценарий передачи полномочий от отца к сыну, это в значительной мере укрепит власть клана Ким Чен Ира.

Очевидно, что преемник не сможет сохранить власть без тесного взаимодействия с руководством Китая — единственного военного союзника, главного экономического донора и партнера Северной Кореи. Примечательно, что в первых сообщениях о начавшейся в конце минувшей недели поездки фигурировало имя Ким Чен Ына — журналисты предположили, что на бронированном спецпоезде в Китай поехал именно он, а не 69-летний северокорейский вождь. Осенью 2010 года он стал замом отца в госкомитете обороны КНДР, что закрепило за ним статус наследника. Однако версия о том, что молодой Ким отправился в Поднебесную на «смотрины», не нашла подтверждений.

Руководитель Северной Кореи завершил визит в Китай посещением Пекина и встречей с китайским партийно-государственным руководителем Ху Цзиньтао. Наверняка речь на встрече с ним шла о помощи в преодолении главной беды 24-миллионного северокорейского населения — голода. На минувшей неделе во время визита в Японию китайский премьер Вэнь Цзябао сообщил, что Ким Чен Ир «хочет понять, как развивается китайская экономика» и «применить этот опыт в своей стране». Пекин надеется, что Пхеньян пойдет «на такие же рыночные реформы, благодаря которым экономика КНР уже вышла на второе место в мире». Однако северокорейские попытки встать на путь преобразований оказались провальными. Разработчики реформ допустили грубые просчеты, да и бюрократия не пожелала мириться с перспективой появления экономически независимой прослойки населения. В конце 2009 года была проведена денежная реформа, нацеленная на закрепление контроля государства над экономикой. Результатом стали бурный рост инфляции, дефицит товаров первой необходимости и, как следствие, небывалые для Северной Кореи массовые протестные выступления.

«У Северной Кореи сейчас нет сил и средств, чтобы начинать новые проекты, — сказал «МН» ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН Константин Асмолов. По его словам, северокорейское руководство «исходит из того, что в период реформ страна становится более уязвимой». По мнению эксперта, экономические реформы предполагают открытость, то есть, условия, при которых в стране может возникнуть «ориентированная на внешние силы» буржуазия. В Пхеньяне такую перспективу считают угрозой безопасности государства «с учетом того, что США навесили на него ярлык «изгоя»». Александр Ломанов

В среду утром в Пекин после продолжительной поездки по южным китайским городам прибыл лидер Северной Кореи Ким Чен Ир - по обыкновению, на бронепоезде.

Вообще-то пора бы и перестать хихикать над странной нелюбовью Ким Чен Ира к воздушным путешествиям, так же как и к его поезду с пуленепробиваемыми стеклами - по улицам Москвы ездит немало автомобилей, в том числе частных лиц, так же оборудованных на случай покушения. Бронепоезда, как известно историкам военного дела, в последний раз массированно применялись в боевых действиях именно в Китае в период между мировыми войнами: там тогда, после китайской революции 1911 года, шло вооруженное выяснение отношений между бывшими окружными командующими. И некоторые бронепоезда были "русские", то есть перебравшихся через китайскую границу после гражданской войны в России и отданные в хорошие руки. Так или иначе, эти сухопутные линкоры мало похожи на средство передвижения Ким Чен Ира.

Другое дело - что "бронепоезд Кима" символизирует множество особенностей Северной Кореи как общества, государства и явления на международной арене.

Будут переговоры

Зачем приехал в Пекин человек, о здоровье и политическом самочувствии которого постоянно ходит множество слухов? Ожидаются его встречи с главой китайского государства Ху Цзиньтао и возможным его преемником Си Цзиньпином. Причем нетрудно догадаться и о главной теме беседы. Это активизация международной дипломатии вокруг Северной Кореи.

То, что по поводу "корейских дел" что-то опять происходит, стало ясно в мае, когда произошло сразу несколько событий. В ООН появился доклад, где упоминалось якобы имевшее место сотрудничество Северной Кореи и Ирана по созданию баллистических ракет (и масса опровержений к нему). Это уже скучно: когда, например, США в очередной раз обнаруживают у себя отсутствие корейской политики, то появляются очередные открытия такого рода. И им мало кто верит.

Далее, 19 мая в Пхеньяне побывал глава Службы внешней разведки России Михаил Фрадков, обсуждал гуманитарные поставки зерна, весь набор совместных проектов двух стран, но и ядерные дела тоже.

Следующая веха - это саммит в Токио между Китаем, Японией и Южной Кореей. И там тоже вопрос о необходимости продолжения контактов с Пхеньяном обсуждался.

А накануне Пхеньян получил от Сеула приглашение на некий "ядерный саммит" в Южной Корее в следующем году.

Здесь можно было бы напомнить, что 2010 год был омрачен загадочной историей с утонувшим южнокорейским корветом "Чхонан" и обстрелами со стороны северян южнокорейской деревни. В феврале этого года прошли военные переговоры двух стран - вроде бы неудачно, хотя с тех пор никаких инцидентов нет. Север, кроме того, больше не заявляет, что с нынешним президентом Юга говорить не будет и подождет до 2012 года, когда он сменится.

Сейчас приглашение Пхеньяну на саммит опять обставлено предварительными условиями - извиниться ну хоть за обстрел. Дальнейшее - дело переговоров, но переговоры - это нормально. В конце концов, все, что называется "корейской проблемой", очень сильно напоминает "ближневосточную проблему" и терпения требует бесконечного.

Между застоем и революцией

Очевидно, что, как и раньше, ключевую роль в дипломатии вокруг Корейского полуострова играет Пекин. Что очевидно и по сегодняшнему визиту туда Ким Чен Ира. И тут возникает вопрос не только дипломатический, но и философский. Хорошо ли, морально ли быть на стороне Северной Кореи - даже при известном для многих постоянном раздражении пекинских лидеров из-за нерационального поведения своих пхеньянских соседей?

Так вот, в 90-х годах многим казалось, что северокорейский режим (копия позднего сталинизма) - это такой очевидный анахронизм, что тут и говорить не о чем. Вдобавок регулярно циркулировали слухи о голоде, и если бы они были правдивыми, то на севере Кореи уже в живых никого бы не осталось. Да свергать его надо, этот аномальный режим.

А сейчас с ответами на этот вопрос все оказывается сложно. Слишком много за последние пару десятилетий было примеров того, к чему приводит противоположная политика - войн и подстрекательства к революции. И, чтобы не углубляться в истории типа иракской или афганской, посмотрим на Ливию (тоже почти аномальный режим) и на Египет.

Из последних новостей и репортажей: "Вашингтон пост" публикует смешную историю о том, что захватившие Бенгази ливийские "революционеры" начали свою деятельность с того, что ограбили банк. Долго сверлили сейфы со словами "это же наши деньги", взяли примерно на полмиллиарда долларов. А вы как хотели? Революций без грабежа (и убийств) не бывает. Товарищ Сталин с этого начинал свой славный путь, и не только он. Как рассказывает в своем двухтомнике "Россия и Запад" мой коллега Петр Романов, и декабристы, цвет русского дворянства, финансировали свою деятельность путем расхищения фонда, выделенного для смены солдатских портянок.

Египет: та же газета решила поинтересоваться, как чувствуют себя простые египтяне из городка Кафр-эль-Месела (родины бывшего президента Мубарака) и прочие угнетенные прежним режимом египтяне сегодня. Оказалось, плохо. На бензоколонках дерутся друг с другом за горючее на ножах, везде - грусть и депрессия, и воспоминания о том, что раньше тоже была бедность, но не было ощущения, что "никому ни до кого нет дела". Знакомые каждому россиянину реальности 90-х, не правда ли?

Вопрос о том, что лучше - как в Ливии (или Египте) или как в Северной Корее, как минимум заслуживает размышлений. Китай, главная подпорка северокорейского режима, символизирует в нашем мире ноу-хау постепенных реформ "плохих" режимов и обществ: в самом Китае, Вьетнаме (успешно), Бирме (только начинается), Северной Корее (не получается). Революционеры из Северной Африки явно подняли престиж китайцев как мастеров идти другим путем. Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости

Лидер КНДР Ким Чен Ир, находящийся в Китае с необъявленным визитом, вероятно, посетит китайский мегаполис Шанхай, пишет в понедельник китайская печать.

Визит, уже нашедший подтверждение в фотографиях и коротких видео японских и южнокорейских СМИ, стал третьей поездкой главы Северной Кореи в Поднебесную с мая прошлого года. Традиционно факт поездки Пекин подтверждает лишь после ее окончания. Неподтвержденным также пока остается информация о том, присутствует ли в высокопоставленной северокорейской делегации младший сын и предполагаемый наследник Ким Чен Ира - Ким Чен Ын.

В понедельник китайская газета "Глобал Таймс" первой из государственных СМИ сообщила о поездке северокорейского лидера в Китай. Со ссылкой на неназванный близкий к правительственным кругам источник, издание сообщает, что в воскресенье Ким Чен Ир прибыл в город Янчжоу провинции Цзянсу на востоке Китая.

Как пишет в этой связи со ссылкой на японские и южнокорейские СМИ газета "Шанхай Дэйли", северокорейский гость может также посетить Шанхай, расположенный в 400 километрах от Янчжоу.

Ким Чен Ир, основной целью нынешней поездки которого называется ознакомление с достижениями экономического развития Китая, уже бывал в этом мегаполисе в 2001 году.

Нынешний визит главы КНДР в Китай в воскресенье, как сообщили СМИ, подтвердил в ходе переговоров с южнокорейским коллегой находившийся в тот момент в Японии премьер Госсовета Китая Вэнь Цзябао. МИД Китая традиционно объявляет о визитах руководства КНДР в Поднебесную только после их окончания, объясняя это сложившейся практикой и интересами сторон.

Ранее в субботу прибывший в Китай на бронированном поезде Ким Чен Ир побывал в административном центре провинции Цзилинь городе Чанчунь на северо-востоке Китая. В августе прошлого года именно в этом городе состоялись переговоры председателя КНР Ху Цзиньтао и северокорейского лидера. Мария Чаплыгина

Огурчики для соседей

Китай и Южная Корея поверили в безопасность японской еды

Японский премьер Наото Кан, его китайский коллега Вэнь Цзябао и президент Южной Кореи Ли Мен Бак встретились вчера в Токио, чтобы обсудить сотрудничество в области атомной безопасности. После аварии на АЭС «Фукусима-1» китайский и южнокорейский лидеры были очень недовольны японскими властями, которые своевременно не сообщили соседям ни об уровне радиации, ни о намерении слить в океан из реактора значительные объемы загрязненной воды. Пришло время для совместных действий.

В субботу высокопоставленные гости из КНР и Южной Кореи прибыли в префектуру Мияги, которая сильнее всего пострадала от землетрясения и цунами 11 марта. Вэнь Цзябао и Ли Мен Бак посетили разрушенный ударом стихии город Натори и выразили свою поддержку местным жителям. Затем они приехали в соседнюю префектуру Фукусима, где находится пострадавшая АЭС. Вэнь и Ли стали первыми после аварии на атомной станции зарубежными руководителями, побывавшими в этой префектуре.

В городе Фукусима, расположенном в 60 километрах от АЭС, их встретил премьер Кан. Прежде чем посетить школу, превращенную во временное пристанище для эвакуированных из зоны бедствия, хозяин предложил гостям местную сельхозпродукцию — клубнику, огурчики и тому подобное. «Очень вкусно», — похвалил Вэнь Цзябао.

Для японской стороны готовность высокопоставленных иностранных гостей отведать местные овощи и фрукты стала долгожданным сигналом. «Тот факт, что они сделали это, стал лучшим способом показать миру, что еда в Японии безопасна. Это была большая помощь», — сказал японский премьер.

В Токио понимают, что восстановление разрушенных стихией регионов будет очень дорогостоящим. Вчера государственный министр по экономической и налоговой политике Каору Йосано сообщил, что на это уйдет около 184 млрд долларов. В сложившейся ситуации Японии очень важно обеспечить стабильность поступления доходов от экспорта. А для этого нужно восстановить репутацию японской продукции, убедив иностранных потребителей в ее радиационной безопасности.

После аварии на «Фукусиме-1» Китай и Южная Корея запретили ввоз сельхозпродукции из зоны вокруг АЭС, сославшись на недостаточный контроль с японской стороны. В Токио настаивали, что эти меры предосторожности стали необоснованной реакцией на панические настроения китайских и корейских потребителей. Теперь японские чиновники ликуют: по итогам саммита лидеры приняли решение впредь вводить запрет на ввоз продовольствия, исключительно если он «научно обоснован». Эту формулировку в Токио считают своей победой и знаком политической поддержки со стороны Пекина и Сеула.

Вэнь Цзябао сообщил, что Китай хотел бы покупать больше японской сельхозпродукции при условии соблюдения стандартов безопасности. В качестве жеста доброй воли китайская сторона ослабит ограничения на импорт продовольствия из Японии. В частности, с 12 до 10 сократится число префектур, откуда поставки полностью запрещены. Для остальных японских поставщиков (кроме тех, что продают овощи, молочную и рыбную продукцию) Китай отменяет требование обязательной радиационной сертификации. Чтобы помочь вернуть в Японию потоки китайских туристов, Вэнь обещал в конце месяца прислать группу представителей туристической отрасли из ста человек.

Китайский премьер рассказал участникам саммита о важном региональном событии — поездке в КНР северокорейского лидера Ким Чен Ира. Обычно Пекин и Пхеньян не сообщают о подобных визитах до их завершения. Однако в этот раз о поездке сразу же узнали японские и южнокорейские СМИ. Дело в том, что современные средства слежения позволяют без труда фиксировать перемещения спецпоезда северокорейского лидера. Поезд пересек китайскую границу в пятницу, в субботу Ким Чен Ир остановился в гостинице города Чанчунь в северо-восточной провинции Цзилинь. Вчера он продолжил путь в сторону Пекина. Вэнь Цзябао сообщил южнокорейскому президенту, что Ким Чен Ир будет «изучать экономическое развитие» Китая, чтобы использовать этот опыт в Северной Корее. Александр Ломанов

Директор Службы внешней разведки (СВР) России Михаил Фрадков, который находится в командировке, побывал в КНДР, где провёл встречу с лидером этой страны Ким Чен Иром, сообщил в среду РИА Новости источник в военно-дипломатических кругах РФ.

Ранее в среду о визите Фрадкова в Пхеньян сообщило Центральное телеграфное агентство КНДР (ЦТАК).

"Михаил Фрадков провёл рабочую встречу с лидером КНДР, на которой обсудил ряд вопросов, в том числе - региональной безопасности, а также ситуацию на корейском полуострове", - сказал собеседник агентства.

По его словам, встреча прошла в духе взаимопонимания, на ней присутствовали представители дипломатического корпуса.

Встреча прошла на фоне попыток возобновления шестисторонних (Россия, США, Китай, Япония и две Кореи) переговоров по северокорейской ядерной программе. Последние переговоры "шестерки" зашли в тупик, однако в середине марта 2011 года северокорейские СМИ сообщили, что КНДР, в случае возобновления переговоров с "шестеркой", готова обсуждать свою ядерную программу, не выдвигая "предварительных условий". Глава российского МИД Сергей Лавров заявлял, что готовность Пхеньяна к переговорам - позитивный сигнал.

КНДР объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет Безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить ядерные испытания и запуски баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова

Пекин призывает "использовать возможность" для возобновления переговоров "шестерки" по КНДР и не комментирует доклад ООН о нарушении Северной Кореей и Ираном санкций СБ ООН, заявила во вторник в Пекине официальный представитель МИД КНР Цзян Юй.

"Надеемся, что на данном этапе, когда есть позитивные сдвиги в ситуации, стороны используют возможность для продвижения вперед и предпримут конкретные действия, чтобы ускорить возобновление переговоров и решить в их рамках соответствующие вопросы", - сказала дипломат.

Представитель внешнеполитического ведомства, вместе с тем, уклонилась от ответа на просьбу прокомментировать конфиденциальный доклад ООН о том, что Северная Корея и Иран, возможно, регулярно обмениваются технологиями баллистических ракет в нарушение существующих санкций.

"Китай неизменно поддерживает денуклеаризацию полуострова, выступает за сохранение мира и стабильности в Северо-Восточной Азии, мы поддерживаем контакты со всеми сторонами", - сказала дипломат на регулярном брифинге в МИД Китая.

По сообщениям западных СМИ, согласно докладу ООН, Иран и КНДР обмениваются технологиями баллистических ракет в нарушение существующих санкций "через соседнюю третью страну". Ряд наблюдателей не исключает, что этой стороной может быть Китай.

Северная Корея объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет Безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить ядерные испытания и запуски баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова.

Участниками шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова являются две Кореи, Китай, Россия, США и Япония. Мария Чаплыгина

Северная Корея отвергла предложение президента Южной Кореи Ли Мен Бака, который был готов пригласить северокорейского лидера Ким Чен Ира на международный ядерный саммит, и назвала предложение "смехотворным", сообщает агентство Ренхап.

Ли Мен Бак в понедельник заявил репортерам, что готов направить Ким Чен Иру приглашение на запланированную на март встречу международных лидеров при условии, что Северная Корея объявит о своем намерении отказаться от ядерного оружия.

Однако северокорейский Комитет по мирному объединению родины - орган, занимающийся отношениями с Южной Кореей, назвал это приглашение "смехотворным".

"Это просто смешно, что ядерный саммит будет проводить Южная Корея - страна, превратившая себя в передовой аванпост милитаризма и ядерный арсенал ", - такое заявление Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК) распространило в ночь на четверг.

По данным агентства Ассошиэйтед Пресс, МИД Южной Кореи уже назвал отказ Пхеньяна от приглашения "настоящим разочарованием".

В конце апреля лидер Северной Кореи Ким Чен Ир заявил о том, что его страна открыта для переговоров, и он готов провести встречу на высшем уровне с руководством Южной Кореи или со странами "шестерки" без каких-либо условий.

Пять стран - Россия, Китай, США, Япония и Южная Корея с 2003 года ведут переговоры с целью денуклеаризации Северной Кореи в обмен на гуманитарную помощь и другие уступки. Пхеньян вышел из переговорного процесса около двух лет назад.

Северная Корея объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет Безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить ядерные испытания и запуски баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова.

В конце ноября 2010 года КНДР официально подтвердила сведения о расширении своей ядерной программы, объявив о нескольких тысячах действующих центрифуг на предприятии по обогащению урана в Йонбене. Инспекторы МАГАТЭ наблюдали за деятельностью в Йонбене до апреля 2009 года, когда КНДР прекратила все сотрудничество с агентством и выслала его специалистов с территории страны.

Последние переговоры "шестерки" (Россия, Китай, США, Япония, Республика Корея и КНДР) зашли в тупик, однако в середине марта 2011 года северокорейские СМИ сообщили, что КНДР, в случае возобновления переговоров с "шестеркой", готова обсуждать свою ядерную программу, не выдвигая "предварительных условий". Глава российского МИД Сергей Лавров заявлял, что готовность Северной Кореи к шестисторонним переговорам - позитивный сигнал.

ООО «Пакистанская армия». Каждая страна имеет армию, но только в Пакистане армия имеет страну. В этой пакистанской шутке есть значительная доля правды. Бизнес-империю 600-тысячной армии Пакистана агентство Reuters оценивает в $15 млрд

За шесть с небольшим десятилетий существования государства Пакистан более половины этого срока им управляли военные. Хотя сейчас власть формально принадлежит гражданскому правительству, армия остается самой влиятельной, в том числе, в экономическом отношении, силой в одной из наиболее нестабильных стран планеты, имеющей ядерное оружие. Операция американского спецназа по уничтожению Усамы бен Ладена продемонстрировала то, во что многие пакистанцы до сих пор не хотели верить: пакистанская армия не только коррумпированная, но и неэффективная сила. По некоторым данным, пакистанские военные узнали о рейде американских «морских котиков» только после того, как рядом с домом главаря «Аль-Каиды» разбился американский десантный вертолет Black Hawk. К тому времени, как в воздух были подняты истребители F-16 пакистанских ВВС, американские десантники с телом Бен Ладена покинули территорию Пакистана.

Пакистанское общественное мнение разделилось: одни выражают возмущение тем, что американцы попрали суверенитет страны. Другие негодуют по поводу того, что Бен Ладен жил в Пакистане более пяти лет под самым носом у главной военной базы страны и в двух часах езды от штаб-квартиры могущественной пакистанской спецслужбы ISI. Либо военные тайно укрывали Бен Ладена, либо они настолько некомпетентны, что «прозевали» его. Во всех случаях представление о том, что за спиной неэффективных коррумпированных гражданских властей стоит солидная военная организация, становой хребет Пакистана и надежный союзник США, оказалось сильно преувеличенным.

Это, в свою очередь, заставляет экспертов в самом Пакистане и за его пределами внимательнее анализировать феномен пакистанской армии. Как во всякой стране, которая находится в состоянии постоянной военной готовности и враждует со своими соседями, армия выполняет гораздо более обширные функции, нежели специфически оборонительные. С 1947 года, т.е. с момента выделения Пакистана из бывшей британской колонии на полуострове Индостан пакистанцы трижды воевали с Индией. С учетом гигантского населения Индии, которое на порядок превосходит пакистанское (по данным ООН, к 2020 году Индия обгонит Китай по численности населения, которое превысит полтора миллиарда), Исламабад тратит на свою военную машину совершенно неподъемные 26% ВВП. И это не учитывая многомиллиардной американской помощи, идущей на подготовку, вооружение и содержание пакистанской армии.

Трудная дружба

В годы холодной войны Пакистан был одним из главных союзников Соединенных Штатов в Азии, с учетом того, что Индия с ее квазисоциалистической экономикой тяготела к Москве. С началом советского вторжения в Афганистан пакистанская армия выполняла ключевую роль: в тренировочных лагерях на территории Пакистана была фактически создана повстанческая армия талибов. С этого момента пакистанская спецслужба ISI приобретает влияние, которое делает ее серьезной политической силой.

Именно под крылом ISI Пакистан вопреки желаниям Вашингтона обзаводится ядерным оружием. Именно благодаря покровительству ISI создатель пакистанской ядерной бомбы Абдул Кадир Хан открыл свою «атомную лавку», продавая ядерные секреты самым одиозным режимам — от Северной Кореи до Триполи. Об этой подпольной торговле стало хорошо известно, не в последнюю очередь, потому, что ливийский диктатор Муаммар Каддафи предал гласности детали поставок ливийцам ядерных технологий из Пакистана, когда, заигрывая с Западом, отказался от собственной ядерной программы. С тех пор Кадир Хан, как принято считать, находится под домашним арестом, — то есть под защитой ISI.

Если Бен Ладена в Пакистане кто-то действительно прятал от американцев, то это были, скорее всего, люди из ISI. Их эффективность в этом случае можно оценивать по-разному. С одной стороны, не уберегли. С другой стороны, пять лет водили американцев за нос — на деньги американцев же.

Официальная позиция гражданских властей Пакистана, инициировавших расследование событий в городе Абботабад, заключается в том, что пакистанские военные продемонстрировали не больше некомпетентности, чем американские, которые столько лет безуспешно охотились на главаря «Аль-Каиды».

Американские и европейские аналитики не сомневаются в том, что у ISI имеются собственные интересы в Афганистане, которые расходятся с задачами Вашингтона. В частности, пакистанские спецслужбы не склонны особенно бороться с террористической группировкой «Хаккани», входящей в движение Талибан, поскольку считают ее силой, противодействующей влиянию Индии в Афганистане.

Проблема в том, что никакой иной реальной силы в пакистанском обществе, за исключением военных, нет. Гораздо хуже неэффективного сотрудничества с ними в войне с талибами станет приход к власти в Пакистане исламистов, которым достанется атомная бомба. Принято считать, что армия в целом не поражена религиозным фанатизмом.

Государство в государстве

Зато армия, по крайней мере, ее генералитет и значительная часть офицерского состава поражены коррупцией. В 2007 году политолог Аиша Сиддика выпустила книга Military Inc, в которой оценила оборот «корпорации» пакистанских военных в 15 миллиардов долларов. В интервью Reuters Сиддика заметила, что размах экономической деятельности армейских в Пакистане «не поддается воображению». На «микроуровне» военные владеют даже булочными и пекарнями. На «макроуровне» военным принадлежат целые отрасли экономики, включая нефть, газ, производство зерна и недвижимость.

Армия создала благотворительный Fauji Foundation; через этот фонд, по официальным данным, пособия получают 10 миллионов беднейших пакистанцев.

У армии имеется даже собственный «фонд благосостояния», Army Welfare Trust. Эта холдинговая компания владеет, в частности, половиной входящего в число крупнейших финансовых организаций Пакистана Askari Bank.

Такие активы позволяют армии проводить достаточно эффективные операции гражданского назначения, наподобие той, что военные осуществили после катастрофических наводнений прошлого года. Правительство проявило полнейшую некомпетентность. Президент Али Зардари даже не стал возвращаться на родину из поездки в Париж. Если бы военные не бросили на спасение пострадавших десантные подразделения на вертолетах, число жертв трудно себе представить.

Помимо госбюджета и собственных источников финансирования, вооруженные силы Пакистана получают щедрую помощь из Соединенных Штатов.

Помощь из США продолжит поступать

После рейда по уничтожению Бен Ладена в Америке раздаются призывы заморозить военную помощь Пакистану. Но если это и произойдет, то явно не сегодня. Как сообщил агентству Reuters представитель пакистанского Министерства финансов, в ближайшее время в Исламабад из США поступит 300 млн долларов в качестве компенсации за антитеррористические операции пакистанской армии. Речь идет о выплатах в рамках так называемого «фонда поддержки коалиции» (CSF). С 2001 года по этой линии Пакистан уже получил от американцев 7,4 млрд долларов. Важно отметить, что CSF является программой специального назначения и как таковая не проходит по разделу «финансовая помощь» в американском бюджете.

В американском конгрессе существуют серьезные сомнения не только в эффективности этих ассигнований, но и в том, что они используются по назначению. Так, в 2008 году американским аудиторам не удалось получить подтверждения целевого использования платежей по программе CSF.

Но американские деньги нужны в Исламабаде сейчас как никогда. Правительство страны зависит от иностранной финансовой помощи, переговоры с МВФ по выделению очередного транша кредита в 11,3 млрд долларов идут непросто. В августе 2010 г. МВФ прекратил выдавать пакистанцам кредит, поскольку правительство не соблюдает своих макроэкономических обязательств.

После устранения Бен Ладена место переговоров в качестве меры предосторожности перенесено из Исламабада в Дубаи. Михаил Бакланов

За последние восемь лет 63% от объема всего экспорта минерального сырья КНДР поступало в Китайскую Народную Республику. За тот же период КНДР в 17 раз увеличила свои поставки минерального сырья за рубеж. Таковы данные Корейской ассоциации содействия торговле и инвестициям.

В 2002 г. объем поставляемого на экспорт минерального сырья из Северной Кореи составлял в финансовом выражении $50 млн. В 2010 г. аналогичный показатель достиг рубежа в $860 млн.

С января по март 2011 г. КНДР отправила в Поднебесную каменный уголь на сумму $154 млн. За весь 2010 г. объем поставленного китайским потребителями угля оценивается в $9,7 млн.

Добавим, что КНДР располагает крупными запасами минерального сырья, стоимость которого оценивается в триллионы долларов.

Ранее сообщалось, что объем зарубежных поставок угля в Китайскую Народную Республику в 2010 г. вырос на 30,99% к уровню 2009 г. В физическом выражении этот показатель достиг 164,83 млн т. В частности, в декабре прошлого года импорт этого топлива в Китай достиг рекордного показателя в 17,34 млн т. Основными поставщиками угля в страну стали Индонезия, Австралия, Вьетнам, Монголия и Россия.

При этом объем экспорта китайского угля в 2010 г. составил 19,03 млн т. Это на 15,03% меньше, чем в 2009 г. Основными потребителями сырья были Южная Корея, Япония и Тайвань.

С января по ноябрь 2010 г. поставки угля в Китай выросли на 13,5% по сравнению с тем же периодом 2009 г. То есть за 11 месяцев прошлого года страна получила 17,6 млн т импортного угля. В ноябре 2010 г. экспорт составил 1,3 млн т.

Ранее прогнозировалось, что уровень потребления этого топлива в Поднебесной к 2015 г. выйдет на уровень в 3,8 млрд т. По сравнению с показателями 2009 г. объем потребления вырастет на 800 млн т.

Официально начал работу безвизовый кольцевой туристический маршрут Китай-Россия-КНДР. Это - первый безвизовый маршрут в Северо-восточной Азии.

Первая группа туристов начала свой путь 26 апреля 2011 г. из города Хуньчунь в провинции Цзилинь на северо-востоке КНР. Путешественники посетят Славянку в Приморском крае РФ, Владивосток и Хасан. Затем поедут в КНДР – на реку Туманган и город Расон, после чего вернутся назад.

Организация этого проекта началась еще в марте 2010 г. Туристические агентства трех стран подписали Соглашение о сотрудничестве по проекту кольцевого туристического маршрута. Представители турагентств уверены, что новый маршрут будет пользоваться популярностью у граждан Поднебесной, России и КНДР.

Напомним, что правительство Китайской Народной Республики приняло специальную программу развития туризма и досуга, которая начала действовать с 2011 г. Национальная программа туризма и досуга рассчитана на период до 2015 г. По данным Государственного управления по делам туризма КНР, рост туристической и рекреационной отраслей может начаться при условии, что средний ВВП на одного жителя Поднебесной будет держаться на уровне в $3 000-5 000. В текущем году этот показатель в стране дотянется до отметки в $4 000.

В принимаемой программе особый акцент сделан на распространении и повышении у китайских граждан осознания важности отдыха и развлечений, ускорении развития общественных услуг в этой области и усилении развития туристическо-рекреационной индустрии.

Отметим, что в 2009 г. общая сумма расходов жителей КНР на досуг достигла 1,7 трлн юаней ($255 млрд). Этот показатель составляет 5,07% общего объема ВВП.

Лидер Северной Кореи Ким Чен Ир заявил о том, что его страна открыта для переговоров, и он готов провести встречу на высшем уровне с руководством Южной Кореи, сообщило в четверг агентство Рейтер со ссылкой на слова бывшего президента США Джимми Картера.

"Председатель и Генеральный секретарь Ким Чен Ир заявил, что и он, и народ Северной Кореи желает вести переговоры с Южной Кореей или с США, или со странами "шестерки" по любым вопросам, в любое время и без каких-либо условий", - цитирует слова Картера агентство.

Ким Чен Ир сообщил, что "готов встретиться с президентом (Южной Кореи) Ли Мен Баком в любое время", сказал Картер в четверг на пресс-конференции в Сеуле.

Джимми Картер прибыл во вторник из Пекина в КНДР вместе с представительной группой политиков-ветеранов, так называемых "старейшин", включая бывших лидеров Финляндии, Ирландии и Норвегии. По данным СМИ, визит "старейшин" был направлен, в первую очередь, на то, чтобы продолжить переговоры по прекращению северокорейской ядерной программы. Кроме этого должен был обсуждаться вопрос нехватки продуктов питания в Северной Корее.

Затронув на пресс-конференции вопрос нехватки продовольствия в КНДР, Картер подчеркнул, что данная проблема должна решаться незамедлительно, а отказ в продовольственной помощи этой стране со стороны США и Южной Кореи является нарушением прав человека.

Северная Корея объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет Безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить ядерные испытания и запуски баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова.

В конце ноября 2010 года КНДР официально подтвердила сведения о расширении своей ядерной программы, объявив о нескольких тысячах действующих центрифуг на предприятии по обогащению урана в Йонбене. Инспекторы МАГАТЭ наблюдали за деятельностью в Йонбене до апреля 2009 года, когда КНДР прекратила все сотрудничество с агентством и выслала его специалистов с территории страны.

Последние переговоры "шестерки" (Россия, Китай, США, Япония, Республика Корея и КНДР) зашли в тупик, однако в середине марта 2011 года северокорейские СМИ сообщили, что КНДР, в случае возобновления переговоров с "шестеркой", готова обсуждать свою ядерную программу, не выдвигая "предварительных условий". Глава российского МИД Сергей Лавров заявлял, что готовность Северной Кореи к шестисторонним переговорам - позитивный сигнал.

Вооруженные силы Южной Кореи разместили на двух островах в Желтом море 130-миллиметровые реактивные системы залпового огня (РСЗО) Kuryong для защиты от возможной атаки со стороны КНДР, сообщает в понедельник агентство Ренхап со ссылкой на источник в правительстве.

РСЗО развернуты на островах Пэннёндо и Йонпхёндо.

"Развертывание Kuryong призвано усилить наши возможности для ответного удара в случае необходимости", - сообщил источник.

Дальность огня Kuryong составляет от 23 до 36 километров, отмечает Ренхап.

В 2010 году отношения между Севером и Югом обострились после того, как в марте в Желтом море затонул южнокорейский корвет "Чхонан", подбитый, как утверждают в Сеуле, северокорейской торпедой.

Двадцать третьего ноября в районе острова Йонпхёндо, где проходит спорная линия раздела между КНДР и Южной Кореей, произошел крупнейший в регионе за последние полвека вооруженный инцидент. По сообщениям из Сеула, остров был подвергнут артобстрелу со стороны Севера, и южане открыли ответный огонь. В результате погибли двое южнокорейских военнослужащих, 17 были ранены.

Одной из причин конфликта в Желтом море стало то, что Пхеньян не признает так называемую северную разграничительную линию в Жёлтом море, проведенную в одностороннем порядке США после Корейской войны 1950-1953 годов, которая завершилась подписанием соглашения о перемирии, но формально не окончена до сих пор.

Прогнозы мировых экспертов свидетельствуют, что капиталу китайского происхождения все труднее будет удерживаться внутри Поднебесной. Вскоре его экспансию почувствуют во всех точках земного шара, в том числе и в США. Впрочем, уже сейчас этот процесс набрал серьезные обороты, и даже высказываются предположения, что к 2050 г. штаб-квартиры финансовых организаций, таких как Всемирный банк и Международный валютный фонд, могут переместиться в крупные китайские города.

Китай смотрит на мир широко. Этому есть два ярких примера образца 2009 г., которые на первый взгляд противоречат друг другу. Первый – заявление директора Китайского банка Развития Чэнь Хуан, сделанное в самый пик мирового финансового кризиса. “Говорят, что мы должны направиться на западные рынки, чтобы скупать обесценившиеся акции, – комментировал высказывания мировых аналитиков Чэнь Хуан. – Но я считаю, что мы должны избегать Wall Street и сконцентрироваться на регионах, богатых сырьем”. Иными словами речь шла о том, чтобы вкладывать деньги в натуру, а не в бумаги. И все это для того, чтобы максимально ускорить глобальную экспансию компаний КНР, сообразуясь с китайской стратегией “вхождения в мир”. Недавний подтверждение этому покупка китайской угольной компанией Jinchuan 70% акций Tiomin Kenya Limited (TKL), владеющей титановым месторождением в Кении.

В том же 2009 г., буквально за несколько месяцев до комментариев директора Китайского банка Развития позвучали другие слова, сказанные главой Центробанка страны Ху Сяолянем. По его мнению, правительство Китая готово и в дальнейшем кредитовать американскую экономику, скупая казначейские облигации США, которые являются все еще хорошим инструментом для инвестирования.

Казалось бы, два заявления противоречат друг другу. Это мнение справедливо, но лишь для двухмерного пространства, где кривая эффективности определяется двумя координатами – деньги-ресурсы. В реальности Китаю, еще сильно привязанному к западной экономике и к доллару, приходится учитывать многомерность ситуации. Таким образом, чтобы “входить в мир” приходится конвертировать свои ресурсы в те же американские облигации, пусть и с определенным риском. Кроме того, подобный подход к долговременным инвестициям, сам по себе снижает потребность в привлечении иностранной валюты. А это сильно коррелирует с намерениями Поднебесной отойти от доллара.

Ресурсы не любят прозрачности

Кредитование вообще стало элементом последовательной политики Пекина по распространению своего влияния на ряд стран. В данной связи можно рассуждать и о государствах Центральной Азии. Поднебесная рассматривает этот регион как зону своего влияния и с готовностью предлагает странам региона серьезные кредиты. При этом китайские банки готовы на работу в условиях меньшей прозрачности со стороны получателей займов, а это однозначно политическая составляющая. Дело в том, что чем меньше значимость сделки для Китая, тем ближе условия выдачи кредита к общемировым, то есть, они более жесткие.

Типичный пример, Туркмения. Она интересует Китай в качестве поставщика газа, для чего Пекин и Ашхабад в свое время подписали генеральное соглашение о реализации к 2009 г. проекта газопровода Туркмения-Китай. А еще раньше Поднебесная выделила Туркмении долгосрочный льготный кредит в $ 300 млн на 20 лет под 3% годовых. Он пошел на реконструкцию производственного объединения “Марыазот” и строительство стекольного комбината.

Энергетические интересы сблизили КНР с Узбекистаном. На этом фоне общий объем предоставленных китайской стороной Узбекистану кредитных и грантовых ресурсов составил почти $ 430 млн. Продолжает инвестировать Китай и в экономику Казахстана.

Процесс предоставления займов дошел до того, что по объемам кредитования развивающихся стран Китай опередил международные финансовые организации, в том числе Всемирный банк. Последний с середины 2008 г. до середины 2010 г. предоставил правительствам развивающихся стран $ 100,3 млрд. В то время как в 2009-2010 годах China Development Bank и China Export-Import Bank подписали соглашения о кредитах для правительств и госкомпаний развивающихся стран на сумму не менее $110 млрд. Только африканские страны в ближайшие два-три года получат кредиты на льготных условиях от Китая на $10 млрд.

Единственная оговорка – условия предоставления займов до поры, до времени остаются закрытой информацией. Кстати, сами объемы вложений китайских банков в экономики разных стран, оцениваются лишь на основании доступной информации. В свою очередь, ни China Development Bank, ни China Export Import Bank не публикуют детализированных отчетов об иностранных займах. Поэтому вполне логично порой слышать оценки о том, что цифра в $ 110 млрд сильно недооценена. Зато такие условия способствуют резкому увеличению скорости приобретения Китаем тех или иных ресурсов. Так, Иран долго присматривался к богатейшему на Памире таджикскому месторождению “Рангкуль” и вел неторопливый торг, а потом оказалось, что оно уже отдано китайской компании.

Суммируя подобные факты, некоторые аналитики утверждают, что КНР сознательно дает огромные деньги тем странам, которые, даже имея большие запасы ископаемых, при низких процентных ставках по кредитам объективно не смогут вовремя рассчитаться по долгам. Результат – правительства этих стран уступают китайцам богатые месторождения. Эти мнения подтверждаются тем фактом, что по итогам 2010 г. на слияния и поглощения китайскими компаниями своих партнеров и конкурентов приходится 40 % всех китайских инвестиций в экономики других стран. И это на фоне того, что объем китайских зарубежных инвестиций в 2010 г. составил $ 59 млрд.

В надежде на рост экономики и стабильность

Но что в этом случае говорить таких государствах, как Белоруссия и Украина? Отчего Китай готов инвестировать, и инвестирует в них, ведь, мягко говоря, особыми энергетическими и природными ресурсами эти страны не обладают. В данном случае играет роль такой ресурс, как выгодное местонахождение страны – аккурат “на въезде” в Европу, где можно прибыльно разместить какое-либо производство. Плюс, наличие ряда освоенных технологий, которых пока Китаю не хватает.

В результате в 2007 г. Белоруссия официально получила от Китая $ 1,3 млн на инвестиции в 13 предприятий легкой промышленности. Следом зашел разговор о $5,7 млрд. А в 2010 г. белорусский премьер рассказал о $ 10 млрд китайских инвестиций в экономику.

Украина обозначилась как потенциальный получатель кредитов из Поднебесной лишь в 2010 г. В результате прошлогоднего визита украинского президента в Поднебесную Китай заявил о готовности инвестировать в Украину $ 4 млрд. Но самое главное – то, что китайский бизнес получил отмашку работать с Украиной. Речь может идти о сотрудничестве в области космоса, авиастроения, открываются также перспективы в кораблестроении и машиностроении. Отдельно также говорится о сотрудничестве в области сельского хозяйства — Пекин заинтересован в украинских черноземах. В ответ Минуглепром предоставил для рассмотрения китайской стороне семь инвестиционных проектов по реконструкции, техническому переоснащению и модернизации угольных шахт. Общая стоимость предложенных для финансирования проектов составляет $ 1,3 млрд.

Что касается роста внешних инвестиций, то китайские власти связывают его с ожидаемым восстановлением экономики США и государств Европейского союза. Отсюда поток средств в виде нескольких миллиардов евро в Грецию. Также активизировались контакты на самых разных уровнях между Китаем и Испанией. Правительство Каталонии собирается заключить договор с автопроизводителями из Китая о строительстве автозаводв по сборке автомобилей Chery. По заявлению сторон этот проект позволит напрямую занять 3000 человек, и косвенно еще 10000 безработных.

Свой интерес Китай отыграл и в Прибалтике. В не богатой Латвии китайская компания купила и вывезла рельсы, разобрав ставшую ненужной железную дорогу. А с относительно развитой Литвой Пекин договорился о реконструкции порта в Клайпеде, чтобы превратить его в узловой пункт для транспортировки своих товаров в Европу. Помимо этого, Китай предложил Вильнюсу заняться созданием технологических парков, транспортных центров и другими проектами.

Инвестициям Китая радуется и такая закрытая для внешних контактов страна, как Северная Корея. В середине февраля 2010 г. стало известно, что Китай помог Северной Корее получить более $10 млрд. в виде инвестиций от китайских банков и транснациональных компаний. Доля китайского капитала должна составить 60% от общего объема инвестиций. И здесь во весь рост встает политика. Дело в том, что в обмен на инвестиции, которые предполагается направить на строительство школ и дорог, Северная Корея должна вернуться за стол переговоров о ядерном разоружении.

Таким образом, в области взаимоотношений с другими странами можно констатировать, что долговая зависимость стран мира от Китая год от года растет. Уже сейчас этот долг, значительная часть которого лежит на США, составляет примерно $2,5 трлн и как прогнозируют мировые эксперты в будущем эта тенденция только усилится.

Встреча с Генеральным секретарём ООН Пан Ги Муном

Дмитрий Медведев и Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций Пан Ги Мун обсудили текущее состояние дел в ООН, а также роль и место Организации Объединённых Наций в решении вопросов обеспечения международной безопасности в контексте происходящих событий на Ближнем Востоке и в Северной и Западной Африке, в частности в Ливии и Кот-Д'Ивуаре.

Кроме того, в ходе встречи рассматривались такие актуальные международные темы, как обеспечение ядерной безопасности на Корейском полуострове и ряд других.

Дмитрий Медведев выразил соболезнования Пан Ги Муну в связи с трагической гибелью сотрудников ООН в Афганистане и Конго.

* * *

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемый господин Генеральный секретарь, я Вас сердечно приветствую.

Рассчитываю, что Ваш визит в Российскую Федерацию будет продуктивным, полезным. Конечно, я рассчитываю обсудить с Вами роль, место и текущее состояние дел в Организации Объединённых Наций – как ведущем мировом форуме, основе института безопасности в мире.

Безусловно, в нашем мире за последнее время произошло очень много сложных событий, и часть из них сопровождалась решениями Организации Объединенных Наций.

Есть смысл обсудить и текущую ситуацию в мире, и ситуацию в отдельных горячих точках: Ближний Восток, Северная Африка, урегулирование проблемы корейской ядерной программы и некоторые другие вопросы, которые традиционно находятся в поле зрения Организации Объединённых Наций и которые весьма и весьма важны для нашей страны.

Пользуясь случаем, хотел бы выразить Вам как Генеральному секретарю ООН наши соболезнования в связи с трагической гибелью сотрудников ООН в Афганистане и в Конго. Это очень печальные события, они показывают, что наш мир совсем не безопасен, и нам необходимо предпринимать ещё очень много усилий для того, чтобы совершенствовать основы международного правопорядка и способствовать развитию демократии и соблюдению прав человека в самых разных частях нашей планеты.

Ещё раз сердечно Вас приветствую.

ПАН ГИ МУН (говорит по-русски): Уважаемый господин Президент, Дмитрий Анатольевич, я очень рад быть здесь с Вами сегодня.

Д.МЕДВЕДЕВ (по-английски): Вы прекрасно говорите.

ПАН ГИ МУН: Спасибо большое. (по-английски) Я учусь, стараюсь запоминать отдельные фразы…

Господин Президент, для меня большая честь нанести Вам этот визит и провести встречу по вопросам, представляющим интерес и вызывающим обеспокоенность международного сообщества.

Как Генеральный секретарь ООН не могу переоценить важность тесного взаимодействия между Российской Федерацией и ООН, в котором Ваша роль имеет большое значение и получила высокую оценку. Мне очень приятно взаимодействовать с Вами по всем вопросам.

Сегодня утром у меня состоялась очень продуктивная встреча с моим уважаемым коллегой – Министром иностранных дел господином Лавровым, и я хотел бы продолжить обсуждение поднятых вопросов.

Я прибыл из Украины, где принимал участие в мероприятиях по случаю 25-летия чернобыльской аварии и в саммите по безопасному и инновационному использованию атомной энергии. Перед этим я также встречался с рядом мировых лидеров по ситуации в Ливии, созвав совещание с руководителями международных и региональных организаций в Каире.

В этом совещании приняли участие представители Африканского союза, Лиги арабских государств, Организации Исламская Конференция, Европейского союза, и мы пришли к согласию, что международное сообщество должно действовать в тесном взаимодействии и в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН.

Хотел бы также более подробно обсудить возможности нашего взаимодействия в вопросах регулирования мировых процессов. Как член «восьмёрки», «двадцатки» и БРИКС Россия способна играть особую роль в урегулировании всех глобальных и региональных конфликтов, таких мировых проблем, как изменение климата, обеспечение устойчивого развития, разрешение продовольственного кризиса, а также в разрешении таких упомянутых Вами ситуаций, как положение на Ближнем Востоке, в Ливии, Кот-д’Ивуаре, опять же на Корейском полуострове, по северокорейской ядерной программе, гуманитарным вопросам.

Таковы некоторые из стоящих на повестке дня вопросов, и я рассчитываю на Ваше содействие и поддержку.

Опасности ядерного Ирана

Пределы сдерживания

Резюме: Желание и способность Вашингтона защитить партнеров в регионе от обладающего ядерным оружием Тегерана вызывают сомнения. Основы сдерживания СССР в эпоху холодной войны – официальные гарантии договоров и размещение значительных военных контингентов на территории стран-союзниц – вряд ли возможно применить в данной ситуации.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Что делать с ядерной программой Ирана – один из наиболее дебатируемых внешнеполитических вопросов, стоящих перед администрацией президента Барака Обамы. Ведущиеся дискуссии отмечены все большим пессимизмом относительно того, что с помощью дипломатических усилий мирового сообщества и экономических санкций Ирану можно помешать обрести ядерное оружие. Впрочем, присутствует и осторожный оптимизм, внушаемый надеждой на то, что с последствиями появления у Тегерана ядерного оружия удастся справиться. Весной прошлого года на страницах этого журнала Джеймс Линдсей и Рэй Тайкей из Совета по международным отношениям писали, что даже если Иран разработает ядерный арсенал, США смогут его сдерживать, установив четкую «красную линию», которую Тегеран окажется не в силах переступить, не рискуя столкнуться с ответными действиями. Например, если Иран применит свое ядерное оружие, передаст его третьим странам, вторгнется в соседние государства или увеличит поддержку таких террористических группировок, как ХАМАС или «Хезболла», Соединенные Штаты будут вынуждены ответить, хотя меры, которые предпочтет применить Вашингтон, не будут определяться заранее. Этот аргумент отражает публичную позицию многих высокопоставленных американских и европейских официальных лиц, а также ряда известных ученых и экспертов по обороне.

Однако эта точка зрения слишком оптимистична. Прежде всего, она базируется на спорных тезисах. О том, что обладание ядерным оружием побуждает действовать осторожно и сдержанно. Что другие ближневосточные страны выступят в качестве противовеса Ирану, а не объединятся с ним. Что, обладая ядерным оружием, Тегеран будет вынужден уважать новую «красную линию», хотя он и с обычным вооружением не слишком-то обращал внимание на подобные предупреждения. И что дальнейшего распространения ядерного оружия в регионе можно избежать. Более вероятной представляется другая перспектива. Получив ядерное оружие, Иран станет более агрессивным, союзники США на Ближнем Востоке, ощутив реальную угрозу, будут вынуждены ладить с Тегераном, способность Соединенных Штатов продвигать и защищать свои интересы в регионе ослабнет, а дальнейшее ядерное распространение со всеми вытекающими отсюда опасными последствиями все-таки произойдет. Наибольшую обеспокоенность в краткосрочной перспективе вызывает возникновение нестабильного ядерного соперничества между Ираном и Израилем с высокой вероятностью того, что одна из сторон способна первой нанести удар, несмотря на огромные риски и затраты. В долгосрочной перспективе у Саудовской Аравии и других стран Ближнего Востока может появиться желание разрабатывать собственный ядерный потенциал, что повысит вероятность ядерной гонки вооружений в очень нестабильном регионе.

Более того, стратегия, которая рассматривается как наиболее подходящее решение при таком исходе – комбинация сдерживания и усиленного сдерживания, – имеет серьезные недостатки, которые преуменьшаются или, что гораздо хуже, игнорируются. Согласно общепринятой точке зрения, обязательства США в сфере безопасности позволят держать Иран под контролем, а также воспрепятствуют сотрудничеству американских союзников на Ближнем Востоке с Тегераном, поскольку убедят их в бесперспективности разработки ядерного оружия. Однако желание и способность Вашингтона защитить своих партнеров в регионе от ядерного оружия Ирана вызывают сомнения. Соединенные Штаты сдерживали ядерный Советский Союз в период холодной войны, но тогдашние основы обеспечения безопасности – официальные гарантии договоров и размещение значительных военных контингентов на территории стран-союзниц – вряд ли материализуются снова в ближайшее время. Несмотря на заявления членов администрации Обамы о том, что не стоит исключать ни один из вариантов вплоть до применения военной силы, они не преуспели в разработке убедительного военного сценария. Такого, который отбил бы у Ирана охоту разрабатывать ядерное оружие или позволил бы сдерживать его в случае фиаско таких мер, как дипломатическая изоляция, экономические санкции и «красные линии». Разместив дополнительные контингенты ВВС и ВМС на Ближнем Востоке, Америка подкрепила бы свои дипломатические усилия инструментами принуждения, заложила бы основы режима усиленного сдерживания и обеспечила бы себе средства для применения силы, если военная операция окажется не самым худшим вариантом.

Иран, Израиль и бомба

Учитывая статус Израиля как предполагаемой, но официально не провозглашенной ядерной державы, непосредственно после того, как Иран пересечет порог, на Ближнем Востоке возникнет нестабильное биполярное ядерное соперничество. С учетом огромного количественного и качественного превосходства Израиля в ядерном вооружении (его арсенал, по оценкам, составляет от 100 до свыше 200 боеголовок и, по всей вероятности, включает термоядерное оружие) Тегеран может опасаться обезоруживающего упреждающего удара. Кризис поставит иранское руководство перед дилеммой «используй ядерное оружие или проиграешь», и в конечном итоге оно способно решиться атаковать первым.

Израильские лидеры, со своей стороны, тоже не исключают нанесение первого удара, несмотря на огромные риски. Для критических разрушений на незначительной территории Израиля достаточно всего несколько ядерных ударов. Бывший президент Ирана Али Акбар Хашеми Рафсанджани лишь отчасти преувеличивал, говоря, что «даже одна ядерная бомба по территории Израиля уничтожит все». Иранский ядерный арсенал, вероятно, вначале будет совсем скромным и уязвимым для упреждающего удара. Кроме того, даже если нынешняя и будущая система противоракетной обороны Израиля окажется неспособна остановить полномасштабный заранее спланированный удар баллистическими ракетами, она вполне эффективна против любого ответного удара Ирана, если его удастся атаковать первым. Готовность нанести обезоруживающий упреждающий удар при столкновении с серьезной угрозой – глубоко укоренившийся элемент стратегической культуры Израиля, это было продемонстрировано в ходе атак против Египта в 1956 и 1967 гг., против ядерной программы Ирака в 1981 г. и против предполагаемого ядерного объекта в Сирии в 2007 году. Единственный раз, когда Израиль сам стал объектом первого удара – в 1973 г., – чуть было не привел его к поражению. Иными словами, на ранних стадиях ирано-израильское ядерное соперничество будет нестабильным.

Даже если Ирану и Израилю удастся избежать прямого конфликта, ядерный арсенал Ирана останется постоянным источником нестабильности на Ближнем Востоке. Тегеран почти наверняка попытается увеличить потенциал, чтобы повысить выживаемость своей ядерной системы. В этой связи у него появится мощный стимул для использования северокорейской модели: вести переговоры с международным сообществом и при этом наращивать арсенал. Эксплуатируя желание президента Барака Обамы и других западных лидеров добиться прогресса в создании безъядерного мира , Тегеран также может ослабить давление со стороны международного сообщества, еслипредложит отказаться от собственного арсенала в обмен на аналогичный шаг Израиля. Однако с увеличением арсенала и уменьшением страха перед ответными действиями у Ирана может возникнуть желание использовать более тонкие, но не менее опасные формы агрессии, включая активную поддержку террористических группировок или силовую дипломатию.

Между тем, если Тегеран обретет ядерное оружие, на Израиль оказываться давление изнутри и извне с требованиями отказаться от политики ядерной неопределенности или непрозрачности, когда власти не подтверждают и не отрицают наличие ядерного оружия. Давление изнутри будет исходить от тех, кто считает, что признание ядерного арсенала Израиля необходимо для предотвращения удара со стороны Ирана. Давление извне станут осуществлять те, кто видит в таком признании Израиля первый шаг к ядерному разоружению. Но если Израиль откажется от политики ядерной неопределенности, значительно усложнится его сотрудничество с арабскими соседями, а реализовать стратегию сдерживания Ирана станет гораздо труднее. Признание Израиля в обладании ядерным оружием может также побудить другие страны региона начать разработку собственных программ. Большинство соседей пока готово мириться с неопределенным статусом еврейского государства. Но сочетание двух новых факторов – Иран, обладающий ядерным оружием, и Израиль, признавший свой ядерный статус, – способно изменить ситуацию из-за повышенного чувства опасности, стремления к престижу, внутреннего давления или по всем трем причинам.

Из Исламабада в Эр-Рияд

В докладах Комиссии Конгресса по оценке стратегического положения США и Комиссии по предотвращению распространения оружия массового уничтожения и терроризма, а также в других аналитических обзорах, отмечается риск того, что появление у Ирана ядерного оружия приведет к дальнейшему распространению на Ближнем Востоке, даже если Израиль не признает наличие собственного ядерного арсенала. В частности, Алжир, Бахрейн, Египет, Иордания, Саудовская Аравия, Турция и ОАЭ, подписавшие Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), недавно объявили о программах по ядерной энергетике или приступили к их реализации. И хотя некоторые из этих государств имеют разумные экономические основания для разработки атомной энергии, а низкообогащенное топливо для ядерных реакторов непригодно для производства оружия, эти шаги были истолкованы как сооружение барьеров против ядерного Ирана. ДНЯО не запрещает странам разрабатывать чувствительные технологии для собственного производства ядерного топлива, т. е. обогащать природный уран и извлекать плутоний из отработанного ядерного топлива. Однако обогащение и переработку также можно использовать, чтобы накапливать обогащенный оружейный уран и плутоний, и именно этой лазейкой, по-видимому, воспользовался Иран.

Разработка ядерного оружия остается длительным, дорогостоящим и трудоемким процессом даже для стран со значительными экономическими ресурсами, особенно если они сталкиваются с ограничениями доступа к ядерным материалам и технологиям со стороны других государств. Без поддержки извне вряд ли какая-либо страна, стремящаяся войти в ядерный клуб, в состоянии за 10 лет разработать атомное оружие.

Однако есть, по крайней мере, одно государство, которое могло бы рассчитывать на серьезную внешнюю поддержку – Саудовская Аравия. И если это произойдет, ядерное распространение в регионе ускорится. Иран и Саудовская Аравия давно являются геополитическими и идеологическими соперниками. Эр-Рияд столкнется с огромным давлением в связи с необходимостью как-то реагировать на ядерный статус Ирана, чтобы не только сдержать силовые действия Тегерана, но и сохранить ощущение, что Саудовская Аравия остается ведущей державой мусульманского мира. Правительство уже занимается программой по ядерной энергетике, которая может стать первым этапом в длительном процессе разработки ядерного оружия. И существуют серьезные опасения, что процесс ускорится благодаря тесным связям с Пакистаном. В 1980-е гг. Саудовская Аравия приобрела у Китая несколько десятков баллистических ракет средней дальности CSS-2 в ответ на использование ракет в ходе ирано-иракской войны и их распространение в регионе. Посредником при заключении сделки предположительно являлось правительство Пакистана, и оно могло предложить саудитам купить ядерные боеголовки для CSS-2S, недостаточно точных для эффективной доставки обычных боеголовок к цели.

По слухам, Эр-Рияд и Исламабад обсуждали вопросы ядерного оружия, ядерных технологий и гарантий безопасности. Этот «исламабадский вариант» может развиваться по нескольким сценариям. Например, Пакистан продает Саудовской Аравии действующее ядерное вооружение и средства доставки или обеспечивает ее необходимой инфраструктурой, материалами и технической поддержкой, что позволит производить собственное ядерное оружие уже через несколько лет, а не спустя десятилетие или больше. Пакистан и раньше предоставлял подобную помощь, ныне же он строит еще два реактора на тяжелой воде для производства плутония и второй объект химической переработки для извлечения плутония из отработавшего ядерного топлива. Иными словами, Исламабад способен накапливать больше ядерного материала, чем необходимо для поддержания его собственного (даже значительно увеличенного) арсенала.

В качестве альтернативы Пакистан может предложить Саудовской Аравии расширенные гарантии сдерживания и размещение ядерных вооружений, средств доставки и войск на ее территории – Соединенные Штаты десятилетиями практиковали это с союзниками. Не исключено, что такой вариант покажется и Саудовской Аравии, и Пакистану особенно привлекательным. Эр-Рияд тогда заявит, что он не нарушает ДНЯО, так как не разрабатывает собственное ядерное оружие. А расширенное сдерживание со стороны Пакистана выглядит более предпочтительным, чем со стороны США, поскольку развертывание на саудовской территории иностранных мусульманских сил не вызовет негативной реакции населения. Пакистан, в свою очередь, разместив в Саудовской Аравии ядерное оружие, извлечет финансовую выгоду и приобретет международный вес, а также стратегические преимущества в отношениях со своим главным соперником, Индией.

«Исламабадский вариант» поднимает целый комплекс проблем, из которых наибольшее беспокойство, вероятно, вызывает реакция Дели. Нацелит ли он обычное или ядерное оружие на пакистанские системы в Саудовской Аравии? Как это расширенное ядерное соперничество повлияет на стабильность в случае кризиса на Ближнем Востоке или в Южной Азии? Вне зависимости от действий Индии, любое решение саудовского правительства о приобретении ядерного оружия тем или иным способом возымеет дестабилизирующий эффект. Другие государства Ближнего Востока получат дополнительный стимул для разработки собственного ядерного оружия. А их возможности возрастут вследствие устранения оставшихся барьеров на пути ядерного распространения: каждое новое государство, завладевшее атомным оружием, ослабляет режим нераспространения, даже если конкретный способ его получения позволил обойти, но не нарушить ДНЯО.

Соперничество ядерных игроков

Если Саудовская Аравия завладеет ядерным оружием, на Ближнем Востоке появится три ядерных державы, а возможно, в скором времени и больше. Неизвестно, как будет развиваться подобное соперничество, поскольку анализ сдерживания основан преимущественно на опыте гонки между США и СССР в годы холодной войны. Однако, скорее всего, в соревновании трех или более держав вероятность неуклонной эскалации и ошибки в расчетах значительно выше, чем при биполярном противостоянии. В эпоху холодной войны Соединенные Штаты и Советский Союз беспокоило только одно – угроза взаимного обмена ударами. Многополярные системы в принципе менее стабильны, чем биполярные, поскольку состав коалиций быстро меняется, нарушая баланс сил и создавая различные мотивы для нанесения удара.

Кроме того, новоявленным ядерным державам Ближнего Востока может показаться, что предпринимать затратные шаги во имя сохранения стабильности в регионе и предотвращения обмена ударами не обязательно. Краеугольным камнем сдерживания является понимание того, что каждая из сторон обладает гарантированным потенциалом для ответа, поэтому ни одна страна не может нанести первый удар в надежде уничтожить силы противника и избежать разрушительного ответного удара. Однако новые ядерные державы, возможно, не будут вкладывать средства в дорогостоящее поддержание боеспособности, включая шахтные пусковые установки или ядерные силы, базирующиеся на подводных лодках. Учитывая эту вероятную уязвимость, тесное расположение стран на Ближнем Востоке и короткое время полета баллистических ракет, игрокам придется действовать по принципу «запуск по предупреждению» или даже – в условиях кризиса – использовать свои ядерные силы для превентивного удара.

Правительства также способны делегировать полномочия по пуску командирам низшего звена, что повысит риск ошибок в расчетах и вероятность эскалации. Кроме того, если системы раннего оповещения не будут интегрированы в полноценные системы командования и управления, риск несанкционированного или случайного пуска возрастет еще больше. А без современной системы раннего оповещения виновник ядерного удара может быть либо не распознан вообще, либо установлен неправильно. Иными словами, если предположить, что руководство страны выжило после первого удара, оно, скорее всего, не сумеет точно определить, какое государство несет за него ответственность. И эта неопределенность в сочетании с необходимостью быстро отреагировать создает серьезный риск того, что ответный удар будет нанесен неверно.

Большинство существующих ядерных держав предприняли шаги, чтобы защитить свое ядерное оружие от несанкционированного применения: от тщательного подбора персонала до разработки мер технической безопасности, включая предохранительные блокировочные устройства, которые требуют введения специальных кодов, прежде чем ядерные боеприпасы будут снабжены зарядом. Однако нет никакой гарантии, что новые обладатели атомного оружия захотят или будут способны принимать подобные меры, поэтому возникнет значительный риск того, что их правительства потеряют контроль над оружием или ядерными материалами, которые станут доступны негосударственным акторам. Вероятно, некоторые страны постараются уменьшить угрозу для своего ядерного арсенала; например, они попытаются засекретить местонахождение своего оружия. Однако в случае утечки информации их арсенал рискует подвергнуться удару или может быть похищен.

При этом государства за пределами Ближнего Востока также могут стать источником нестабильности. В период холодной войны Соединенные Штаты и Советский Союз были вовлечены в гонку ядерных вооружений, на которую другие страны практически не влияли. На многополярном ядерном Ближнем Востоке другие ядерные державы и страны, обладающие современными военными технологиями, воздействуют – позитивно или негативно – на военное соперничество в регионе путем торговли или передачи технологий, которых сегодня пока нет у большинства местных акторов. Это ракетные двигатели на твердом топливе, усовершенствованные системы наведения ракет, технология миниатюризации боеголовок, системы раннего оповещения, системы противовоздушной и противоракетной обороны. Передача таких технологий может стабилизировать хрупкий баланс, если в результате новые ядерные державы получат менее уязвимые арсеналы. Но может и дестабилизировать. Если, например, держава извне стремится заслужить расположение потенциального клиента или повлиять на перспективного союзника, она будет готова поделиться с ним технологией, повышающей точность ракет, что расширит его возможности нанесения первого разоружающего удара по любому противнику. Стремление существующих ядерных держав и других продвинутых в военных технологиях государств воздействовать на возникающее на Ближнем Востоке ядерное соперничество грозит привести к новой «Большой игре» с непредсказуемыми последствиями.

Невероятные средства сдерживания

Если Иран станет ядерной державой, сможет ли стратегия сдерживания сохранить стабильность на Ближнем Востоке? Некоторые аналитики, в том числе Линдсей и Тайкей, заявляют, что, хотя временами Иран агрессивен, он контролирует свое поведение, чтобы не спровоцировать ответные действия. Поскольку режим чувствителен к затратам, логично предположить, что он осознает опасности эскалации конфликта, поэтому сдерживание сработает. Другие аналитики заявляют: антагонизм Ирана по отношению к США и Израилю столь велик и занимает настолько важное место в идеологии его руководства, что, приобретя ядерный арсенал, Тегеран станет более враждебным, независимо от последствий.

Истина находится где-то посередине. Иран, вероятно, не столь иррационально агрессивен, но структура его руководства и система принятия решений непрозрачны. Высказывания иранской верхушки в адрес Америки, Израиля и арабских государств часто провокационны. А враждебное поведение Тегерана, включая поддержку представителей «Хезболлы», попытки диверсий в соседних странах и вызывающие морские маневры в Персидском заливе, легко могут привести к кризису. Иными словами, непонятно, как обладающий ядерным оружием Иран оцениват затраты, выгоды и риски балансирования на грани эскалации и насколько просто будет его удержать от попыток подорвать интересы Соединенных Штатов и их партнеров на Ближнем Востоке.

Одним из наиболее важных элементов американской стратегии сдерживания является усиленное устрашение с целью предотвратить атаки Ирана на другие страны Ближнего Востока. За последние несколько лет популярность обрела идея о том, что сдерживание ядерного Ирана, стабилизация отношений между ним и Израилем и предотвращение дальнейшего ядерного расползания потребуют распространения американских гарантий безопасности на некоторых союзников и партнеров на Ближнем Востоке. Так, в июле 2009 г. госсекретарь Хиллари Клинтон предложила расширить «зонтик безопасности над регионом». Тем самым предполагается противодействовать продолжению иранской ядерной программы и не допустить агрессии Ирана, если Тегеран все же получит ядерное оружие. Также, по-видимому, имеется в виду убедить союзников и партнеров США не разрабатывать собственное ядерное оружие.

На первый взгляд, политика усиленного сдерживания может показаться разумным и эффективным подходом. Она сыграла важную роль в предотвращении советского удара по странам Запада и ограничении ядерного распространения в период холодной войны. Поиски ядерной державы-патрона – привлекательный вариант для стран, которые не чувствуют себя в безопасности, но не хотят или не могут взять на себя бремя и риски разработки собственной ядерной программы. Кроме того, Соединенные Штаты уже заложили прочный фундамент альянсов и партнерства в сфере безопасности, включая длительные «особые отношения» с Израилем, тесные связи с Бахрейном, Египтом, Ираком, Иорданией, Саудовской Аравией и ОАЭ, не говоря уже о членстве Турции в НАТО. США также обладают уникальными военно-техническими возможностями, которые включают системы противоракетной обороны (может быть применена против основных иранских средств доставки) и раннего оповещения (особенно важны с учетом короткого времени полета любых ракет, запущенных Ираном в направлении соседних стран). Государства региона, без сомнения, хотели бы видеть их на службе собственной безопасности.

Однако стратегия, основанная на усиленном сдерживании, может оказаться гораздо более сложной в реализации и гораздо менее эффективной, чем это признает большинство политиков и экспертов. Ее сторонники опираются главным образом на опыт холодной войны, но эти параллели слишком упрощают проблемы, с которыми столкнутся Соединенные Штаты, если на Ближнем Востоке начнется распространение ядерного оружия. В период советско-американского противостояния США и союзники под их «ядерным зонтом» были не просто объединены одной главной угрозой; у них практически не было серьезных претензий друг к другу в сфере безопасности, особенно после того как в 1950–1960-е гг. прекратилось соперничество между Францией и Германией. Сегодня большинство ближневосточных государств рассматривает Иран как угрозу, но их собственные отношения остаются напряженными, а зачастую даже враждебными. Эти многочисленные противоречия способны воспрепятствовать усилиям Америки по созданию эффективного режима усиленного сдерживания в регионе, особенно если Вашингтон пообещает защитить Израиль и ряд арабских государств.

В годы холодной войны США разместили несколько сотен тысяч военнослужащих в демократических странах Западной Европы, над которыми нависала тень авторитарного Советского Союза. Противостояние Вашингтона и Москвы было борьбой за глобальное доминирование. Американские союзники в культурном и политическом плане гораздо больше походили на Соединенные Штаты, чем их нынешние партнеры на Ближнем Востоке, а договорные обязательства Америки и войска передового базирования четко демонстрировали готовность выступить на защиту союзников. Но вот по поводу готовности Вашингтона применить ядерное оружие против Советского Союза, чтобы нанести противнику военное поражение в Европе, оставались сомнения. Если в ту пору не было полной уверенности, что американцы рискнут Нью-Йорком ради спасения Бонна, Лондона или Парижа, почему же теперь, появись у Тегерана средства для нанесения ядерного удара по территории США, на Ближнем Востоке должны поверить в готовность Америки рискнуть ради Каира, Дубая и Эр-Рияда? А ведь Иран может вместо межконтинентальных баллистических ракет использовать нестандартные средства доставки, например, транспортировку на грузовом судне.

При этом Конгресс вряд ли охотно одобрит обещание защитить арабские государства, особенно учитывая неприязненное отношение многих из них к Соединенным Штатам. Даже неофициальные публичные гарантии вызовут серьезную оппозицию в Конгрессе. А частные заверения не произведут эффект, поскольку в этом случае Вашингтон не поставит на карту свою репутацию. Еще одно различие между СССР и ядерным Ираном заключается в том, что с Ираном у США, вероятно, не будет широких возможностей задействовать значительные передовые силы и таким образом продемонстрировать готовность ответить на любой удар по своим партнерам на Ближнем Востоке. Многие правительства выступят против присутствия американских войск, поскольку не захотят, чтобы население воспринимало их как протектораты, не способные защитить себя.

Принять неприемлемое

Ряд серьезных вопросов возникает и по поводу надежности американского режима усиленного сдерживания. Первый и самый главный: Вашингтон собирается давать гарантии, хотя ему не удалось остановить иранскую ядерную программу. И это после того как подряд три президента заявляли, что Иран, обладающий ядерным оружием, будет представлять основную угрозу безопасности Соединенных Штатов и стабильности на Ближнем Востоке. Управление балансом страха в годы холодной войны, возможно, требовало «вообразить невообразимое», но неспособность США остановить стремление Ирана стать ядерной державой означала бы для многих «принять неприемлемое». Если американцы не в состоянии помешать Ирану, обладающему обычными вооружениями, получить ядерное оружие, американские партнеры на Ближнем Востоке наверняка поставят под сомнение и способность противостоять ядерному Тегерану.

Более того, если Вашингтон выполнит свои обязательства по новому Договору о сокращении стратегических наступательных вооружений и планы Доктрины ядерной стратегии по дальнейшему сокращению ядерных сил, а также воздержится от разработки новых боеголовок, то американский ядерный арсенал будет уменьшаться при одновременном значительном расширении обязательств по безопасности. Соединенные Штаты традиционно соотносили масштабы и состав своего ядерного арсенала с силами Советского Союза (и позже России). Однако сейчас США должны иметь возможность сдерживать удары по своей территории со стороны нескольких стран: по-прежнему России, а также Китая, КНДР и в скором времени, возможно, Ирана. Кроме того, возникла необходимость предотвращать удары по многим странам, находящимся под американским «ядерным зонтиком», включая более 20 членов НАТО в Европе и их союзников в Азии, таких как Япония и Южная Корея, а также по Австралии. С сокращением американского арсенала у Вашингтона будет меньше оружия, чтобы обеспечить выполнение любых обязательств. Поскольку до сих пор Соединенные Штаты отказывались от разработки ядерного оружия нового поколения, оставшийся арсенал будет состоять преимущественно из боеголовок большой мощности, предназначенных для ударов по крупным городам и мирному населению. В результате у союзников и противников может создаться впечатление, что США сдерживают сами себя – Вашингтон не захочет применять ядерное оружие в ответ на атаку против одного из своих партнеров из-за огромного сопутствующего ущерба и большого числа жертв среди мирного населения.

Америка действительно обладает значительными средствами противоракетной обороны, призванными укрепить расширенное сдерживание путем противодействия наиболее вероятным системам доставки ядерного оружия Ирана. Однако, учитывая другие требования, в особенности необходимость защитить союзников и базы Соединенных Штатов в Европе и Азии, маловероятно, что Вашингтон будет располагать достаточным количеством систем наземного и морского базирования, чтобы обезопасить своих партнеров на Ближнем Востоке. Эта проблема будет обостряться по мере постепенного роста иранского арсенала баллистических ракет. В конечном итоге Тегеран сможет подавить системы ПРО США с помощью залпового запуска ракет с неядерными боеголовками. Поскольку существующие системы ПРО не различают ядерные и неядерные боеголовки, подобные атаки могут вывести из строя противоракетную оборону Америки и ее союзников, оставив эти страны уязвимыми для последующего ядерного удара. Системы противоракетной обороны стоят значительно дороже, чем наступательные баллистические ракеты, поэтому, сооружая новые системы ПРО, чтобы не отстать от Ирана, который увеличивает число ракет, США рискуют оказаться в минусе по объему затрат – и это в момент, когда ресурсы Пентагона сократятся.

Опасность баллистических ракет Ирана порождает дополнительные сомнения по поводу американских гарантий безопасности. Захотят ли Соединенные Штаты изматывать свою противоракетную оборону для защиты Египта, Ирака или Саудовской Аравии от иранских атак, если в результате Израиль окажется уязвимым для последующего ядерного удара? Доверят ли ближневосточные государства свою защиту Америке, готовой применить все имеющиеся в ее распоряжении перехватчики, зная, что Вашингтон очень неохотно оставит без защиты Израиль, своего самого близкого союзника в регионе? Направят ли США дополнительные средства ПРО морского базирования в случае кризиса, понимая, что это грозит спровоцировать упреждающий удар либо Ирана (до того, как его противники станут менее уязвимыми), либо кого-то из американских союзников (считающего, что американцы перехватят ответ Тегерана)?

Наконец, пытаясь сдерживать ядерный Иран, Вашингтон столкнется с фундаментальной дилеммой: действия Тегерана, которые проще всего сдерживать, а именно – подготовленный удар с применением обычного или ядерного оружия, являются наименее вероятной формой иранской агрессии. Наиболее же вероятные ее формы, в особенности поддержку терроризма и диверсий, сдерживать значительно сложнее. Ближневосточные государства очень серьезно относятся к подобным угрозам более низкого уровня. Но в отличие от удара с применением ядерного или обычного оружия трудно определить, откуда исходят эти угрозы, а ущерб от них меньше. И любое обещание Соединенных Штатов обеспечить силовой ответ с использованием ядерной компоненты или без нее вряд ли будет восприниматься как заслуживающее доверия и в Тегеране, и среди союзников США.

Одним словом, любые американские попытки установить режим усиленного устрашения на Ближнем Востоке, чтобы сдерживать ядерный Иран и предотвратить ядерное распространение в регионе, столкнутся с серьезным противодействием. Учитывая масштабы подобного вызова, Соединенным Штатам следует удвоить усилия, чтобы помешать Ирану обрести ядерное оружие, а также предпринять шаги по укреплению доверия к себе – если сдерживание станет необходимым в случае обретения Ираном ядерного оружия.

Что делать?

Неудивительно, что, когда дело доходит до борьбы с опасностями, сопряженными с ядерной программой Ирана, хороших вариантов просто не находится. Дипломатия и экономические санкции, кажется, пока только укрепили решимость Тегерана разрабатывать ядерный потенциал. Хотя секретные попытки сорвать иранскую ядерную программу могут замедлить ее реализацию, они вряд ли помешают Ирану получить ядерное оружие. Удар Израиля по ядерным объектам способен отбросить программу назад, но лишь на короткий срок, учитывая ограниченные возможности Израиля по поражению противника на большой дальности. Даже если Соединенные Штаты сосредоточат более крупные силы, а военная операция США против иранских объектов предоставит больше шансов по отсрочке выполнения иранской ядерной программы, затраты и издержки военной кампании будут ошеломляющими.

Кроме того, подобная атака грозит пагубными последствиями: она может вернуть народную поддержку режиму, который в последнее время становится все менее популярным, еще больше укрепить решимость Ирана стать ядерной державой, а также спровоцировать ответные меры, которые нанесут серьезный ущерб Соединенным Штатам и их союзникам на Ближнем Востоке. Альтернативные же действия – попытки надежно удержать обладающий ядерным оружием Иран от агрессивного поведения в отношении США, их союзников и их интересов в регионе – почти наверняка будут чрезвычайно дорогостоящими и сложными.

Что же в таком случае предпринять Америке? На сегодняшний день наилучшей стратегией является трехсоставной подход: дипломатические санкции, секретные мероприятия и угроза применения военной силы. Во-первых, Соединенным Штатам следует продолжать оказывать дипломатическое и экономическое давление. В результате возрастут издержки Тегерана по созданию ядерного потенциала, Иран попадает во все большую изоляцию во мнении международного сообщества, а его руководство – в глазах иранского народа. Тем самым будет внесен раскол в иранское правительство, и радикалы отдалятся от более прагматичных коллег. Хотя до сих пор эта политика была успешной лишь отчасти, но, учитывая непрозрачность режима, вполне вероятно, что ему нанесен гораздо больший ущерб, чем кажется на первый взгляд. Более того, надежное разрешение данного конфликта зависит от вероятности (пусть и невысокой) того, что значительная доля иранского общества и иранской элиты придет к выводу, что игра не стоит свеч. Если Соединенным Штатам и международному сообществу удастся замедлить процесс обретения Тегераном ядерного оружия, в конечном итоге санкции, изоляция и осознание Ираном того, что он останется государством-изгоем, пока не откажется от своих ядерных амбиций, возымеют эффект. Как минимум продолжение использования дипломатических и экономических инструментов продемонстрирует, что США предпочитают невоенный подход к проблеме, что поможет смягчить критику, если более решительные меры когда-нибудь все-таки потребуются.

Во-вторых, последние сообщения СМИ позволяют предположить, что сразу несколько государств пытаются нанести урон ядерной программе Ирана. Если это так, и они добьются успеха, появится время для действия дипломатов, разработки эффективных военных сценариев и для того, чтобы предпринять шаги, которые уменьшат уязвимость Соединенных Штатов в случае ответного удара Ирана. Подрывная деятельность особенно важна, если Тегеран выберет стратегию «ядерного прорыва», откладывая момент вооружения, пока он не накопит достаточно ядерного материала для небольшого количества боеголовок. В действительности это наиболее вероятное поведение Ирана: она не только позволит избежать упреждающего удара благодаря неопределенности, которая окружает сейчас иранскую ядерную программу, но и обеспечит Тегерану более мощное средство сдерживания, когда он войдет в ядерный клуб. Однако поскольку Ирану нужно значительное количество расщепляемых материалов, прежде чем он сможет создать и испытать свой арсенал, препятствия на пути к производству обогащенного урана поставят его перед непростой дилеммой. Быстро изготовить очень скромный арсенал, даже если он будет уязвим для удара, или ждать, пока можно будет сразу произвести больше оружия. Если Тегеран выберет второй вариант, США получат значительно больше времени, чтобы остановить программу или подготовиться к появлению ядерного Ирана.

В-третьих, Соединенным Штатам следует расширить свои военные возможности в регионе Персидского залива и разместить там дополнительно бомбардировщики B-2 вертикального взлета, высокоточное вооружение, радиоэлектронные системы, средства подводной атаки, включая ракетные субмарины, платформы ПРО морского базирования и, возможно, вторую авианосную ударную группу. Если дипломатия не поможет, такое дополнение к силам США, уже дислоцированным в регионе, подкрепит дипломатические усилия администрации Обамы и расширит возможности по противодействию ядерной программе. Дополнительные войска предоставят дипломатам больше возможностей для оказания давления. В последнее время высокопоставленные военные и гражданские чиновники, включая министра обороны Роберта Гейтса и председателя Объединенного комитета начальников штабов адмирала Майка Маллена, в своих официальных заявлениях практически предлагали сбросить со счетов военный вариант, ссылаясь на трудности операции и опасности ответного удара. Если руководство Ирана придет к выводу, что Америка не захочет или не сможет применить силу, это не добавит Тегерану стимулов для отказа от ядерного оружия.

В то же время более твердая военная позиция Соединенных Штатов продемонстрирует, что преимущества, которые Иран рассчитывает получить от ядерной программы – вытеснение США из региона и ослабление местных альянсов, – вряд ли достижимы. Это также поможет убедить американских союзников и партнеров в том, что Вашингтон придерживается обязательств по их защите. Даже если администрация Обамы посчитает, что ядерный Иран можно сдерживать, и дальнейшего распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке удастся избежать, либо если усилия по противодействию вступлению Ирана в ядерный клуб провалятся, Соединенным Штатам все равно уже сейчас пора предпринимать шаги по укреплению доверия. А проблемы с ним обязательно возникнут, если Иран получит ядерное оружие и сдерживание станет необходимым. Наконец, дополнительные силы улучшат позицию США для быстрого осуществления военной атаки, если Вашингтон решит, что таковая отбросит иранскую ядерную программу, по крайней мере, на несколько лет назад, а потенциальный ущерб от ответных действий Ирана сочтут приемлемым.

Несмотря на привлекательность поисков эффективного решения мирными средствами, скорее всего, Америке придется выбирать между двумя малоприглядными сценариями – нанесением военного удара, не допускающего вхождения Тегерана в ядерный клуб, и применением стратегии сдерживания, позволяющей сосуществовать с ядерным Ираном. Использование силы всегда рискованно и особенно в этом случае, поскольку значительное число американских войск дислоцировано вблизи Ирана. Будет ли применена сила, зависит от ответов на три непростых вопроса. Насколько близко находится Иран к получению ядерного оружия? Будет ли удар эффективным? Как Иран ответит, и какой ущерб понесут в результате Соединенные Штаты, их союзники и партнеры? Риски войны следует соотнести с другими обстоятельствами. Например, с вероятностью того, что сдерживание позволит сохранить региональную стабильность и избежать дальнейшего ядерного распространения, с потребностью введения и поддержания стратегии сдерживания, а также с неизбежным сокращением возможностей США в плане защиты своих жизненно важных интересов в других регионах.

Последствия присоединения Ирана к числу ядерных держав будут очень серьезными, а проблемы стратегии сдерживания, коренящиеся в усиленном устрашении, нельзя назвать тривиальными. Военный вариант не следует сбрасывать со счетов, основываясь только на привлекательном, но неоднозначном убеждении, что сдерживание – относительно простой или менее рискованный способ решения весьма сложной проблемы. Напротив, сдерживание может потребовать от Соединенных Штатов значительно более широкого военного присутствия на Ближнем Востоке, в особенности ВВС и ВМС, а также крупных инвестиций в дорогостоящие виды вооружений, включая противоракетную оборону, модернизированный ядерный арсенал с оружием малой мощности. Кроме того, потребуется гибкая дипломатия для создания и поддержания сплоченности таких разных союзников и гораздо более жесткие экономические санкции, чем были возможны до сих пор. Понимание и выполнение этих требований будет иметь ключевое значение, если США решат попытаться сдерживать Иран. Независимо от того, посчитают ли они издержки и трудности превентивных действий слишком высокими, либо потому, что Иран пересечет ядерный порог быстрее, чем ожидается, и других вариантов уже не останется.

Эндрю Крепиневич – президент Центра стратегических и бюджетных оценок

Эван Брэйден Монтгомери – научный сотрудник Центра стратегических и бюджетных оценок

Эрик Эдельман – почетный сотрудник Центра стратегических и бюджетных оценок, в 2005–2009 гг. был заместителем министра обороны США по политическим вопросам

Иран. США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 20 апреля 2011 > № 739773

Азия как единый организм

Арабское пробуждение – залог интеграции от Красного моря до Желтого

Резюме: Революции в западной части огромного азиатского континента способствуют ее сближению с Востоком Азии. В XX веке человечество было вынуждено приспосабливаться к доминированию Америки в мировой экономике. Сегодня американцам приходится мириться с тем, что глобальному хозяйству становятся присущи азиатские черты.

Во всем виноваты греки, предложившие нелепое понятие «Азия». Тысячелетия существования этой евроцентричной концепции многие неевропейские народы, населявшие огромный евразийский континент, пребывали в блаженном неведении, что на них навесили общий ярлык «азиатов». Ведь, если не считать попытку монголов объединить азиатские просторы, у населявших их людей всегда было мало общего. Арабы и китайцы, индусы и японцы, малайцы и персы, русские и турки – все эти и другие нации обладали самобытной культурой, богатой историей, у каждой свой язык, свое религиозное наследие и собственные политические традиции. Их экономические связи держались лишь на тонкой паутине Шелкового пути и его морского аналога.

Но сегодня все меняется. «Азия» перестает быть греческим мифом и становится реальностью. Богатство и сила все больше сближают жителей этой части света. Деятельность их компаний и влияние в целом выходят далеко за пределы континента. В XX веке человечество было вынуждено приспосабливаться к доминированию Америки в мировой экономике. Сегодня американцам приходится мириться с тем, что глобальному хозяйству становятся присущи азиатские черты.

Медленное освобождение Азии

В последние десятилетия прошлого столетия пережитки колониального наследия в большинстве стран Азии подчас окрашивали политику в черно-белые тона приязни либо ненависти, что мешало строить нормальные отношения с Западом. Колониализм унизил национальные армии, растоптал самоуважение, подавлял ценности и политические традиции самых разных азиатских обществ – от Турции до Китая.

В Передней Азии турки, арабы и персы в угоду европейским хищникам шаг за шагом расставались со своим суверенитетом, территорией и национальным достоинством. В Индии англичане, опрокинув владычество мусульман, ввели единоличное правление и втянули некогда изолированный субконтинент в европейские распри. Страны Южной Азии, которые долгое время обеспечивали около 20% мирового ВВП, оказались под пятой британского меркантилизма и покорились Лондону.

Ост-Индию и Индокитай также поработил европейский империализм. В Восточной Азии только Таиланд и Япония восприняли ключевые элементы западной культуры, одновременно проявив достаточную жизнеспособность, чтобы держаться на почтительном расстоянии от Запада. Японии к тому же хватило энергии и самодисциплины, чтобы вскоре навязать колониальное правление Корее и отчасти Китаю. Русско-японская и Вторая мировая войны показали, что национальные боевые традиции в сочетании с современной технологией позволяют Японии реально выступать в значительно более крупном военно-экономическом весе.

Россия поглотила Среднюю Азию и «вгрызлась» с севера в Китай, тогда как западные державы начали «отщипывать» кусочки южных и восточных китайских территорий. Иностранные державы поделили Поднебесную на сферы влияния, частично аннексировав ее территорию и подчинив остатки своей экстерриториальной юрисдикции. Европа и Америка сделали это, как мы тогда говорили, чтобы воспользоваться своим правом на беспрепятственный сбыт наркотиков и прививать китайцам чуждую им религиозную философию, несмотря на энергичный протест их правителей.

Колониальный порядок в Азии рухнул после Второй мировой войны. И в то время как страны континента в основном отвергли чужеземный протекторат, Япония подчинилась оккупации Соединенных Штатов, взявших ее под свою опеку и покровительство. Китай бросил открытый вызов внешним державам, изгнав со своей земли иностранцев и избавившись от их влияния. Юго-Восточная Азия восстала против европейских колонизаторов и их американских союзников. Пути Индии и Пакистана резко разошлись после того, как обе страны освободились от британского колониального владычества. Иран заявил об амбициях стать региональной державой. Турция стала активным участником евро-атлантического альянса, оплота Запада против экспансионизма советской империи.

И только в Западной Азии, где встречаются Африка, Азия и Европа, где родились такие мировые религии как иудаизм и христианство, где находятся главные святыни ислама и сосредоточены мировые энергетические ресурсы, сохранились основные элементы довоенного порядка. На закате эпохи колониализма европейские евреи захватили и колонизировали 80% территории Святой Земли, изгнав многих коренных жителей. Палестинские арабы и другие жители региона испытали страх и ужас, захваченные врасплох всплеском европейского антисемитизма и неожиданным возвратом эпохи империализма. Ни израильской, ни западной дипломатии до сих пор так и не удалось избавить регион от этого шока.

Холодная война ввергла страны Ближнего Востока в непростую зависимость от конкурирующих сверхдержав, которые рассматривали любые локальные конфликты там как опосредованные войны друг с другом. Если не считать Израиль, региональные лидеры отличались фаталистической приверженностью могущественным зарубежным покровителям и тщетными потугами приспособиться к пренебрежительному отношению европейских, советских и американских хозяев, попирающих суверенитет, независимость и культуру местных народов. Первая прореха в неоколониальном порядке образовалась в результате исламской революции в Иране в 1979 году. Тем самым был положен конец роли Тегерана как «жандарма Америки» на Ближнем Востоке. Соединенным Штатам пришлось переключиться на военный альянс с Саудовской Аравией и Египтом. Почти одновременно мирный договор между Египтом и Израилем при посредничестве США сделал сохранение автократического статус-кво в регионе главным приоритетом американской политики.

Даже при беглом прочтении Кемп-Дэвидских договоренностей бросается в глаза, что главной предпосылкой мирного урегулирования явилось недвусмысленное обещание Израиля прекратить оккупацию Западного берега Иордана и сектора Газа и облегчить палестинцам процесс самоопределения. Невыполнение обязательства способствовало тому, что мир между Израилем и Египтом оставался зыбким, не сулившим перспектив на потепление в отношениях. Палестинцы так и не избавились от чувства унижения и несправедливости. С ними стали обращаться еще хуже. Мир с Израилем утратил все шансы на легитимность в Египте и других странах. Во многом по этой же причине жители Египта, других арабских стран и мусульманский мир в целом стали питать глубокое отвращение к Израилю и Соединенным Штатам.

Готовность Америки оказать финансовую, военную и моральную поддержку диктатуре Хосни Мубарака и Хашимитской монархии в Иордании придало рамочным Кемп-Дэвидским соглашениям по крайней мере видимость прочности. Однако умение США подменять реальные усилия по умиротворению сторон политическим лавированием и уходом от конфликта, возможно, останется в прошлом вместе с режимом Мубарака. Поскольку Израиль упорно предпочитает миру с палестинцами или своими соседями дальнейшую экспансию и расширение границ, а сколько-нибудь серьезного «мирного процесса» на Ближнем Востоке не наблюдается уже более десяти лет, неясно, как Вашингтон собирается в дальнейшем сдерживать конфликт между израильтянами и палестинцами и добиваться стабильности. Нет полной ясности, сможет ли Америка вообще сохранить какое-либо влияние в этом регионе.

Мятежи арабов против своих правителей ознаменовали тот факт, что в мусульманских странах покончено с фаталистической психологией собственного бессилия и раболепной почтительности к иностранным державам, которая долгое время сковывала их. Эти революции не были направлены непосредственно против израильтян и американцев, но решение египтян и других арабских народов взять под контроль собственное будущее не сулит ни Израилю, ни Америке ничего хорошего. Через тридцать лет после иранского восстания постколониальный порядок на Ближнем Востоке наконец-то рушится.

Беспорядки в Западной Азии получили столь широкое распространение вследствие того, что за последние десять лет США дискредитировали себя как в политическом, так и в военном отношении, вольно или невольно усилив влияние Ирана в Ираке, Ливане, Газе и Сирии. Регион пришел в движение в тот момент, когда Америка уходит из Ирака, оставляя за собой разоренную страну, раздираемую противоречиями и лишенную определенной стратегической ориентации. Следствием действий американских вооруженных сил явилось то, что ряды террористов пополняются быстрее, чем их уничтожают в Афганистане и Пакистане. Это тот контекст, для некоторых – весьма зловещий, в котором усиливаются связи запада Азии с другими частями континента.

Эмансипация арабского мира

2011 г. начался с восстаний в Рабате и Каире, народного бунта и гражданской войны в Ливии и беспорядков во многих других странах арабского мира, где вышедшие на улицы манифестанты требовали реформ. Управляемые массы обнаружили, что способны, если понадобится, отозвать свое согласие быть управляемыми и тем самым осуществить смену режима. Век иностранных протекторатов в этом регионе завершен.

Ближайшими последствиями беспорядков станут растущие и нестабильные цены на углеводороды, затормозившееся экономическое восстановление Америки и еще более медленное – Европы и Японии. Ускорится смещение мирового богатства к усиливающимся державам на Востоке и Юге Азии, а также к странам – поставщикам энергоресурсов в Западной Азии. Долгосрочные последствия нынешних событий прогнозировать труднее. Наиболее вероятными представляются следующие тенденции:

Более либеральная и самоуверенная национальная политика арабских государств в сочетании с экономической самодостаточностью и большей независимостью в сфере региональной политики. Заметное сокращение возможностей внешних держав – в первую очередь, Соединенных Штатов – определять тенденции и события в Западной Азии и Северной Африке. Углубление изоляции Израиля. Возрождение Каира, Багдада и Дамаска в качестве ведущих игроков на политической авансцене арабского Востока, выступающих в этой роли наравне с Эр-Риядом. Утрата Ираном недавно приобретенных преимуществ в виде роста престижа и влияния в арабском мире – в связи со всплеском активности в арабских странах. Возможное усиление Турции благодаря новому для нее статусу регионального лидера. Ускоренное сближение между арабскими странами и государствами Востока и Юга Азии (и, возможно, Россией), чтобы избавиться от былой зависимости от США, Великобритании и Франции. Ослабление джихадистской угрозы арабским обществам в связи с тем, что более мягкие формы ислама будут играть все более заметную роль в политическом руководстве арабских стран. Возможное формирование новых моделей консультационного управления в арабском мире, которые распространятся и на неарабские страны мусульманского сообщества.

Одной из самых удивительных особенностей революций стало нарочитое избегание религиозной, классовой или внешнеполитической повестки дня. К разочарованию Ирана и «Аль-Каиды», в восстаниях почти незаметно влияние исламистских или джихадистских элементов. Полностью отсутствуют лозунги в духе панарабизма. Правда, многие протестующие инкриминировали непопулярным лидерам политику угодничества перед американцами или соглашательство с Израилем, но за редким исключением их ярость не была направлена непосредственно против Америки или Израиля.

Эти революции – дело рук тех, кто стремится сделать общество более свободным и выступает за приход к власти такого правительства, которое будет выражать волю народа, а не служить иностранной марионеткой. Повстанцы недовольны жизнью в собственной стране. Гораздо проще понять, против чего они ведут борьбу, нежели найти какую-то положительную программу. Пока рано говорить о том, будет ли их стремление к демократии полностью удовлетворено военными властями, которые в настоящее время принимают решения. Трудно предугадать, какое соотношение сил установится между приверженцами светской и исламистской политики. Мусульманское понятие «шура» – консультационное правительство – не противоречит демократии, но имеет ряд отличий. Страны, настроенные на конституционную реформу, совместимую с исламом, располагают широким выбором демократических форм правления – от турецкой модели до Палестины, управляемой движением ХАМАС.

Независимо от того, какая судьба ожидает демократию в этих странах, арабские правительства, включая те, что избежали беспорядков или пережили их, теперь будут более уважительно относиться к волеизъявлению граждан. В результате следует ожидать подъема исламских настроений в той или иной форме. Для многих мусульман легитимность правителей измеряется тем, в какой мере они олицетворяют нравственные устои, управляя «уммой» или сообществом правоверных. В новых обстоятельствах этот критерий будет иметь гораздо большее значение, чем прежде.

Повсюду в арабском мире могут быть созданы новые мусульманско-демократические партии наподобие христианско-демократических партий Европы в конце XIX – начале ХХ веков. Появление их следует приветствовать. Этот процесс еще больше отодвинет «Аль-Каиду» на обочину мусульманской цивилизации. Ей и без того уготована роль пассивного наблюдателя за развитием революций. Скорее всего, волна террора против арабских правительств ослабеет. К несчастью, политически мотивированное насилие, направленное против Израиля и Америки, грозит лишь усилиться. Оккупационные и колонизационные усилия Израиля на Западном берегу, а также жесткая осада Газы преградили палестинцам мирный путь к самоопределению, а арабов в целом лишили стимула мириться с существованием еврейского государства в мусульманском мире.

Арабская молодежь остается лояльной своим государствам, одновременно принимая активное участие в жизни виртуального пространства стран Ближнего Востока и Магриба. Местные лидеры, игнорирующие настоятельную потребность в реформе, больше не могут чувствовать себя в безопасности. Через год или два ни одна страна этого региона не будет проводить ту внутреннюю и внешнюю политику, которую проводит сегодня.

Так, если египтяне изберут эффективных лидеров, они снова будут играть ключевую роль в политике своего региона. В их силах выработать идеологию, способную завоевать популярность в арабском мире и за его пределами. Почти наверняка следует ожидать возрождения египетской дипломатии, которая отражала бы мнение и ценности рядовых граждан, а не отдельных политических деятелей. В результате ни Соединенные Штаты, ни Израиль не смогут рассчитывать на сотрудничество Египта по поддержке той политики, которая ненавистна арабской улице.

Воспрянувший Египет уравновесит влияние Ирана. Освободившись от бремени тесного сотрудничества с Госдепартаментом США, Каир, скорее всего, преуспеет в сдерживании Тегерана гораздо больше, чем в прошедшее десятилетие. Ведь Ирану удалось усилить свое влияние в Ираке, Ливане и Палестине во многом благодаря грубым просчетам американской дипломатии, вялости и апатии египетских правителей и политике вытеснения на периферию большинства арабских стран, за исключением Саудовской Аравии. Теперь Египет почти наверняка восстановит утраченные позиции грозного конкурента Ирана за лидерство в арабском и мусульманском мире, что повлечет за собой корректировку во внутриарабских отношениях.

Ирак, откуда уходят американцы, не способен играть историческую роль участника арабской коалиции по сдерживанию гегемонистских устремлений персов в Западной Азии. Необходимость оказывать противодействие Ирану с неизбежностью предполагает продолжение военного присутствия Соединенных Штатов в Персидском заливе для сохранения баланса сил. Однако недавние события стоили Вашингтону того небольшого доверия и престижа в арабском мире, которые он еще сохранял.

Неторопливое, двусмысленное и неэффективное одобрение Америкой смены режима в Тунисе и Египте нисколько не убедило людей на арабской улице в том, что американцы искренне поддерживают их требования демократизации. Им будет трудно вычеркнуть из памяти тот факт, что США десятилетиями братались с диктаторскими режимами. А запоздалые требования Америки к своим стародавним протеже немедленно отказаться от власти приводят правителей региона к мысли о том, что на Вашингтон нельзя положиться, поскольку он не хранит верности друзьям и отказывается защищать их. В итоге арабы, турки и даже израильтяне больше не верят (если когда-либо верили) в мудрость и добросовестность Соединенных Штатов. Даже запоздалое согласие американцев с требованиями Лиги арабских стран и Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива создать в Ливии «зону, запрещенную для полетов военной авиации» скорее ударило по Вашингтону. Бомбежки Ливии лишь закрепили за американцами репутацию безжалостных истребителей гражданского населения мусульманских стран вместо того, чтобы убедить арабов в том, что Америка на их стороне.

Но если народные антипатии в арабских странах Персидского залива или финансовый кризис в самих США приведут к существенному сокращению американского присутствия в Ближневосточном регионе, это еще больше дестабилизирует обстановку. Оказавшись не в состоянии по-прежнему обеспечивать противовес Ирану, Ирак и страны Персидского залива окажутся перед выбором: умиротворение Тегерана или создание новой коалиции для его сдерживания. Едва ли есть основания рассчитывать на то, что нынешний Ирак не солидаризируется с Ираном. Не приходится серьезно говорить и о том, чтобы когда-либо был положен конец извечному соперничеству между персами и арабами.

Пока даже на горизонте не маячит возможность появления какой-либо иной великой державы, кроме Соединенных Штатов, которая была бы способна проецировать силу в регионе Персидского залива. Несмотря на выдающуюся способность многочисленных европейских министров обороны торговаться, Европе недостает сплоченности и последовательности, чтобы прийти на смену Америке. Россия имеет ограниченные возможности для того, чтобы откликнуться на призывы арабов: с одной стороны, сложности во взаимоотношениях с Европой, с другой – внутренние проблемы. Индия накапливает потенциал, и Дели мог бы играть заметную военно-политическую роль в этом регионе, но пока не готов к этому, поскольку поглощен стратегическим соперничеством с Китаем и Пакистаном. В долгосрочной перспективе КНР и другие страны Восточной Азии могли бы взять на себя бремя защиты своих и мировых интересов в Западной Азии. Но в скором будущем они вряд ли способны мобилизовать для этого политическую волю и военные ресурсы.

Получается, что в отсутствии США любая коалиция, созданная для обеспечения безопасности в данном регионе, будет вынуждена опираться на военную силу близлежащих стран, не имеющих превосходящей военной мощи – Турцию, Египет, Пакистан и государства Персидского залива. Но создание подобной коалиции, весьма громоздкой и поэтому не особенно эффективной, потребует больших усилий, затрат времени и денежных средств.

Пакистан мог бы быть особенно полезен для обеспечения ядерного сдерживания Ирана и Израиля, но его интересы всегда будут скорее направлены в сторону Индии, Кашмира и Афганистана, нежели Персидского залива. В зависимости от того, как будут развиваться события в оккупированной Палестине, нынешний «холодный мир» между Египтом и Израилем может вполне уступить место холодной войне. Тем самым египтяне озаботятся пробелами в собственной обороноспособности и способами ее укрепления. А Турция пока, похоже, больше настроена на умиротворение Ирана, нежели на участие в коалиции по его сдерживанию.

Как бы сильно страны Западной Азии ни сомневались в надежности Америки, на практике они не в состоянии полностью отказаться от опеки. Ирония состоит в том, что ужасающее состояние американских финансов, скорее всего, не позволит наращивать военную мощь в регионе. Неотложная необходимость для Вашингтона сокращать бюджетные расходы и отчаянные усилия арабских стран Персидского залива как можно больше снизить зависимость от Соединенных Штатов будут катализировать друг друга. В грядущее десятилетие ближневосточные государства попытаются гарантировать стабильность с помощью новых партнерств в области безопасности. Странам Восточной и Южной Азии, заинтересованным в энергетических ресурсах данного региона, придется гораздо быстрее разделить бремя защиты своих интересов на Ближнем Востоке, чем они предполагают.

Арабские государства, скорее всего, добьются (на самом деле они на это обречены) большей самодостаточности и независимости во внутренней политике, к чему так стремятся нынешние революционеры. От того, что будет представлять собой новый курс, зависят судьбы всего мира.

Интеграция Азии: запад встречается с востоком

Арабы, турки и представители других родов Западной Азии пытались ослабить зависимость от Америки задолго до того, как текущие события наглядно показали, как глубоко они презирают наше лицемерие и сколь легковесно по их мнению слово американцев. Конечно, они хорошо сознают, что не могут полностью разорвать связь с Вашингтоном. США остаются единственной военной державой, способной осуществить интервенцию в любой части земного шара. На них приходится более одной пятой общего потребления, и они являются самым крупным должником в мире. Соединенные Штаты не могут оставаться единственным источником новых идей в том, что касается глобального управления и региональной политики, но в состоянии воспрепятствовать реформам, инициируемым другими странами. Поэтому, как и вся Азия, государства Ближнего Востока связаны с Америкой узами вселенского брака. Как бы сильно некоторые из них – например, иранцы – ни желали, чтобы янки собрали «вещички» и убрались из их дома, развод невозможен. Но жители региона в большинстве своем мусульмане, и их ничуть не смущает многоженство. Поэтому они заняты налаживанием новых отношений, призванных ослабить зависимость от Вашингтона.

Китай и Индия наготове. Это не только самые быстроразвивающиеся экономики мира, но и самые быстрорастущие рынки нефти и газа. Ожидается, что в предстоящее десятилетие более половины прироста мировых потребностей в энергоносителях придется на эти две страны. Впечатляющее усиление предприимчивого Востока и Юга Азии порождает бум на западе Азии, богатом месторождениями углеводородов. Доказав способность осуществлять колоссальные инфраструктурные проекты у себя дома, китайские строительные компании берутся за крупные начинания по всей Азии от Мекки до Тегерана. Если символами присутствия Соединенных Штатов в регионе являются бомбардировщики, сухопутные войска и атомные подводные лодки со смертоносным оружием на борту, то Поднебесная все больше ассоциируется с башенными и портальными кранами, инженерами и контейнерами, доверху набитыми потребительскими товарами.

Китайцы наращивают влияние и присутствие в регионе по тем же причинам, которые когда-то побуждали это делать американцев. Они платят наличными, обеспечивают адекватное соотношение цены и качества и не навязывают деловым партнерам или принимающей стороне своих ценностей и политических предпочтений, не требуют от них помощи в реализации своих империалистических замыслов. В этом плане Америка получила серьезного соперника, который напоминает ее саму в недавнем прошлом. Но если Китаем восхищаются за его скромность и компетентность, никто на Ближнем Востоке, и тем более в других регионах Азии, не принимает КНР за политический идеал, каким многие (если не большинство) когда-то считали Соединенные Штаты.

В этом главная особенность азиатской интеграции – ею движут финансово-экономические факторы, а не политика или идеология. Торговля между странами Персидского залива, Китаем и Индией в последнее десятилетие росла на 30–40% ежегодно. За тот же период китайская экономика выросла с 10% до 40% относительно американской. Менее чем через 40 лет, к 2050 г., экономика Китая может в два раза превысить по размерам американскую, а экономика Индии с ней сравняется. Мы говорим о серьезных экономических сдвигах в Азии, которые возымеют фундаментальные геостратегические последствия.

У арабских инвесторов карманы набиты наличностью, и когда-то они очень стремились к тому, чтобы их деньги работали в Соединенных Штатах. Однако американская исламофобия, а также возобновление старинных связей мусульманских стран с Китаем и странами Центральной и Юго-Восточной Азии быстро избавляют их от прежних предпочтений. Государственные и частные арабские инвестиции в нефтехимическую промышленность Китая, а также в сферу услуг, банки, телекоммуникации и недвижимость Поднебесной растут лавинообразно. Та же тенденция наблюдается и во взаимоотношениях арабов с Индией, хотя на пути сотрудничества то и дело возникают коррупционные скандалы и внутрииндийские политические трения.

Мусульманское банковское дело, в котором нет места заемному капиталу и производным финансовым инструментам, что кажется привлекательной практикой в нынешних условиях, строится по одним и тем же принципам и в Малайзии, и в странах Персидского залива. Этот опыт также перенимается в Китае и других государствах. Туризм, духовное паломничество, обмен студентами и изучение языков – все эти сферы быстро развиваются в отношениях между КНР, Индией, Южной Кореей, арабскими странами. Знание языков заметно подхлестывают деловую активность.

Хотя Индия считает Китай своим главным стратегическим соперником в Азии, взаимная торговля выросла с 200 млн в 1989 г. до 60 млрд в 2010 году. В 2007 г. Китай опередил Соединенные Штаты, став главным торговым партнером Индии. А к 2015 г. Китай и Индия собираются увеличить ежегодный торговый оборот до 100 млрд долларов. Экономики двух стран прекрасно дополняют друг друга, что стимулирует взаимные инвестиции. Индии нет равных в сфере услуг, а Китаю – в сфере промышленного производства. Визит в Южную Азию премьер-министра Китая Вэнь Цзябао в конце прошлого года стал поводом для новых обязательств Пекина, который собирается инвестировать по 16 млрд долларов в экономику Индии и Пакистана.

Несмотря на общую заинтересованность в обеспечении безопасных морских путей и способов транспортировки сырья, перспективы военного сотрудничества сомнительны. В настоящее время граница с Индией – единственный сухопутный участок, где Китаю не удалось провести демаркацию путем мирных переговоров. В 1962 г. между двумя странами вспыхнула короткая пограничная война, и до сих пор нередки вооруженные столкновения между боевыми патрульными подразделениями. Опасения Индии в связи с растущей военной мощью КНР – не менее сильный стимул для модернизации вооруженных сил, чем враждебные отношения с Пакистаном и конфликт в Кашмире.

Обеспокоенность Индии усилением военной мощи Китая заставляет ее укреплять военные связи с Соединенными Штатами, вести диалог в сфере безопасности с не менее встревоженными соседями, такими как Вьетнам и Япония. Со времени Реставрации Мэйдзи в 1868 г. Токио привык быть «первым номером» в Азии, но в прошлом году экономика Поднебесной обогнала японскую, став второй в мире. Усиление КНР вывело Японию из психического равновесия, поставив ее перед нелегкой задачей смены места в неофициальной иерархии азиатских стран. Некоторые политики в Токио считают оборонный союз с Дели и укрепление военного сотрудничества с Сеулом (несмотря на глубокую историческую неприязнь) полезной защитой от Китая, поскольку лидерство Америки в мировой политике и экономике продолжает ослабевать. Тем не менее, многие факторы, включая растущую зависимость будущего процветания Японии от роста китайской экономики, по-прежнему вынуждают Токио искать сближения с Пекином. В настоящее время на его долю приходится 20% всего внешнеторгового оборота Японии, это главный экономический и торговый партнер. Еще больше от КНР зависит Южная Корея, четверть внешнеторгового оборота которой приходится на Поднебесную.

Всю Восточную Азию (включая японские и корейские компании, а также корпорации Китая и стран Юго-Восточной Азии) сегодня неразрывно связывает система снабжения и поставок. Индия также начинает втягиваться в эту систему и другие отношения с Восточной Азией. Трудно переоценить значение Юго-Восточной Азии как горнила азиатской экономической интеграции. Китайские общины в регионе сыграли ключевую роль в выковывании капиталистических кадров КНР, которые заимствовали многие элементы финансовой и коммерческой культуры китайской диаспоры. Всекитайский консенсус состоит в том, что «дело Китая и его народа – делать бизнес», если перефразировать саркастическое описание Америки начала XX века, предложенное Кальвином Кулиджем. Этот лозунг помог Китаю отказаться от территориальных претензий и других потенциальных конфликтов, чтобы дать возможность своим жителям зарабатывать деньги вместо того, чтобы вести войны.

Как и надеялся Дэн Сяопин, его лозунг «Быть богатым – это почетно» породил Большой Китай. Эта концепция ликвидировала пропасть между китайцами по обе стороны Тайваньского пролива. Большой Китай объединяет многочисленные политэкономии континентального Китая, Гонконга, Макао и Тайваня с их системными различиями. Его идеологию в той мере, в какой она здесь присутствует, лучше всего выражает упорядоченная меритократия и прагматичное использование промышленной политики в Сингапуре. Экономики Большого Китая, стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и, в меньшей степени, традиционно протекционистских Японии и Южной Кореи в настоящее время далеко продвинулись по пути создания гигантской зоны свободной торговли, в присоединении к которой заинтересованы Индия и страны Южной Азии.

Еще одна крупная держава Азии – Россия – пока держится в стороне от процессов интеграции. Она остается главным источником вооружений и военных технологий, экспортируемых в Индию и Китай, и начинает играть роль крупного поставщика энергоносителей в КНР, уже на протяжении долгого времени являясь таковым для Европы. Пляжи китайского острова Хайнань, Вьетнама и Индии российский средний класс облюбовал в качестве мест для зимнего отдыха. Множество россиян учатся и работают в Китае и других странах Азии.

Вместе с КНР и странами Центральной Азии Россия создала Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). В сфере своего влияния ШОС стремится пресекать соперничество великих держав, мусульманский экстремизм и китайский этнический сепаратизм. Но Москву, похоже, больше интересуют отношения с Европой, чем с Азией. Поставки энергоресурсов из Центральной Азии в Китай и создание соответствующих транспортных коридоров подрывают традиционное доминирование России в этом регионе. Богатый полезными ископаемыми, но малонаселенный российский Дальний Восток втягивается в экономические орбиты Китая, Японии и Кореи. Сельское хозяйство Сибири все больше зависит от труда китайских мигрантов. Будущие отношения России со странами Азии остаются такими же непредсказуемыми и неопределенными, как и ее политическая ориентация и политический строй. То же можно сказать и о роли Москвы в Европе и на Ближнем Востоке.

Вероятно, определять облик нынешнего столетия наряду с глобализацией предстоит «азиатизации». Уже очевидны проявления единой азиатской логистики как сердца и кровеносной системы мировой торговли. Большинство финансовых аналитиков предполагают, что азиатские валюты, такие как китайский юань, со временем потеснят пока еще всесильный доллар в качестве резервной мировой валюты и платежного средства в мировой торговле. Многообразие людских и природных ресурсов Азии с ее усиливающейся интеграцией создают все предпосылки для продолжения экономического подъема на фоне быстрорастущей производительности труда на этом континенте.

Наши лучшие банкиры и экономисты утверждают, что менее чем через четыре десятилетия (в 2050 г.) ВВП Китая достигнет 70 трлн нынешних долларов США (для сравнения, на сегодня ВВП Соединенных Штатов – 14 трлн долларов, а к 2050 г. он может вырасти до 35 трлн долларов). В том же году ВВП Индии, говорят нам, должен сравняться с ВВП США или даже превзойти его. Пропорционально вырастут и другие азиатские экономики – например, экономика Индонезии. Цифры можно оспаривать, но не приходится сомневаться в том, что к середине века экономический центр тяжести мира будет находиться в Азии – где-то между Пекином и Дели. Арабы и индонезийцы, турки и японцы, индусы и американцы, европейцы, африканцы, латиноамериканцы и другие народы будут тянуться за китайцами. Усиливающиеся Китай и Индия поднимут всю Азию, а Азия уже начала поднимать всю мировую экономику.

Три столетия тому назад Европа, а затем и Америка отняли у Азии первенство в научно-техническом прогрессе и инновациях. Изобретение нуля, компаса, ракеты, бумажных денег, типографского шрифта из подвижных литер, химии, салона красоты и банковского чека – это вклад индусов, китайцев, корейцев, арабов и других мусульман в современную цивилизацию. Сегодня ряды образованных азиатов растут, множатся учреждения, в которых идеи превращаются в готовые изделия – речь идет об исследовательских институтах и венчурном капитале. Не следует удивляться, что в середине и конце XXI века Азия может вернуть себе лавры главного двигателя мирового научного прогресса.

Мы редко задумываемся, до какой степени азиатский образ жизни уже стал частью нашего быта. Прежнее поколение американцев было бы крайне удивлено восхищением наших современников такими блюдами, как суши и сашими («Рис, обернутый в морские водоросли, и сырая рыба на обед – вы шутите?»). Пирсинг, булавки на лице и свисающие украшения в индийском стиле, когда-то считавшиеся варварством и экзотикой, теперь украшают или (если вам так больше угодно) обезображивают многих американцев, молодых и старых. Кальян проник в наши городские салоны. Судоку – последний писк моды. Люди интересуются системой фэн-шуй, а дети изучают восточные боевые искусства. Что еще мы позаимствуем у Азии? Вне всякого сомнения, кое-что из того, что сейчас кажется невероятным. Но пройдет совсем немного времени, и эти вещи прочно войдут в нашу жизнь и быт, мы станем воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и забудем о том, что они пришли к нам из Азии.

Америка в поисках врага

Любимая всеми американцами тема – поиск вероятных противников, которые могли бы заменить канувший в Лету Советский Союз. Созданная русскими империя крайне безответственно самоустранилась из гонки за мировое господство, предоставив нам пальму первенства, но при этом лишив нас привычного образа врага. Поиск врага стал навязчивой идеей американских политиков. Нужна экзистенциальная угроза, чтобы оправдать растущие военные расходы, которые превышают совокупный оборонный бюджет всех остальных стран мира вместе взятых, и нежелание идти на их сокращение – даже во имя избежания надвигающегося банкротства. Россия уже не годится, поэтому мы переключились на двух альтернативных кандидатов – один находится в Западной Азии, а другой в Восточной, ислам и Китай. Но и эти два кандидата не дотягивают до роли системного «супостата».

Мусульмане просто хотят вернуть себе достоинство в мировой политике. В странах шариата нарастает ожесточенный спор, переходящий порой в вооруженные столкновения, о том, как навести порядок в обществе. Иногда проявляется сопротивление влиянию западной культуры и попытки полностью исключить его. В иных случаях, как это видно на примере Туниса и Египта, принимаются отдельные идеалы, на которых основано современное политическое устройство стран Запада, но отвергается сама модель государственного устройства или наши обычаи и нравственные устои.

Большинство хочет, чтобы мы ушли с Ближнего Востока, надеясь самостоятельно уладить все существующие разногласия. Мало кто из них испытывает желание обратить нас в свою веру. Никто из них не способен противостоять нам. От ислама не исходит экзистенциальная угроза. Его не устраивает наше военное доминирование в соответствующих странах, но он и не является вызовом для независимости, ценностей или безопасности светской Америки.

Что касается Китая, то больше всего пугает возможность того, что он станет похожим на нас – державу, которую воодушевляет агрессивная миссионерская деятельность, подкрепляемая вооруженными силами, готовыми к броску в любую точку земного шара для навязывания своих ценностей. Слово «Китай» состоит из двух иероглифов, которые дословно означают «центральная страна». В XXI веке Китай, скорее всего, снова будет в полной мере соответствовать этому названию во многих сферах деятельности.

Поднебесная находится в центре и еще в одном смысле. Со всех сторон ее окружают могущественные в военном отношении соседи – Россия, Индия, Япония, Корея, Вьетнам и, конечно, Соединенные Штаты, наращивающие грозный военно-морской потенциал в непосредственной близости от территориальных вод КНР, ширина которых не превышает 12 морских миль. Кроме того, США держат внушительные контингенты сухопутных войск и ВВС в Афганистане и других местах. Китаю приходится отвечать на многочисленные вызовы своей национальной безопасности, лишь некоторые из которых касаются Соединенных Штатов. И все они возникают в непосредственной близости от китайских границ.

Словом, перед Китаем стоит слишком много сиюминутных военных и социально-экономических проблем, которые не дадут ему возможности подражать Америке, даже если бы у китайских лидеров появилось искушение поиграть в доминирование. Мировой ландшафт XXI века в сфере безопасности будет отражать меняющийся баланс сил и постоянную перетасовку состава коалиций «за» и «против» Китая. В этом отношении Азия все больше напоминает Европу XIX века. Наверняка появятся возможности для дистанционной корректировки баланса сил на азиатском континенте, если только Америка пожелает воспользоваться тогдашним опытом Великобритании. Англичане поддерживали тех или иных игроков на континенте там и тогда, когда и где им нужно было усилить свои позиции, чтобы остудить пыл честолюбивых соседей, но они редко осуществляли прямые интервенции – неплохая работа правительства.

Наконец, чтобы проиллюстрировать неоднозначность формирующихся на азиатском континенте военных реалий, стоит проанализировать ядерное измерение военного баланса сил. Если не считать США (которые развернули ядерные силы с трех сторон азиатского континента), в Азии уже находятся шесть из девяти ядерных стран мира. Многие подозревают, что со временем Иран станет седьмой из 10 держав ядерного клуба. Но даже без Ирана ядерная геометрия в Азии уже достаточно сложна. Китай, Россия и Америка нацеливают боеголовки друг против друга. Для Северной Кореи мишенью служат Япония и Южная Корея; если бы ей было это по зубам, она бы целилась и в Соединенные Штаты. Для Пакистана и Китая объектом также является Индия. Пока ни одна из ядерных стран Азии с ядерным оружием не направляет его против Израиля, но Израиль развивает свой ядерный арсенал с учетом всех своих соседей. Ни Индия, ни Израиль, ни Пакистан не подписывали и не ратифицировали Договор о нераспространении ядерного оружия. Северная Корея игнорирует режим нераспространения. Это одна из причин, по которой странными и нелепыми кажутся титанические усилия США по недопущению расползания ядерных вооружений. Тигров уже выпустили из клетки. Теория ядерного сдерживания проходит последний экзамен именно в Азии. В этом контексте гротескно избыточные ядерные арсеналы, унаследованные Россией и Соединенными Штатами от эпохи холодной войны с ее взаимно гарантированным уничтожением, сегодня совершенно неадекватны и представляются напрасной тратой огромных средств.

То же самое, но с некоторыми оговорками, можно сказать и о давно развернутой в Америке истерии в связи с вероятным нанесением ядерных ударов негосударственными группами или организациями. Все государства, имеющие на вооружении атомные бомбы, вложили немалые суммы в их создание, и сделали это для того, чтобы решить конкретную проблему национальной безопасности. Ни одна из этих стран не собирается отдавать столь дорогостоящую вещь каким-то непонятным группам лиц. Опасения по поводу умышленной передачи ядерного оружия террористам представляются сильно преувеличенными, если не сказать бредовыми.

Однако сохраняется вероятность того, что ядерная держава, охваченная общественными беспорядками, с ослабленной государственной властью подвержена риску, при котором повстанцы или террористы могут организовать похищение одной-двух бомб. В этой связи на ум невольно приходят пакистанские боевики или израильские переселенцы. В предстоящие десятилетия могут возникнуть другие подобные ситуации, если только не будут искоренены источники возможных конфликтов, которые служат питательной средой для фанатизма. Поэтому бдительность нельзя терять ни на минуту. Нужно также уделять повышенное внимание разрешению цивилизационных конфликтов, покончить со случаями социального угнетения, всемерно способствовать развитию мирного процесса, торжеству справедливости и процветания и в Азии и на других континентах.

Мы ничего не выиграем, если не признаем, что Азия вернулась на мировую авансцену после двух неудачных для нее тысячелетий. На наших глазах фактически формируется «большой организм». Если провести зоологическую аналогию и сравнить его со слоном, то нам не удастся управлять им, если мы сосредоточимся на его задних конечностях, но не будем обращать внимания на хобот, голову, ноги или живот. Каждая часть этого огромного азиатского организма имеет свои проблемы и требует особого подхода, но главный вызов сегодня – рассматривать азиатский континент как единое целое и соответствующим образом строить свою стратегию. Ни современные академии и государственные структуры, ни прошлый опыт не помогут нам в этом деликатном вопросе, на который, тем не менее, необходимо найти ответ.

Чез Фримен – президент Совета по ближневосточной политике (г. Вашингтон), председатель Projects International, в течение многих лет работал на ответственных должностях в Государственном департаменте США и Пентагоне, занимался проблемами Африки, Ближнего Востока, Китая, Южной Азии и европейской безопасности.

Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739776 Чез Фримен

Национальная и религиозная специфика страны нашла свое отражение в разных сферах жизни Ирана. В том числе и в создании вооруженных сил.

Вооруженные силы Исламской Республики Иран (ИРИ) являются крупнейшими по численности на Ближнем и Среднем Востоке. Они обладают опытом ведения боевых действий, полученным в ходе ирано-иракской войны (1980–1988 гг.). В основе их создания лежат военно-политические цели исламского руководства Ирана, а также экономические возможности, национальная и религиозная специфика страны.

Структура вооруженных сил.

Особенностью организационной структуры вооруженных сил Ирана является наличие в их составе двух независимых компонентов: регулярных вооруженных формирований — Армии и Корпуса стражей исламской революции (КСИР). В каждом из этих компонентов имеются собственные сухопутные войска, военно-воздушные и военно-морские силы (ВВС и ВМС) с соответствующей системой органов управления как в мирное, так и в военное время.

В состав КСИР входит также структура, выполняющая стратегические разведывательно-диверсионные функции, — силы специального назначения (ССН) «Кодс».

В вооруженные силы ИРИ представляется правомерным включить также Силы охраны правопорядка (СОП), в мирное время подчиняющиеся министру внутренних дел, в военное – Генеральному штабу ВС.

Кроме этого, военная доктрина предусматривает создание «Исламской армии 20 миллионов», своеобразного народного ополчения под эгидой ксировской структуры – Сил сопротивления «басидж» (ССБ) или сокращенно – «басиджа» (басидж» - мобилизация – на яз. фарси).

Кто есть кто

В соответствии со ст. 110 Конституции Исламской Республики Иран, Верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами страны является Духовный лидер нации, который обладает практически неограниченными полномочиями во всех военных и военно-политических вопросах .

Духовный лидер правомочен объявлять войну, мир и всеобщую мобилизацию. Он осуществляет назначение, смещение и принятие отставки начальника генерального штаба ВС, главнокомандующих КСИР, Армии, командующих видами этих компонентов ВС, командующего СОП.

Духовному лидеру подчиняется Высший совет национальной безопасности (ВСНБ) — важнейший консультативный орган по вопросам безопасности государства, обороны, стратегического планирования и координации деятельности правительства в различных областях. В задачи ВСНБ входит выработка оборонной политики и политики по обеспечению безопасности государства в рамках генеральной линии, определяемой духовным лидером ИРИ. Кроме того, этот орган согласует военную, политическую, экономическую, социальную, информационную и культурную деятельность в стране с интересами обеспечения безопасности государства.

Верховный главнокомандующий руководит вооруженными силами Ирана через генеральный штаб ВС ИРИ, который осуществляет административное и оперативное управление ВС в мирное и военное время через объединенные штабы Армии и КСИР, штабы видов ВС, штаб СОП и соответствующие территориальные органы, которые в каждой из структур имеют свои наименование, предназначение, состав, функции и задачи.

Генштаб является высшим, центральным органом управления всех компонентов и видов ВС страны.

Министерство обороны и поддержки вооруженных сил не имеет непосредственного отношения к боевой деятельности войск. Оно отвечает за следующие вопросы: военное строительство, разработку военного бюджета, контроль за текущим финансированием, военные НИОКР, функционирование Организации оборонной промышленности, плановые закупки вооружений и военной техники (в том числе за рубежом) для всех видов ВС ИРИ.

Численность совокупных регулярных вооруженных сил Ирана составляет, по различным данным, от 540 до 900 тыс. человек, из которых от 450 до 670 тыс. насчитывается в сухопутных войсках (армии и КСИР), почти от 70 до 100 тыс. – в ВВС, от 35 до 45 тыс. – в ВМС, а также около 135 тыс. – в ССБ и более 15 тыс. — в ССН «Кодс». Разброс данных объясняется практически абсолютной закрытостью в Исламской Республике Иран темы, касающейся вооруженных сил. Различные неиранские источники приводят неоднозначные сведения о численном и боевом составе иранских ВС, а также о количестве вооружений и боевой техники .

В целом (по разным оценкам) ВС ИРИ имеют от 150 до 300 пусковых установок тактических, оперативно-тактических и противокорабельных ракет; от 1,5 до 3 тыс. танков; от 1,8 до 3,2 тыс. орудий полевой артиллерии; от 250 до 900 реактивных систем залпового огня; от 260 до 306 самолетов боевой авиации; от 300 до 375 ударных вертолетов; около 200 пусковых установок зенитных управляемых ракет; 1,5 тыс. орудий зенитной артиллерии; 26 надводных боевых кораблей, 3 подводные лодки, 170 боевых катеров (ракетных, торпедных и артиллерийских), более 200 противокорабельных ракет на кораблях и катерах.

Боевая подготовка

Что касается личного состава, то военное руководство ИРИ в последние годы предпринимает шаги для повышения боевой выучки солдат и офицеров. Военные наблюдатели отмечают, что иранское командование сделало акцент в боевой подготовке на отработке вопросов взаимодействия различных подразделений, частей, родов войск и видов ВС, а также Сил сопротивления «басидж» и Сил охраны правопорядка. Причем одно из ведущих мест в боевой подготовке занимает отработка действий личного состава в условиях партизанской войны при оккупации территории страны противником, обладающим высокотехнологичным оружием. По-прежнему важнейшей составляющей боевой подготовки войск является морально-психологическая и идеологическая (религиозная) подготовка, которая в определенной степени должна компенсировать недостатки военной выучки.

Немаловажный момент состоит в том, что КСИР в начале своей более чем 30-летней истории представлял собой иррегулярные вооруженные формирования милиционного плана с независимой от армии системой управления. Однако уже в первые месяцы ирано-иракской войны вскрылись большие потенциальные политические, военные и силовые возможности КСИР, наметились пути превращения корпуса в основную силу в системе регулярных вооруженных формирований ИРИ. Сегодня КСИР превратился в мощную многофункциональную структуру иранского государства, по некоторым аспектам превосходящую Армию. На протяжении послевоенных лет шел процесс постепенного слияния двух компонентов ВС ИРИ. Были созданы единое для Армии и КСИР министерство обороны и поддержки вооруженных сил, единый генеральный штаб. Но они пока сохраняют свою самостоятельность.

После прихода на президентский пост воспитанника КСИР Махмуда Ахмадинежада стала появляться информация о том, что в высшем руководстве страны приняли или планируют принять решение о слиянии двух компонентов ВС ИРИ в единую структуру, причем при верховенстве КСИР.

Военная техника

С вооружением и боевой техникой дело обстоит сложнее. Подавляющее большинство иранского вооружения было произведено в 60–70-х гг. прошлого века. Есть даже «музейные экспонаты» – 40–50-х гг., в частности некоторые корабли и артиллерийские системы. Боевая авиация представлена устаревшими американскими самолетами F-4, F-5, французскими «миражами» F-1, китайскими F-7, а также советскими самолетами Су-24 и Су-25. Относительно новыми образцами можно считать российские МиГ-29 и в какой-то степени американские F-14. Однако Military Balance полагает, что только 60 % самолетов американского производства и 80 % российского и китайского производства находятся в состоянии, готовом к эксплуатации.

Вооружение и боевая техника, производимые иранским оборонно-промышленным комплексом, хотя «физически» и новые, но по своим конструкторским особенностям являются или лицензионными, или калькой с устаревших иностранных образцов. Как правило, военная техника, которая сходит с конвейера на предприятиях ВПК ИРИ, не относится к категории высоких технологий. Наиболее современным видом вооружений представляется ракетное оружие, производимое в самом Иране.

Ракетная программа Ирана: свои и чужие

Иранские ракеты сегодня — главная ударная сила вооруженных сил ИРИ, которая способна ответить на возможные военные решения США и Израиля в отношении иранской ядерной программы.

По мнению специалиста по вооруженным силам стран Ближнего и Среднего Востока Дана Ашкелонского, Иран рассматривает ракетное оружие как важнейший компонент своей программы создания неконвенционного оружия, который реально позволит ему создать угрозу своим существующим и потенциальным противникам, и тратит весомую часть своего военного бюджета на его развитие. Так, уже в середине 1990-х гг., когда страна только оправилась от потрясений, обусловленных восьмилетней войной с Ираком, ИРИ по числу оперативно-тактических ракет значительно превосходила многие государства Ближнего и Среднего Востока .

Однако на этом пути у Ирана возникали значительные трудности. В ИРИ не было ни научно-исследовательских традиций, ни национальной научной школы, ни многолетнего опыта, что необходимо для создания высокотехнологического фундамента. А ведь именно на его основе можно разработать сложнейшие виды новейших вооружений и боевой техники, сопоставимые с российскими, американскими или западноевропейскими. Поэтому основная методика функционирования иранского ОПК заключается в большой степени в воспроизводстве иностранных образцов оружия.

Исходя из общей ситуации в иранских научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах (НИОКР), Тегеран отдает приоритет клонированию, иногда – модернизации и подгонке под иранские нужды северокорейской, пакистанской, китайской, российской и американской продукции. Недаром российские и иностранные специалисты по вооружению и боевой технике практически в каждом новом образце иранского вооружения, демонстрируемом на военных учениях, находят иностранные аналоги. «Первоисточники» Иран получает путем различных схем закупок, а также через разведку. Большое значение имеют двусторонние военно-технические связи, в частности с Северной Кореей.

Несмотря на объективные трудности, политическому руководству ИРИ удалось создать в стране военно-научную инфраструктуру. Современный Иран располагает большим числом научно-исследовательских и опытно-конструкторских учреждений и центров, где разрабатываются новые образцы боевой и вспомогательной техники. В целом оборонно-промышленный комплекс Ирана, в том числе и его ракетостроительная составляющая, считается одним из наиболее крупных и развитых на Ближнем и Среднем Востоке, хотя и уступает по своим возможностям ОПК Израиля, Турции и, отчасти, Пакистана.

Согласно опубликованным на сайте War Online данных, в Иране действуют семь основных и 16 более мелких КБ и предприятий, специализирующихся на НИОКР в ракетной технике.

Структура контроля

Руководство большинством отраслей военной промышленности осуществляет министерство обороны и поддержки вооруженных сил (МОПВС), но наиболее важные программы – ракетная, изготовление других видов ОМУ, производство танков – находятся под контролем Корпуса стражей исламской революции. Главным координирующим органом иранского ОПК является Комиссия по научно-техническим исследованиям при президенте ИРИ, которая вырабатывает согласованные с заинтересованными ведомствами предложения по развитию военного производства. Крупнейшая структура ОПК - Организация оборонной промышленности, подчиняющаяся МОПВС и состоящая из ряда промышленных групп и компаний, специализирующихся на выпуске конкретных видов военной продукции. Разработкой и производством различных видов ракетного оружия занимается Организация аэрокосмической промышленности. В нее входят предприятия по производству противотанкового вооружения, средств ПВО, ракетного оружия ВМС, тактических (ТР) и оперативно-тактических ракет (ОТР), космических систем, средств телеметрии и радиолокации.

Важным моментом, свидетельствующим об особой роли КСИР в системе военной промышленности и вооруженных сил ИРИ, служит тот факт, что ракетостроение и главная ударная сила Ирана – ракетные войска — долгое время входили в состав этого корпуса. Однако сейчас статус этих войск еще более повышен. Теперь ракетные войска подчиняются непосредственно Верховному главнокомандующему (ВГК), то есть – Духовному лидеру Исламской Республики Иран.

Одним из направлений деятельности иранской ракетной отрасли является разработка и производство тактических (ТР) и оперативно-тактических ракет (ОТР), а также баллистических ракет средней дальности (БРСД). К настоящему времени созданы и производятся ТР и ОТР WS-1 (дальность стрельбы до 80 км), «Назеат» различных модификаций (дальность до 150 км), CSS-8 (дальность до 180 км), «Зелзал», а также другие типы оперативно-тактических ракет с дальностью стрельбы до 300 км. И совсем недавно, 21 сентября 2010 г., поступило сообщение, что КСИР получил на вооружение первую партию ракет нового поколения «Фатех-110» класса «земля-земля». Эти твердотопливные ракеты оснащены новой системой наведения и предназначены для уничтожения наземных целей. Максимальная дальность полета ракет составляет 195 км. Министр обороны ИРИ Ахмад Вахиди заявил, что уже разрабатывается усовершенствованный вариант ракет «Фатех-110» .

Тактические и оперативно-тактические ракеты, созданные в ИРИ, не могут быть использованы в качестве носителей ядерного оружия , но способны поражать морские цели в зоне Персидского и Оманского заливов, что в кризисной ситуации может поставить под угрозу транспортировку нефти из этого региона.

Приоритеты иранского ракетостроения

Главным направлением иранского ракетостроения в настоящее время являются научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по программе «Шахаб», которая наиболее детально проанализирована в работе американского аналитика Энтони Кордесмана.

Разработанная в СССР управляемая ракета Р-14Э (по классификации НАТО - SCUD-B) и ее модернизированные аналоги (прежде всего северокорейские) в ряде стран до сих пор служат базой для технологических разработок в области строительства баллистических ракет. Следует отметить, что советская SCUD и ее северокорейские «дочки» и «внучки» стали трамплином для развития иранских ракетных технологий и ракетостроения в целом. Причем ракета SCUD и ее модификации нашли широкое применение со стороны ИРИ уже в последние годы ирано-иракской войны (1980 -1988 гг.).

По имеющимся данным, в 2006 г. Иран имел в своем арсенале от 300 до 750 единиц «Шахаб-1» (вариант SCUD-B) и «Шахаб-2» (вариант SCUD-С) .

«Шахаб-3» - это новый этап в развитии иранского ракетостроения, так как ее ракета более мощная, чем предыдущие версии «Шахаб». Конструкция «Шахаб-3» базируется на северокорейских ракетах «No Dong-1/A» и «No Dong-1/B». Некоторые аналитики полагают, что северокорейские ракеты были разработаны и модернизированы при иранской финансовой поддержке.

К испытаниям ракеты «Шехаб-3», которые осложнялись несовершенством собственной системы наведения, Иран приступил в 1998 г. параллельно с разработкой ракеты «Шехаб-4». Первый успешный запуск «Шехаб-3», на которой был установлен новый северокорейский двигатель, состоялся в июле 2000 г.. А летом 2001 г. Тегеран объявил о начале производства ракет этого типа. Правда, в действительности выпуск «Шехаб-3» иранцы смогли наладить только в конце 2003 г. при активной помощи таких китайских компаний, как Tai’an Foreign Trade General Corporation и China North Industries Corporation. Однако уже 22 сентября 2003 г. ракеты «Шехаб-3», смонтированные на мобильных пусковых установках, были показаны на военном параде в Тегеране.

К августу 2004 г. иранские специалисты смогли уменьшить размер головной части ракеты «Шехаб-3» и модернизировать ее двигательную установку. Предполагается, что данный вариант ракеты имеет дальность полета порядка 2 тыс. км с 700-килограммовой головной частью.

Помимо этого существует твердотопливный вариант ракеты «Шехаб-3D» (IRIS). По мнению некоторых специалистов, именно на ее базе разрабатывается ракета-носитель для вывода на орбиту космических спутников и планируется создание ракет «Шехаб-5» и «Шехаб-6» с дальностью стрельбы 3 тыс. км и 5–6 тыс. км соответственно (программа разработки ракет «Шехаб-4» с дальностью 2,2–3 тыс. км была прекращена или приостановлена в октябре 2003 г. по политическим причинам).

Испытания и запуски

В сентябре 2006 г. поступило неподтвержденное сообщение, что Иран обладает более чем 30 ракетами «Шехаб-3» и 10 предназначенными для них мобильными пусковыми установками. А 23 ноября иранцы запускали ракеты «Шехаб-3» на крупных военных учениях. Предположительно, это была версия «Шехаб-3» с дальностью полета 1,9 тыс. км, оснащенная, согласно обнародованной в ИРИ информации, кассетными бомбами. К 2008 г. иранские конструкторы смогли увеличить вес головной части ракет класса «Шехаб-3» до 1,3 т при дальности стрельбы порядка 2 тыс. км.

В 2008 г. мировые СМИ заявили о двух суборбитальных летных испытаниях иранских ракет. 4 февраля состоялось испытание ракеты «Кавешгяр-1» («Исследователь-1»). 26 ноября в СМИ появились сообщения, что Иран осуществил запуск в космос ракеты «Кавешгяр-2» («Исследователь-2»). Обе ракеты, по данным СМИ, достигли высоты в 200-250 км над поверхностью Земли, и через 40 мин. их головные части спустилась на Землю при помощи парашютов. Однако некоторые специалисты считают, что иранцам все же удалось вывести на околоземные орбиты макеты спутников (то есть изделий без специальной аппаратуры, но подающих радиосигналы). По некоторым данным этими ракетами, предположительно, были модернизированный «Шахаб-3S» (с индексом S, вполне допустимо - satellite), хотя, конечно, не исключается, что здесь «замешан» и «Шахаб-4» . Но вероятнее всего, «Шахаб-3S» была именно той ракетой, которая совершила суборбитальные полеты 4 февраля и 26 ноября 2008 г. под наименованиями - «Кавешгяр-1» и «Кавешгяр-2».

3 февраля 2009 г. к 30-летию исламской революции иранские специалисты уже вывели на орбиту первый спутник собственного производства «Омид» («Надежда») с помощью иранской же ракеты-носителя «Сафир» («Посланник»). Первый национальный космический аппарат был выведен на низкую околоземную орбиту с перигеем 250 км, апогеем около 450 ка, и безопасно сведен с нее 25 апреля 2009 г.. Масса спутника составляла 27 кг .

3 февраля 2010 г. Иран осуществил запуск ракетоносителя «Кавешгяр-3» с экспериментальной капсулой, в которой находились живые существа: мышь, черепаха и черви. Более того, президент Ирана Махмуд Ахмадинежад заявил, что в 2017 г. Исламская Республика планирует отправить на орбиту первого космонавта. Ранее глава космического агентства ИРИ Реза Такипур заявлял, что запуск первого иранского космонавта запланирован до 2021 г.

О степени надежности

Таким образом, в настоящее время Иран обладает ракетами с дальностью полета до 2 – 2,3 тыс. км и реальным потенциалом создать ракетоносители, способные покрывать расстояния до 6 тыс. км. Однако здесь возникают вопросы следующего плана. Во-первых, о надежности уже имеющихся ракет. Как свидетельствует советский и российский опыт, до принятия ракеты на вооружение она проходит длительный путь испытаний в различных условиях. Испытательный цикл длится годами и включает до 10-15 летных испытаний в год. Как мы видим из вышеприведенных данных, иранские ракеты всевозможных модификаций не подвергались подобным испытаниям. Это свидетельствует о том, что надежность имеющихся в наличии у ИРИ ракет не может отвечать необходимым требованиям, что, безусловно, может сказаться при их боевом применении и привести к нежелательным последствиям.

Второй вопрос – о реальности заявленной дальности стрельбы ракет. Многие версии «Шахаб», по иранским данным, обладают дальностью более 1,5 тыс. км. Но как проверялись эти характеристики? Напомним, расстояние между северо-западной и юго-восточной точками иранской территории составляет немногим более 2 тыс. км. Если принять во внимание, что ракетные полигоны не находятся у самых границ, то в Иране нет возможности в полной мере проводить реальные пуски ракет на подобные расстояния без угрозы нарушения границ сопредельных государств.

В СМИ были опубликованы данные, полученные на основе фотографий, сделанных разведывательным спутником QuickBird. По словам экспертов Массачусетского технологического института, входящих в действующую при институте рабочую группу Science, Technology and Global Security, на этих снимках зафиксированы монтажно-испытательный корпус и технические позиции для обслуживания баллистических ракет большой дальности. Группа объектов расположена в 230 км юго-западнее Тегерана. То есть практически в центре страны .

Другой основной полигон иранских ракетных войск расположен недалеко от Исфагана (тоже практически в центре страны).

Кроме того, нет сведений, что иранские власти официально объявляли определенные площади акваторий Индийского океана закрытыми для судоходства в связи с предстоящими пусками ракет в эти «квадраты». Следует, однако, отметить, что в последние несколько лет во время многочисленных учений ВМС ИРИ иранские власти перекрывали определенные площади акваторий Оманского залива и Аравийского моря. Вполне вероятно, что это делалось для ракетных стрельб с территории Ирана. Причем показательно, что площади запретных зон на акваториях год от года уменьшались, причем в несколько раз. Это может свидетельствовать о том, что точность пусков ракет увеличивается, а их КВО уменьшается.

С другой стороны, максимальную дальность вполне возможно получить путем математических расчетов в ходе летных испытаний без полного выгорания ракетного топлива. Но это будут лишь ориентировочные данные. Без полномасштабных испытаний с многократными реальными запусками на максимальную (предельную) дальность нельзя говорить о готовности ракеты надежно выполнять предназначенные ей функции.

Из приведенных выше данных вполне корректно сделать вывод, что, несмотря на все трудности и недостатки, потенциал ракетостроения в Иране высок. Причем Тегеран успешно шаг за шагом превращает этот потенциал в реальную боевую мощь.

Реалии и перспективы

В своем портфеле иранские ракетчики имеют многочисленные варианты перспективных ракетных систем, которые, если не сегодня, то в ближайшие пять-семь - десять лет, могут стать реальной основой для создания на первом этапе современных баллистических ракет средней дальности (по своим возможностям приближающихся с МБР), а затем и собственно межконтинентальных баллистических ракет. Один лишь штрих – вывод спутника на орбиту – это уже огромный шаг в направлении создания стратегических ракет.

Но это перспективы. Если же сравнивать их с имеющимся потенциалом и открывающимися возможностями, то на сегодня Иран оснащен ракетами довольно скромно (хотя и достаточно продуманно).

Так, Центральное ракетное командование, подчиненное непосредственно Верховному главнокомандующему – Духовному лидеру страны – объединяет пять ракетных бригад.

• Две бригады БРСД «Шахаб-3D» и «Шахаб-3М» (дальность стрельбы -1300 км) – 32 пусковых установки.

• Две бригады оперативно-тактических ракет «Шахаб-1» (дальность стрельбы – 285-330 км), «Шахаб-2» (дальность стрельбы – 500-700 км) - 64 пусковых установки.

• Одна бригада тактических ракет.

Примечательно, что ракетные войска имеют только мобильные пусковые установки, что существенно повышает их живучесть - на значительной территории огромной дуги северо-запада, запада и юго-запада Ирана, от Иранского Курдистана до Ормузского пролива созданы позиционные районы ракетных технических баз, со складами, запасами горюче-смазочных материалов и ракетного топлива, своей инфраструктурой, развитой системой коммуникаций между ними.

Ракетные комплексы, находящиеся на боевом дежурстве, постоянно меняют свое месторасположение. Как правило, пусковые установки, замаскированные под обычные автомобильные фуры, сопровождают по две так же замаскированные транспортно-заряжающие машины (ТЗМ) с двумя ракетами каждая. То есть, боекомплект каждой ПУ составляет пять ракет. Ракеты на жидком топливе перемещаются невдалеке от нейтрализационных и заправочных машин.

Кроме ракетных войск, подчиненных непосредственно Верховному главнокомандующему, в вооруженных силах ИРИ ракетные части тактических ракет находятся также в Армии (шесть ракетных дивизионов) и в КСИР (восемь ракетных дивизионов).

Таким образом, анализ ситуации в иранском ракетостроении и в ракетных войсках свидетельствует, что военно-политическому руководству ИРИ удалось сформировать многообразный широкомасштабный арсенал тактических, оперативно-тактических ракет и, главное, баллистических ракет средней дальности. Иранские ракетные вооружения уже сегодня стали реальным фактором в геополитических сценариях, экспертных и академических «мозговых штурмах» по ситуации вокруг Ирана и практических военных расчетах, что, безусловно, оказывает влияние на обстановку вокруг Ирана и в регионе Ближнего и Среднего Востока и соответственно, на развитие мировых процессов в целом.

Владимир Игоревич Сажин

старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН, профессор, известный эксперт-востоковед и иранист. Автор многочисленных работ по военно-политическим и внешнеполитическим вопросам, связанным с иранской проблематикой. Часто выступает в российских и зарубежных СМИ.

Международная морская организация (ИМО) оценила уровень риска для судоходства в Египте как высокий. В ходе исследования были проанализированы 600 стран и составлены черный, серый и белый списки в зависимости от соблюдения норм и обеспечения безопасности судоходства. По итогам 2010 Египет занимает 62 место из 83 возможных, сообщает "Морской Бюллетень Совфрахт" со ссылкой на Almasryalyoum.

Другие страны, также попавшие в черный список, - Ливия, Сирия, Монголия, Того и Северная Корея. По данным отчета, Египет за последние два года переместился из серого списка в черный.

В серый список входят такие страны, как Тунис, Алжир, Марокко, Иран и Панама. Франция, Великобритания и Швеция вошли в белый список. Среди арабских стран только Катар попал в белый список и занял 38 место, обогнав Японию.

Власти Египта объясняют падение рейтинга страны ростом коррупции в системе аудита, порядке технического обслуживания и области законодательства относительно поддержания эксплутационных характеристик судов.

США по-прежнему считают российско-грузинские отношения неудачей своей дипломатии, заявил директор по вопросам России и Евразии в Совете национальной безопасности Майкл Макфол, выступая на конференции в Вашингтоне.

"Мы считаем, что Грузия сейчас в большей безопасности, чем она была три года назад. И мы ведем активные переговоры и с Тбилиси, и с Москвой, чтобы сделать все, что можно, для обеспечения безопасности региона. Но там по-прежнему нестабильно, Россия продолжает оккупировать части Грузии. И мы думаем, что многое еще можно сделать, чтобы обеспечить большую безопасность в регионе. Так что эта ситуация пока остается в списке несделанных дел", - сказал Макфол.

Россия в августе 2008 года признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Этому решению предшествовала военная операция Грузии в Южной Осетии. В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей республики, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела туда войска и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. В сентябре Россия, Южная Осетия и Абхазия подписали в Кремле договоры о дружбе и сотрудничестве. США и страны Запада не признают независимость республик, а от России требуют вывода войск с "оккупированных", по их утверждению, территорий.

Вместе с тем Макфол констатировал улучшение отношений России с рядом европейских стран и связал это улучшение с "перезагрузкой" российско-американских отношений.

"Произошла "перезагрузка" отношений России с некоторыми европейскими странами - с Польшей, Норвегией, Латвией, а сейчас, может быть, и с Великобританией. Когда предствители этих стран приезжают к нам, они говорят, что новая атмосфера в российско-американских отношениях улучшила обстановку в сфере безопасности и для них тоже", - указал Макфол.

Он также отметил смягчение позиции, а часто и готовность России сотрудничать по целому кругу международных проблем, которое, по его мнению, также объясняется улучшением отношений двух супердержав. К числу этих проблем он отнес вопросы, связанные с Ираном, Северной Кореей, Кот-д'Ивуаром. В качестве положительного примера сдержанности он назвал позицию России по Ливии, которая, по его мнению, могла бы быть гораздо более жесткой. Мария Табак

Власти КНДР ни при каких обстоятельствах не откажутся от разработки своей ядерной программы, так как считают ее залогом существования северокорейского государства, заявил командующий вооруженными силами США на Корейском полуострове генерал Уолтер Шарп.

"Я отвечу на ваш вопрос кратко: я не представляю такого сценария, при котором он (лидер КНДР Ким Чен Ир) отказался бы от возможности обладания ядерными технологиями", - сказал Шарп на слушаниях в сенате во вторник, отвечая на вопрос сенатора от Аризоны, ветерана Корейской войны 1950-1953 годов Джона Маккейна о том, что может подвигнуть северокорейское руководство отказаться от ядерной программы.

Шарп выступил в сенате в рамках рассмотрения бюджета Пентагона на 2012 финансовый год, который начнется 1 октября 2011 года. Адмирал рассказывал сенаторам о необходимости продолжения финансирования американских военных баз на Корейском полуострове.

"Северная Корея, я думаю, дала понять, что совершенствует ядерную программу. Мне кажется, что совершенно понятно, что Ким Чен Ир нуждается в ней для сохранения режима", - подчеркнул Шарп.

Адмирал отметил, что США необходимо поддерживать боеготовность в этом регионе, а также высказал мнение, что со стороны Северной Кореи могут последовать новые "атаки и провокации".

Северокорейская ядерная программа уже несколько лет находится в центре внимания международного сообщества. КНДР объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить более ядерных испытаний и запусков баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к шестисторонним переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова.

В конце ноября 2010 года КНДР официально подтвердила расширение своей ядерной программы, заявив о нескольких тысячах действующих центрифуг на предприятии по обогащению урана в Йонбене. Инспекторы МАГАТЭ наблюдали за деятельностью в Йонбене до апреля 2009 года, когда КНДР прекратила все сотрудничество с агентством и выслала его специалистов из страны.

В середине марта этого года северокорейские СМИ сообщили, что КНДР в случае возобновления переговоров с "шестеркой" готова обсуждать свою ядерную программу, не выдвигая "предварительных условий". Денис Ворошилов

Государственное радио Северной Кореи в пятницу 15 апреля впервые откроет сайт в интернете, сообщает служба мониторинга Би-би-си со ссылкой на передачу центрального корейского радио из Пхеньяна.

Речь идет об открытии веб-страницы международной службы центрального корейского радио, известной как "Голос Кореи". Эта служба ведет ежедневные передачи на коротких волнах и через тайский спутник Thaicom-5 78.5°E на корейском, английском, французском, русском, немецком, испанском, арабском, китайском и японском языках.

Предположительно, сайт "Голоса Кореи" будет открыт по адресу vok.rep.kp, а запуск ресурса приурочат к очередной годовщине со дня рождения основателя КНДР Ким Ир Сена.

В интернете сейчас действуют лишь три оперируемых из КНДР информационных сайта. Единственный северокорейский веб-ресурс, имеющий русскоязычную версию - это портал naenara.com.kp. Сайт Корейского компьютерного центра, возглавляемого сыном лидера страны Ким Чен Ира, содержит большое количество данных, однако работает с перебоями. Два других сайта - kcna.co.jp (оперирует из Японии) и kcna.kp (работает с перебоями) - принадлежат Центральному телеграфному агентству Кореи (ЦТАК).

В прошлом году КНДР перенесла несколько сайтов с заграничных серверов непосредственно в Северную Корею и впервые начала использовать свою национальную доменную зону .kp. Максим Истомин

Сегодня министерство обороны Южной Кореи объявило, что завершит создание системы ПРО страны к 2015 году. Она предназначена для перехвата баллистических ракет Северной Кореи, сообщает агентство Yonhap.

Южная Корея не подключилась к глобальной системе ПРО, возглавляемой США, а постепенно развертывает независимую систему ПРО, которая предназначена для перехвата БР на конечном участке траектории. Система ПРО создается с 2006 года, когда начались закупки ЗРК Patriot и РЛС раннего предупреждения о ракетном нападении.

В течение последней недели по израильской территории из сектора Газа было выпущено более 120 ракет малого радиуса действия «Град» и «Кассам». Именно для борьбы с такими ракетами в Израиле разработана система ПРО «Железный купол», которая в выходные прошла успешные испытания в боевых условиях. О том, как «Железный купол» изменит расклад сил в регионе, в интервью «Московским новостям» рассказал один из отцов израильской ПРО Узи Рубин. В 1999 году он занимал пост главы управления при министерстве обороны, отвечая за защиту страны от баллистических ракет, сейчас возглавляет частную консалтинговую компанию по вопросам безопасности.

— Успешное испытание «Железного купола» в Израиле многие трактуют едва ли не как залог победы во всех будущих войнах и вооруженных конфликтах. Действительно ли новая система ПРО способна изменить правила игры?

— Это действительно так. Палестинские боевики начали осуществлять ракетные обстрелы израильской территории после того, как вокруг сектора Газа был возведен «забор безопасности» (заградительные сооружения на границе между Израилем и сектором Газа. — «МН»). Интересно, что изначально этот забор строился для того, чтобы помешать жителям сектора угонять израильские автомобили. Всплеск террористической активности добавил ему функцию обеспечения безопасности. Проникать на территорию Израиля из сектора Газа палестинским смертникам стало практически невозможно.

Получив возможность вести ракетные обстрелы, террористы изменили тактику. Первые ракеты «Кассам» были примитивными, однако со временем радиус их действия только увеличивался. В декабре 2008 года Израиль начал военную операцию «Литой свинец», одной из целей которой было предотвращение ракетных обстрелов. Однако полностью добиться этой цели так и не удалось. Теперь ситуация в корне изменилась: с появлением «Железного купола» изменился баланс сил, и это справедливо не только по отношению к боевикам движения ХАМАС в секторе Газа.

Каким смертельно опасным для Израиля оружием располагают, например, Ливан и Сирия? Новейшими самолетами и танками они похвастаться не могут, а вот ракет у них достаточно. Первыми на линии огня окажутся наши города и населенные пункты на севере страны. Теперь у нас появилась возможность раскрыть над ними зонт безопасности. Меньше жителей будет страдать от обстрелов, у руководства страны появится больше возможностей для военного и дипломатического маневра.

— Но герметично закрыть воздушное пространство Израиля от ракетных обстрелов невозможно.

— В этом на данный момент нет необходимости. Система мгновенно реагирует на выстрел и рассчитывает траекторию полета. Далее принимается решение: если ракета, согласно расчетам, упадет на отрытой местности, ее перехват не осуществляется вообще. Если мы за пару секунд можем рассчитать траекторию полета «Кассама», то нам также известно и место его запуска. А значит, наши ВВС могут оперативно среагировать на это и ликвидировать тех, кто этот запуск осуществил.

— Надо полагать, что ХАМАС тоже будет учитывать изменившийся баланс сил и что-то придумает в ответ.

— Признаюсь, для нас стало сюрпризом уже то, что палестинцам вообще удалось самостоятельно разработать ракету «Кассам». Так что естественно предположить, что ХАМАС и дальше что-то придумает. Ведь хотя высокотехнологичные ракеты из Ирана и Сирии точнее самодельных, такие ракеты, так сказать, товар штучный. Им придется искать более дешевые и простые способы.

— Например?

— Например, одновременный запуск не одной, а скажем, десятка ракет «Кассам». Хотя даже и в таком случае система «Железный купол» способна справиться с такой угрозой, поскольку функционирует по принципу залпового огня. Наша способность реагировать на массированные обстрелы будет зависеть только от количества комплексов «Железный купол». Это, конечно, стоит денег, но так ведь и мы богаче…

— Успешные испытания «Железного купола» наверняка открывают перед израильским ВПК новые финансовые перспективы.

— «Железный купол», в отличие от других систем израильской ПРО, разработан без участия американцев. Обращаться за помощью к США просто не было времени — нам было необходимо в кратчайшие сроки найти ответ на обстрелы ракетами «Кассам». Я знаком с этими людьми и видел, как напряженно они работали. Достаточно сказать, что весь процесс, от начальных стадий разработки до испытаний в оперативных условиях, занял 29 месяцев. Так что все права на экспорт этой системы принадлежат Израилю. Мы можем продавать ее куда угодно. Я уверен, что «Железный купол» может представлять интерес даже для России.

— Спрос будет?

— А вот вы сами мне и скажите. Сегодня ракеты малого радиуса действия запускают во всем мире. Ими обстреливают военнослужащих НАТО в Афганистане, Кабул в этом плане очень напоминает израильский Сдерот. Столица Южной Кореи Сеул находится на расстоянии нескольких десятков километров от границы с КНДР. Да мало ли таких мест в мире…

Примите во внимание еще и то, что «Железный купол» — единственная на данный момент система, которая не только успешно защищает от ракет малого радиуса действия, но и которая находится в стадии дальнейшей инженерной модификации. Она хорошо демонстрирует очевидную истину: в будущей войне победит та сторона, которая будет располагать технологическим превосходством. Дмитрий Дубов.

Израиль > Армия, полиция > mn.ru, 12 апреля 2011 > № 316944

В преддверии визита в Китайскую Народную Республику Дмитрий Медведев дал интервью Центральному телевидению Китая CCTV. Запись интервью состоялась 7 апреля.

* * *

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Уважаемый господин Президент!

Большое Вам спасибо за то, что Вы согласились дать нам интервью. Прежде всего я хотел бы уточнить у Вас: мы знаем, что одна из горячих тем, которую сейчас все обсуждают, это то, что через несколько дней, 12-го числа, будет отмечаться 50-летний юбилей первого полёта человека, Юрия Гагарина, в космос. Как Вы считаете, какое значение это имело для страны, для всего человечества, какое будущее нас ожидает в освоении космоса?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я уверен, что это было абсолютно революционное событие и абсолютно символическое, это было выдающееся достижение советской космонавтики. После этого весь мир разделился на то, что было до полёта человека в космос, и то, что стало космической эрой. Уже много чего было сделано за это время: много полётов в космос, люди были на Луне, было огромное количество космонавтов из разных стран, в том числе из Китайской Народной Республики. Но значение того события, оно остаеётся даже в качестве такой фундаментальной вехи развития человеческого гения, потому что всё-таки было важно совершить этот первый шаг. И я очень горд, что этот первый шаг был совершён моей страной. Конечно, мы все будем отмечать 50-летие полёта нашего выдающегося первого космонавта Юрия Гагарина в космос, и не только мы в России, но и наши друзья в других странах. Поэтому это большое событие.

Что касается будущего освоения космоса. Вы знаете, здесь было много, может быть, неких идеалистических представлений, сегодня исследования космоса стали более прагматичны. Мы стараемся делать эксперименты, опыты, мы стараемся использовать новые технологии в космосе. Но остаётся и мечта, конечно, мечта о покорении других планет, других звёздных систем. Я не знаю, когда это будет происходить. Но я думаю, что человечество всегда будет стараться соединять два этих подхода: с одной стороны, желание, мечту осваивать космическое пространство и дальше, а с другой стороны, вполне прагматичное отношение к космосу, который может приносить не только интересные научные результаты, но и вполне практические вещи.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Господин Президент, через несколько дней Вы поедете в Китай на остров Хайнань, будете принимать участие в саммите БРИКС. Фактически после того, как к этому формату присоединилась ЮАР, это первый саммит именно в формате БРИКС, пяти стран. Какие у Вас ожидания связаны с предстоящим саммитом? И также я хотел бы узнать, с точки зрения России, как Вы считаете, какое значение имеет БРИКС? Какое политическое влияние, значение, помимо экономического измерения, он может иметь?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я с большим интересом готовлюсь к саммиту, первому саммиту БРИКС, который состоится на Хайнане в Китайской Народной Республике.

Во-первых, потому что это действительно уже сформировавшийся новый и очень важный международный формат, который сегодня дополнен ещё и Южно-Африканской Республикой. Вначале было много разговоров: «А что такое БРИК? Что это за сообщество стран? Да, они большие, некоторые очень большие, как Китайская Народная Республика, у них достаточно большие экономики, но они просто встретятся, о чём-то поговорят, и не более того». Но когда этот формат начал набирать обороты, а это уже происходило в том числе и в мою бытность Президентом Российской Федерации, такие вопросы стали исчезать, потому что страны БРИК, а теперь БРИКС, начали проводить совместные инициативы, координировать свою экономическую политику, стараться вырабатывать общие подходы к решению самых разных международных проблем. А к тому времени, когда действительно мы стали работать теснее и интенсивнее, возникла одна огромная проблема – международный финансовый кризис. И, надо признаться, я вообще прямо об этом хочу сказать, что мы достаточно быстро преодолели последствия кризиса ещё и потому, что страны БРИК были едины в своих подходах. Я не говорю, что это главное, но это тем не менее помогало договариваться, потому что мы, например, приезжали на «двадцатку» уже с единой позицией.

Я надеюсь, кстати, что точно так же будет и после нашей встречи на Хайнане, где мы поговорим о том, как нам способствовать международному развитию; как нам бороться с существующими проблемами, а их много, включая и проблемы международной финансовой системы; какие критерии мы должны использовать для общения с международными финансовыми институтами. Мы же в предварительном порядке обсуждали, например, вопрос о том, каким образом договариваться по теме перераспределения квот во Всемирном банке и Международном валютном фонде. И эту общую консолидированную позицию мы как раз и представили на обсуждение «двадцатки».

Так что БРИК, а сегодня БРИКС, – это уже вполне сформировавшийся, работающий механизм согласования позиций ряда крупных, быстро развивающихся стран, к числу которых относится Китай, Индия, Бразилия, Россия, ну и теперь Южно-Африканская Республика, очень важный инструмент. Я абсолютно уверен, что мои предстоящие контакты тоже будут весьма и весьма позитивными. Я, естественно, надеюсь встретиться со всеми руководителями стран БРИКС, в том числе и с Председателем Китайской Народной Республики Ху Цзиньтао. Мы будем обсуждать и двусторонние вопросы, и, конечно, вопросы координации нашей политики по международным делам.

Вот такова повестка. Надеюсь, всё будет успешно. Я уж не говорю о том, что мне просто интересно будет посмотреть Хайнань. Я там не был никогда. Огромное количество туристов из нашей страны было. Это прекрасный курорт, и просто будет любопытно узнать, как всё выглядит, как всё устроено. Я уверен, что мне понравится.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Я уверен, что если у Вас будет чуть-чуть побольше времени на Хайнане, чтобы посмотреть местные пейзажи, Вам очень понравится. Там действительно очень много туристов из России, и прекрасные пейзажи этого острова привлекают россиян.

Вы очень правильно сказали, что в этом году саммит впервые проходит в формате пяти стран, и он проходит на Хайнане. Это остров с достаточно теёплой погодой. Я уверен, что атмосфера саммита тоже будет очень тёплой.

Господин Президент, я бы также хотел задать вопрос, касающийся двусторонних отношений между Россией и Китаем. Мы знаем, что в этом году исполняется 10 лет с момента подписания Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Россией и Китаем. Уже более 10 лет активно развивается стратегическое партнёрство между нашими странами, и в целом отношения эти достаточно зрелые, очень хорошие, фактически сейчас они находятся на высшей точке своего развития за всю историю двусторонних отношений. Считаете ли Вы, что действительно сейчас наши отношения находятся на самом высоком уровне за всю свою историю? И что ещё нужно сделать, какие, может быть, существуют недостатки, какие перспективы развития наших отношений?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я полностью согласен с тем, что наши отношения сейчас находятся на высшей точке своего развития за всю историю российско-китайских отношений. Это, правда, не значит, что мы должны успокоиться, расслабиться и смотреть за тем, как всё идёт, с горы, ничего не предпринимая. У нас сейчас действительно очень мощные отношения. Во-первых, мы стратегические партнёры, и это констатировано и нашим договором, и многочисленными политическими заявлениями, которые делались лидерами двух стран.

Во-вторых, у нас колоссальный объём экономических связей, экономического сотрудничества. В прошлом году товарооборот снова вернулся на уровень 60 миллиардов долларов. Если говорить прямо и откровенно, я абсолютно уверен, что это не предел для наших экономик. Китайская экономика огромна, российская экономика, в общем, тоже немаленькая. И я думаю, что планка в 100 миллиардов долларов абсолютно достижима в относительно близкой перспективе, о чём мы, кстати, уже с нашими китайскими партнёрами, по сути, говорили, как о среднесрочной перспективе развития торговых связей.

Но дело не только в торговле. У нас очень мощное инвестиционное сотрудничество. Причём оно касается самых разных областей и энергетики, что само собой разумеется, потому что Китай – очень большой потребитель энергии, а Россия – весьма мощный поставщик энергоносителей. Мы занимаемся высокими технологиями, мы занимаемся космосом совместно, мы занимаемся созданием атомных станций, мы занимаемся развитием различного рода сельхозкооперации. Бессмысленно даже перечислять направления сотрудничества, не говоря уже о традиционных связях в области машиностроения и поставке продукции тяжёлой промышленности. Поэтому все эти направления, конечно, должны укрепляться. Но нужны и новые сферы инвестирования.

На самом деле, если говорить об инвестициях, то они пока не достигли необходимых величин. Торговый оборот большой, это да, а инвестиций нет. Я считаю, что те 2 миллиарда 600 миллионов прямых китайских инвестиций, накопленных в Российской Федерации, и около миллиарда российских прямых инвестиций в Китай – это пока совсем немного. Мы знаем, что и Китай много вкладывает, да и Россия немало вкладывает в экономики других стран. Я считаю, что мы должны думать о том, чтобы наращивать инвестиционное сотрудничество, тем более что взаимные инвестиции очень сильно укрепляют сотрудничество самих государств, позволяют совместно противостоять кризисам, решать самые разные задачи, создавать совместные производства. Поэтому инвестиционную составляющую я считаю исключительно важной.

Ну и, наконец, гуманитарное сотрудничество. Вы знаете, я очень рад и просто с удовольствием всегда вспоминаю, что я был Председателем Года России в Китае и Китая в России, когда работал в Правительстве нашей страны. Мне тогда по долгу службы приходилось неоднократно бывать в Китайской Народной Республике. Я проводил всякого рода совещания, обсуждения, мы планировали мероприятия, их состоялось очень много, почти пять сотен, многие из них получились очень интересными.

Но самое главное, что наши люди в большей степени узнали жизнь Китайской Народной Республики в нынешних условиях, новую жизнь, а китайские граждане узнали, чем живёт наша страна. Поэтому гуманитарное сотрудничество, сотрудничество в области культуры остаётся весьма и весьма важным. И, кстати сказать, и Годы русского языка в Китае, это следующая перспектива, и китайского языка в России, как раз именно на это и направлены. Так что есть чем заниматься.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Я Вам рассказывал о том, что мой отец занимался вопросами России, был русистом, работал профессором в университете, преподавал русский язык и литературу. Действительно очень многие в Китае интересуются Россией и имеют очень тёплые чувства к вашей стране.

Я думаю, что очень важно, что изменяется общественное мнение, и это общественное мнение меняется в лучшую сторону. Наши страны – такие близкие соседи, у нас столько общих интересов, но я считаю, что очень важно, конечно, общественное мнение.

Я бы вот хотел ещё узнать: раньше была ситуация, когда Китай учился у России, и мы звали Советский Союз «большим старшим братом», сейчас, в последние десятилетия – эпоха реформ и развития, Китай быстро развивается, и сейчас некоторые русские, я не знаю, испытывают ли они какой-то психологический дискомфорт в этой связи? Как Вы считаете, что простые россияне думают о Китае?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я абсолютно убеждён, что простые россияне, как Вы говорите, они очень хорошо относятся к Китайской Народной Республике по разным причинам. Во-первых, у нас действительно есть общая история, она была разной, она была временами трудной, но это наша общая история, и в этот период было многое сделано для развития добрых отношений. Во-вторых, многие наши люди с восхищением смотрят за тем, как развивается Китайская Народная Республика. Вот Вы говорили, что в какой-то период китайцы многому учились у жителей нашей страны. Нормальные люди должны понимать: всегда есть чему поучиться у соседей. Сейчас нашим компаниям, нашим предпринимателям, некоторым нашим социальным структурам есть чему поучиться у наших китайских друзей – это нормально. И ни в коем случае здесь не нужно надуваться и говорить, что вот мы когда-то были такие важные, а сейчас мы ещё у кого-то учиться должны. Тот, кто перестаёт учиться, тот начинает умирать. И поэтому я считаю, что в целом мы всегда должны учиться друг у друга, всегда есть чему поучиться, особенно у соседей. Поэтому я считаю, что мы, во-первых, можем друг у друга учиться и должны это делать, и, во-вторых, для большинства наших граждан, как, надеюсь, и граждан Китайской Народной Республики, наши страны остаются близкими, соседними, дружественными, в чём я убедился, кстати, когда некоторое время назад около недели отдыхал в Китайской Народной Республике. Могу Вам сказать, это было на Жёлтом море. Огромное количество наших туристов, которые с удовольствием отдыхают в Китае, им нравится это делать. Поэтому, я считаю, никакой границы или никакого разграничения такого не существует, как и не должно быть никаких предрассудков.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Фактически в современное время, в современной ситуации Россия и Китай активно сотрудничают по многим международным вопросам. У нас схожие позиции, общие позиции. Например, в прошлом году во время обострения ситуации на Корейском полуострове Россия и Китай очень много сделали для смягчения ситуации, для возобновления шестисторонних переговоров. И фактически позиции наших двух стран абсолютно идентичны. Как Вы считаете, сейчас возможно ли возобновление шестисторонних переговоров? И если да, то какую роль они могут сыграть в разрешении вопроса Корейского полуострова? Как Вы считаете, как должна создаваться система обеспечения стабильности и мира в Северо-Восточной Азии? Какие планы у России есть на этот счёт?

Д.МЕДВЕДЕВ: Планы России на эту тему просты – мы хотим вместе с другими странами обеспечивать безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе и, соответственно, в этой части света.

Как этого добиться? Только путём многосторонних консультаций. Вот Вы упомянули о проблеме Корейского полуострова, взаимоотношений между Югом и Севером, проблеме денуклеаризации Корейского полуострова. Может ли это сделать одна страна? Нет! Я в этом абсолютно уверен. Мы готовы к тому, чтобы вносить свой вклад, в том числе и в шестисторонние переговоры. Способны ли они возобновиться? Я считаю, что да, при определённых условиях, только мы все должны постараться. Авторитет Китая в этом смысле является одной из составляющих успеха с учётом того, что у Китая существуют разноплановые отношения с Корейской Народно-Демократической Республикой. У нас тоже есть отношения с КНДР, и они тоже исторические и достаточно многоаспектные. В этом смысле мы можем помогать этому процессу.

С другой стороны, у нас есть добрые отношения с Республикой Корея, как и у Китайской Народной Республики. Но нельзя, чтобы по этому вопросу кто-то один доминировал, и не потому, что мы уж так против односторонних или двусторонних переговоров, я просто не верю в их результативность. Иногда говорят: отдайте это всё другой стране, допустим, Соединённым Штатам Америки, они обо всем договорятся. Не договорятся! Так мир устроен, что необходимы гарантии, необходимо создавать комплексную систему безопасности, и поэтому шестисторонние переговоры, в которых участвуют две Кореи, Китай, Российская Федерация, Япония, Соединённые Штаты Америки, в этом смысле мне представляются гораздо более объективным механизмом. Надо пробовать, надо общаться, надо стараться предлагать некие стимулы той же самой Северной Корее, для того чтобы они понимали, что не существует никакой альтернативы сотрудничеству, что ядерная энергетика, ядерные программы должны быть абсолютно мирными. Только в этом случае может быть достигнут успех. Мы к этому готовы. Кстати, мы находимся в постоянной и прямой кооперации, постоянных и прямых консультациях на эту тему с нашими коллегами из Китая.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Действительно, Вы очень правильно говорите. В прошлом году было очень серьёзное обострение ситуации на Корейском полуострове. И мы видели различные попытки с обеих сторон: то военные учения, то другие действия провокационного характера. И, в общем-то, ситуация была на грани войны, по сути.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Мы даже боялись, что, возможно, в этом регионе сложится новый баланс сил. И речь шла именно о некоем военном альянсе между Америкой, Кореей и Японией в данном направлении.

Как Вы считаете, возможно ли такое изменение расстановки сил в регионе и какие соображения на этот счёт есть у России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Мы тоже являемся частью этого региона. Мы же не с другой планеты. И для нас небезразлично, что там происходит. И если бы, не дай бог, произошло бы то, о чём Вы говорите, и начался бы военный сценарий, это была бы просто катастрофа, потому что мы понимаем, что использование силы имеет свойство распространяться.

Во-вторых, здесь могут быть применены различные способы ведения военных действий. Это очень насыщенный регион, где живёт много людей, это было бы просто страшным испытанием для всех. Поэтому я считаю, что военного способа решения этой проблемы нет, потому как на это уйдут годы, десятилетия. На Корейском полуострове уже была война. Хватит. Я считаю, что обе Кореи способны договариваться. Нагнетание страстей, бряцание оружием, проведение различного рода манёвров – они же просто нагнетают ситуацию. Конечно, это иногда является и способом такого политического торга: мы здесь что-то продемонстрировали, показали наше вооружение, мы в эту сторону выстрелили, что-то долетело куда-то... Но мы же понимаем, что в определённый момент механизмы сдерживания могут отказать. И что произойдёт? Произойдёт развязывание полноценного военного конфликта. И тогда уже вступят в силу другие законы – законы войны. И посреднические механизмы, в том числе упомянутая Вами «шестёрка», уже не сработают. Придётся проводить разделение, вновь устанавливать границы, и это будет самым страшным сценарием, какой только можно представить.

Поэтому наша задача сделать всё, чтобы никакого военного конфликта не было. Хватит человечеству военных конфликтов в других местах. Этот год в этом смысле оказался тоже не самым простым.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Вы очень верно сказали, что в этом году также у нас очень много конфликтов, и, конечно, всех волнует вопрос Ливии и других конфликтных и проблемных точек. Но говоря, кстати, о Ливии, считаете ли Вы, что ситуация в Ливии может полностью выйти из-под контроля, и возможно ли такое, чтобы Ливия стала вторым Ираком?

Д.МЕДВЕДЕВ: Так она уже вышла из-под контроля, её никто не контролирует. Эту ситуацию не контролирует Каддафи, потому что страна объята гражданской войной, и он совершил массу действий, которые могут быть истолкованы, в том числе и как преступления. Эту ситуацию не контролирует НАТО, потому что по понятным причинам у них нет мандата на то, чтобы проводить какие-либо широкомасштабные операции. А операция по блокированию воздушного пространства, по закрытию неба, приобрела очень своеобразные очертания, потому что она, по сути, свелась к применению силы. Тем не менее результат не достигнут, и, насколько я понимаю, планы в этом смысле у всех очень разные. Европейцы говорят одно, американцы говорят другое, то «будем принимать участие», то «не будем принимать участие». Эту ситуацию не контролируют повстанцы, потому что у них нет на это ни сил, ни средств, ни возможностей. Она уже вышла из-под контроля, и это очень грустно.

В то же время я считаю, что для того, чтобы наводить порядок, необходимо действовать строго в соответствии с существующими международными мандатами. Россия, кстати, как и Китайская Народная Республика, здесь занимала абсолютно симметричные, одинаковые позиции. Мы сначала осудили то, что там происходило, и проголосовали за одну из резолюций – резолюцию 1970, а потом мы воздержались при принятии резолюции, связанной с возможностью закрытия воздушного пространства и применения силы, тем самым заняв вполне определённую позицию.

Мы и дальше должны координировать наши усилия и в формате двустороннего сотрудничества, и, кстати, в формате того же самого БРИКС. Прогнозы делать в этой ситуации – штука очень сложная, в любом опять же варианте мне бы хотелось, чтобы события в этой стране развивались по какому-то спокойному сценарию, чтобы были использованы все механизмы примирения, потому что страна раздроблена, она поляризована, хотим мы этого или не хотим. И, кстати сказать, что бы там ни говорили, это придумали не другие страны, это придумали не участники даже этой операции, это отражение внутренних противоречий в самой Ливии, и эти противоречия создал существующий там режим, об этом не стоит забывать.

Во-вторых, все стороны должны взять на себя определённую долю ответственности, начать разговаривать и выработать новую конфигурацию того, что может в Ливии происходить в дальнейшем;

В-третьих, нужно понимать, что сейчас на карту поставлена жизнеспособность самого Ливийского государства. Что мы будем иметь: единую Ливию – я имею в виду мировое сообщество и, конечно, сам народ Ливии – или несколько государств, которые управляются марионеточными правительствами, а может быть, вообще никем не управляются, управляются радикалами, экстремистами? Это угроза вполне очевидная.

Я за этот месяц провёл консультации с руководителями большого количества государств Ближнего Востока, севера Африки, продолжаю эти консультации.

Сегодня у меня был с визитом король Иордании. Вчера я разговаривал по телефону с Президентом Асадом. Но эти консультации необходимо продолжать, для того чтобы всё-таки выработать какие-то общие подходы к урегулированию этой ситуации, в том числе ситуации вокруг Ливии. Не буду скрывать: нас это очень заботит, тем более что нас традиционно связывали хорошие отношения с арабскими государствами, и с Ливией в том числе. Но сейчас нужно смотреть в будущее. Все политики, которые там есть, должны принять для себя ответственные решения во имя народа Ливии. Кому-то надо принять для себя такое серьёзное, может быть, судьбоносное решение уйти, дать возможность развиваться своей стране. Я думаю, что это было бы во всех отношениях на пользу дела.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Я знаю, что и Вы во время Вашего пребывания в должности Президента провели очень много реформ, очень много важных мер, включая антикоррупционные меры, и продолжаете проводить очень серьёзные реформы. Например, сейчас чиновники высокого ранга уйдут из корпораций, с руководящих должностей в компаниях.

Не могли бы Вы вкратце поделиться своим видением и планами по дальнейшему реформированию России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Это, безусловно, важный вопрос, прежде всего для нашей страны, конечно, но, надеюсь, что и для наших партнёров, таких важных и дорогих для нас, как Китай.

Изменения назрели. Тот, кто не меняется, тот остаётся в прошлом. Это очевидно. Все крупнейшие страны быстро меняются. Мы смотрим за тем, как меняются наши партнёры; за тем, как развивается Китай; отмечаем блестящие успехи китайского народа в деле развития, модернизации своей страны. И мы должны меняться. Поэтому ни одна из существующих конструкций не может быть вечной. То, что хорошо было 10 лет назад, уже нехорошо сегодня. Мы должны приспосабливаться под меняющийся мир, приспосабливать этот мир под себя.

Но в 2000 году никто не думал, что в 2008 году будет глобальный финансовый кризис, который тряхнёт всю мировую экономику; что очень многие успехи, которые мы все делали, окажутся под угрозой. Но это произошло. И никакими теориями это не объяснить. Знаете, сколько бы сейчас на умные книжки ни ссылались, ни говорили, что этот кризис предполагали, – всё это неправда. К этому кризису оказались не готовы все, в том числе и известные международные экономисты-теоретики, не говоря уже о практикующих политиках.

Почему я об этом говорю? Потому что мы должны развиваться. Россия не исключение. Я считаю, что мы должны изменить нашу страну, мы должны внедрить в нашу жизнь новые технологии. И не только на бытовом уровне, это само собой разумеется, но и, самое главное, на уровне производства. Мы должны поменять культуру производства в нашей стране. Мы должны создать технологический приоритет. Мы должны постараться перевести нашу экономику на рельсы инноваций, новых высоких технологий. Только в этом случае мы будем конкурентоспособны в новом мире. Конечно, мы и дальше будем поставлять энергоносители, но за счёт нефти и газа благополучия в XXI веке не обеспечишь. Никто из нас не понимает, что будет в 2050 году. Вполне вероятно, что нефть не будет использоваться в качестве ключевого топлива. Может быть, придут другие виды топлива, которые будут обеспечивать энергобаланс.

Я напомню, что по тем расчётам, которые существуют, в историческом плане каждые 50 лет последние два столетия человечество меняло для себя главный источник топлива. Поэтому нельзя строить своё будущее только на энергетике, только на поставках сырья. Это сегодня понятно всем. Вопрос только в том, как поступить.

Мой курс – это модернизация экономики и модернизация политической жизни. Мы не должны отказываться от всего хорошего, что мы сделали, скажем, за последние 20 лет, и в особенности за последние 10 лет, но мы должны смотреть вперёд. Идеальна ли наша политическая система? Нет, не идеальна, она развивается. У нас есть Конституция, которая в целом отражает сегодняшнее общественное устройство. Но тем не менее мы должны менять законодательство в необходимых случаях, мы должны создавать непосредственные, новые формы осуществления демократии в нашей стране. Мы должны быть открыты и к той критике, которая раздаётся. Это не значит, что мы должны следовать всем тем рецептам, которые нам пытаются предлагать, но мы должны их всё-таки внимательно выслушивать и уж только потом делать выводы, что нам принимать, а что не принимать. Нельзя отгораживаться, нельзя говорить: знаете, мы всё сами хорошо знаем, мы сами у себя разберёмся. Потому что, как правило, за этим следует заскорузлость, нежелание меняться, а потом и застой, стагнация, разрушение основ государства.

К сожалению, наша страна это переживала. Это произошло в конце 80-х – начале 90-х годов, когда наша прежняя страна исчезла. Поэтому мы должны быть готовы к изменениям, мы должны меняться, мы должны модернизировать и экономику, и социальную жизнь, и политическую систему. Должны приходить новые люди, должны приходить новые политики, должны приходить новые руководители на предприятия, экономика должна жить по своим законам. В какой-то период нужно было укрепить основы нашего государства и собрать воедино разрушенные части государственного экономического комплекса, но мы не собираемся строить государственный капитализм, это не наш выбор. Наш выбор должен заключаться в том, чтобы создавать свободную рыночную экономику, поэтому представители государства в советах директоров крупнейших компаний должны подвинуться, они сделали своё дело. Пусть приходят независимые директора, а министры пусть концентрируются на своих задачах, пусть занимаются управлением экономикой, промышленностью, социальной сферой, а не просиживают штаны в советах директоров и на различных совещаниях. Вот чем надо заниматься.

Ну и есть ещё масса самых разных вопросов, по которым мы должны принять очень важные решения. Мы должны впитывать опыт других стран, смотреть за тем, как развиваются экономические системы, которые показали свою жизнеспособность, смотреть за опытом друзей, смотреть за тем, что и наши китайские товарищи делают. Это не значит, что мы должны всё копировать, но мы должны здравые вещи воспринимать. Вот в этом состоит курс на модернизацию, и я хотел бы этим заниматься.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Господин Президент, я несколько раз был в России, и я считаю, что ещё осталось очень много вещей, которым нам стоит поучиться. И у меня лично такое впечатление, что в области регулирования, например, дорожного движения в Москве есть многое, чему Пекину стоило бы поучиться.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо за это. (Смех.) Если нас услышит сейчас мэр города, новый мэр Собянин, он может решить, что ничего и делать не надо в этом смысле. Я могу Вам честно сказать, что большинство москвичей крайне недовольны тем, как обстоят дела с регулированием дорожного движения и с пробками в Москве. Но всё познаётся в сравнении, конечно.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: В Пекине тоже очень сильные пробки. Поэтому, может быть, те, кто приезжает из Пекина, думают, что в Москве ситуация лучше. Но это, конечно, моё личное мнение.

Сегодня в ходе интервью у меня возникает впечатление, что, во-первых, Вы очень глубоко размышляете по очень широкому кругу вопросов. И, в общем-то, Россия действительно очень большая, великая страна: 140 с лишним миллионов населения, огромная территория, политические, экономические вопросы. Огромный груз ответственности. И мне кажется, что Вы всё-таки молодой человек, с моей точки зрения. Вы устаёте или нет?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это как посмотреть. Я уже не кажусь себе таким молодым. Что касается усталости, любой человек устаёт. Это нормально. Вопрос в том, как ты преодолеваешь усталость. Если ты просто ложишься отдыхать на кровать, скорее всего ты не справишься с теми жизненными вызовами, которые существуют перед любым человеком, кем бы он ни работал. А если ты стараешься как-то активным образом преодолевать эту усталость, тогда всё может получиться.

Что нужно делать? Нужно заниматься спортом, гимнастикой, как наши китайские друзья, разгружаться как-то, читать книжки, ходить в театр, смотреть фильмы, общаться с друзьями, проводить время с семьёй. В этом случае усталость отступает. И это помогает преодолевать проблемы.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Господин Президент, поскольку я журналист, я не могу удержаться от того, чтобы задать Вам такой вопрос, которым, в общем-то, весь мир интересуется: каков формат Вашего сотрудничества с премьером Путиным?

И, кроме того, уже меньше чем через год состоятся выборы – очередные выборы Президента Российской Федерации. Будете ли Вы в них участвовать?

Д.МЕДВЕДЕВ: Не могу сказать, что это самый оригинальный вопрос, который я услышал. Но это нормально. Вы должны такие вопросы задавать, я обязан на них отвечать.

По поводу моих отношений с Владимиром Путиным. Я неоднократно об этом говорил и ещё раз хотел бы сказать. У нас дружеские, очень тёплые, товарищеские отношения, которые сформировались за последние 20 лет. Это большой период, в том числе в моей жизни, Вы сказали, что я ещё не такой старый. Я Путина знаю практически полжизни, это немало, и мы встретились с ним впервые ещё в Петербурге много-много лет назад. Мы общаемся; общаемся, естественно, в товарищеском ключе, но при этом у нас сегодня разные позиции, разные роли: я Президент страны, гарант исполнения её Конституции, глава государства. Президент формирует Правительство, управляет многими процессами в стране. Правительство занимается своими делами, занимается экономикой, социальной сферой, делает это в ежедневном режиме – это тоже большая работа. Это, естественно, наложило свой отпечаток и на мои отношения с моим коллегой, другого и быть не могло, точно так же, когда я работал в Правительстве, а Президентом был Владимир Путин, ситуация была зеркальная – это нормально.

Ну а что касается будущего; будущего, конечно, не знает никто, но я могу Вам сказать, что я, как действующий глава государства, как Президент, конечно, о нём думаю, я просто обязан это делать. Я не исключаю того, что я буду баллотироваться на новый срок, должность Президента. Решение будет принято, причём в достаточно уже короткой перспективе, потому что, как Вы правильно сказали, уже меньше года остаётся. Но это решение должно, во-первых, быть зрелым и, во-вторых, оно должно опираться на существующую социальную ситуацию, на существующий расклад политических предпочтений и, самое главное, на отношение людей. Прежде чем такие решения принимать, надо взвесить все шансы, не действовать механистически, а именно действовать с полным пониманием ситуации. Я рассчитываю, что такое понимание в относительно короткой перспективе сформируется, я о нём расскажу.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Я помню, что и Вы, и премьер Путин говорили, высказывались в таком ключе, что наша задача, чтобы через десять–двадцать лет Россия была одним из самых сильных, мощных государств в мире. У вас единая задача в этом плане, если я правильно понял?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я уверен, что у нас в этом плане единая задача. Я даже больше скажу. Я думаю, что нет ни одной здоровой политической силы в стране, которая не желает своей стране, в данном случае Российской Федерации, нашей любимой стране, процветания. Мы просто, может быть, по-разному видим методы и способы достижения этого процветания. Но это и есть демократия, это и есть конкуренция. Вот у меня одна позиция, у кого-то она может быть немножко другой. И только взаимообогащение способно создать результат. Но приоритеты развития, мне кажется, должны быть очень близкими, только тогда возможен успех.

ШУЙ ЦЗЮНЬ-И: Большое спасибо, господин Президент.

Для пенсионерки из Бобруйска Галины Сергеевны вот уже пятое утро начинается в магазине. Бабушка, видя, как в стране буквально каждый день дорожают крупы, хлеб и корм для любимого кота Рыжика, закупается впрок. «Вот сейчас куплю все нужное, а потом буду в магазин только за молоком иногда ходить, хлебом, да в аптеку за лекарствами», — поясняет она. Галина Сергеевна получает не самую маленькую в Белоруссии пенсию — 500 тыс. руб. Это примерно 5 тыс. российских рублей. Дети и внуки с ней не живут: уехали в Минск еще молодыми. Мать навещают раз в пару месяцев. «Я не паникую, — рассказывает бабуля. — Еще и не такое видала». Ходит в магазин Галина Сергеевна несколько раз на дню: «Тяжело большой пакет нести. Поэтому хожу три-четыре раза в день. Приду домой, посижу, отдохну — и снова в магазин, запасаться». Похожим образом размышляют многие белорусские пенсионеры. И не только они.

Беды автомобилистов

Запасаются впрок сегодня едва ли не все белорусы. Когда за сутки до официального объявления в Интернете появились слухи о 10-процентном подорожании бензина и дизтоплива, у минских заправок выстроились километровые очереди. К каждой бензоколонке стояли десятки автомобилей. Слухи подтвердились: ночью с 30 на 31 марта на заправках сменились ценники. Теперь литр 92-го бензина в республике стоит 3300 руб. — примерно 33 российских рубля. Это уже второе подорожание топлива за месяц. В начале марта подорожание составило около 7%.

Автомобилисты в очередях просто в отчаянии. «Я и так трачу $300 на топливо каждый месяц, но я работаю в торговой отрасли, здесь постоянно нужно колесить по городу. Бензин — серьезная статья расходов в нашей семье!» — говорил один. «Нефтяники переживают, что в приграничных Бресте и Гродно люди вывозят топливо в Европу: там еще дороже. Ничего, такими темпами к концу года будем покупать топливо в Европе и возить в обратном направлении», — вторит ему другой.

Автомобилистам в стране сейчас действительно несладко. 14 апреля они готовятся провести акцию протеста «Стоп-бензин». В этот день в 18 вечера инициаторы предлагают блокировать работу АЗС, демонстративно заправляясь по два литра. Попутно они собираются перекрыть площадь Независимости и добиваться снижения цен на бензин.

Но дело не только в бензине. Первого июля пошлины на импортные автомобили в Белоруссии уравняют с российскими. Цены на подержанные автомобили, к которым так привыкли белорусы, уже поднялись примерно на 20%. Теперь жители республики активно «обновляются»: по данным государственного таможенного комитета, каждые сутки в Минск приезжает 800 импортных авто, в Брест — около 500. Очереди на регистрацию транспортных средств в ГАИ растягиваются на несколько километров. Эксперты прогнозируют, что в ближайшие два года автомобили в Белоруссии вообще не будут продаваться: весь спрос будет удовлетворен за счет нынешних ажиотажных поставок.

Запасаться впрок

Дорожает в Белоруссии сейчас все, не только топливо. Правительство разрешило хлебопекам поднять цены на свою продукцию в марте на 5%. Еще на 4–5% хлеб подорожает в апреле. Для пенсионеров это подорожание — примерно до 25 российских рублей — дело нешуточное. Многим белорусам, привыкшим за годы относительного благополучия к стабильности на продовольственном рынке, нынешняя ситуация кажется катастрофой.

Только за январь-февраль цены на продовольствие в стране, по данным национального статистического комитета, выросли на 15,5%. В феврале цены выросли на 4,4%. Картофель подорожал на 69,6%, крупы — на 49,6%, растительное масло — на 39,6%, животное масло — на 37,5%, сахар — на 30,4%. Даже водка поднялась в цене на 13%.

Дорожает и проезд на общественном транспорте. Одна поездка в метро или на автобусе с 1 марта в Минске подорожала с 600 до 700 руб. С 1 апреля — до 850 руб. Эксперты прогнозируют, что к лету она вырастет до 1000 руб. (10 российских рублей). В Минске дошло до абсурда: горожане скупали сотнями талончики на проезд в метро. Их дизайн, в отличие от талонов на автобусы, после повышения цен не меняют. Поэтому пользоваться купленными по старым ценам жетонами можно сколь угодно долго. Метрополитен обеспокоился спекуляциями и постановил: на одни руки выдавать не больше пяти «копеек».

В Белоруссии давно идут разговоры и о грядущем повышении коммунальных платежей. Еще в прошлом году власти трижды увеличивали их для «богачей»: владельцев квартир площадью свыше 100 кв. м и загородных коттеджей, к которым подведены все необходимые коммуникации — свет, вода, теплосети. Для обычных граждан власть поднимать тарифы раньше не решалась. Но с 1 февраля коммунальные тарифы выросли для всех на 5%. Оплата коммунальных сборов за квартиру площадью 48 кв. м подорожала примерно на $5 и составляет в среднем $105–115. Что не так уж мало при средней зарплате в стране — 1,423 млн белорусских рублей, или $440 по официальному курсу.

«Молим о девальвации»

Белорусы ждут девальвации национальной валюты со дня на день. Нацбанк де-факто ее уже разрешил: банки могут рассчитываться между собой исходя из курса, на 10% превышающего официальный. В обменниках курс пока один, он же официальный: 3080 руб. за доллар. Но валюты там практически нет: в марте белорусы скупили все бывшие у банков доллары, евро и российские рубли.

Единственная возможность приобрести сегодня валюту в Минске — купить ее сразу после того, как кто-то продал. Иногда доходит до скандалов: желающий купить $200 госслужащий увидел, что человек в очереди перед ним сдал $300, но кассир продавать валюту отказывалась: мол, самой нужно. Спор в итоге разрешился в пользу банковского клиента: утихомирить кассира помог лишь сотрудник собственной безопасности банка.

Активно растет в стране спрос на бытовую технику. Продавцы в магазинах рассказывают, что продажи в феврале-марте выросли как минимум в полтора раза. Но плюсов продавцам от этого немного: в начале марта нацбанк ввел для импортеров ограничения на покупку валюты. Теперь для расчета с зарубежными поставщиками они не имеют права покупать больше 50 тыс. евро. Samsung в этот же день в знак протеста закрыл в Белоруссии свое официальное представительство. Остальным приходится покупать валюту у спекулянтов: те, у кого она есть, продают ее компаниям-дистрибьюторам на 20% дороже официального курса.

Владелец дистрибьюторского бизнеса Владимир, пожелавший скрыть свою фамилию, объяснил «МН»: «Бизнес уже давно ждет девальвации. И я буквально молюсь, чтобы она поскорее случилась, все успокоились и можно было продолжать хоть как-то работать». С двойственностью курсов сталкиваются не только продавцы, но и покупатели. Особенно хорошо это видно на примере интернет-магазинов: они обозначают свои цены в у.е., но «условные единицы», под которыми все привыкли понимать доллары, теперь стоят на 10–20% дороже официального курса. Желающий купить телевизор в Интернете должен умножать его цену в долларах не на 3080, как подсказывают обменники, а на 3600 как минимум.

А пока в стране приостановили свою работу большинство иностранных автосалонов: они не могут официально приобретать валюту для оплаты поставляемых автомобилей. Не работают поставщики автомобилей марки Renault, Mazda, Subaru, Nissan.

Белорусы, лишенные валюты, идут на ухищрения. Многие выезжают за рубеж с пластиковыми карточками и там снимают валюту в банкоматах. Банки быстро среагировали и запретили своим клиентам снимать валюту с рублевых вкладов. Турбизнес в панике. «Из-за дурацкой политики нацбанка мы боимся, что ничего не заработаем в сезон летних отпусков, — говорит «МН» владелец одной из крупнейших минских турфирм. — Это просто ужас. У людей есть деньги, но нет валюты, чтобы купить валюты. Чиновники тут уже открыто предлагают запретить белорусам выезд за рубеж, это ж беспредел!» Такое предложение действительно было. Его сделал Николай Чигринец, глава Союза писателей Белоруссии. Таким он предлагал сделать белорусский ответ на европейские санкции в отношении появления в ЕС списка «невъездных» чиновников.

Бессилие и злоба

Большинство белорусов, несмотря на гнетущее финансовое положение, вряд ли соберется протестовать. Революционных настроений нет и в помине: все слишком хорошо помнят, чем закончились протесты 19 декабря. В Минске царит общее настроение озлобленного бессилия.

«Но здесь никто не пойдет на баррикады, даже если мы превратимся в Северную Корею посреди Европы», — жалуется минский предприниматель Олег, который вместе с 20-летним сыном и супругой был на площади Независимости 19 декабря. А брестский предприниматель Владимир Катрич говорит, что многие его друзья сейчас пытаются продать в Белоруссии бизнес и уехать за границу. Кто-то открывает магазинчики на Украине, кто-то — в Польше. Тема эмиграции в белорусской предпринимательской тусовке сегодня очень популярна, особенно в приграничных городах. Политолог Александр Класковский по этому поводу иронично замечает: «Против экономики не попрешь с дубинками и спецназом». Влад Шустов.

Бруно Пелло, бывший вице-директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), требует введения глобального и систематического контроля за всеми существующими и действующими атомными электростанциями. Только так, считает, он можно будет в будущем предотвращать такие катастрофы, как в Японии.

Швейцарский эксперт по вопросам ядерной энергетики Бруно Пелло критикует ошибки, которые были совершены уже в ходе последнего кризиса в Японии. Он возмущен недочетами, которые стали видны в результате катастрофы, но на которые до катастрофы никто не обращал внимания.

Вот уже три недели, прошедшие с момента цунами 11 марта, разрушившего комплекс атомных реакторов «Фукусима», расположенных в 240 километрах к северу от Токио, инженеры и спасатели пытаются охладить топливные элементы станций. Однако эти усилия не в состоянии предотвратить или остановить утечку высокорадиоактивной воды.

swissinfo.ch: Американский эксперт в ядерной сфере Питер Лайонс (Peter Lyons), утверждал на днях в Сенате США, что ситуация на АЭС «Фукусима» «постепенно нормализуется». Как Вы оцениваете это высказывание?

Бруно Пелло (Bruno Pellaud): Выражение «постепенная нормализация» является несколько более оптимистичным, чем есть на самом деле. Работы вокруг комплекса затрудняется сильной радиацией. Как кажется, в самом деле удалось достичь некоторого охлаждения топливных элементов. Однако частичное расплавление активной зоны реакторов, по всей видимости, продолжается, и радиоактивное заражение продолжается так же.

Если бы внутреннее расплавление на реакторе номер 2 и в самом деле стало реальностью, это было бы большим успехом. Ведь бетонное основание под реактором не рассчитано на то, чтобы улавливать расплавленный металл. Есть надежда на то, что дальнейшее применение водяного охлаждения приведет к остыванию зоны внутри реактора.

Поэтому теперь задача состоит в том, чтобы не дать радиоактивности покинуть металл и воду – внутри этих субстанций ее воздействие гораздо менее активно по сравнению с радиоактивностью в воздухе. Излучающие частицы в океане – это не столь страшно, так как в огромных массах морской воды интенсивность излучения быстро падает. Течения же позаботятся о том, что радиоактивные источники не будут оставаться на одном месте.

swissinfo.ch: Как вы оцениваете антикризисные меры, принятые компанией-оператором «Tepco» и японским правительством?

Б.П.: Ими были совершены ошибки – это совершенно точно. Сначала они слишком долго ждали, прежде чем начать принудительное охлаждение реакторов. Здесь система принятия в Японии политических и иных решений показала, что и у нее есть свои границы. Однако и это еще далеко не все. Техническое обслуживание всего комплекса реакторов было совершенно неудовлетворительно. Контрольные мероприятия игнорировались, властям поставлялась ложная информация. Но больше всего меня возмущает тот факт, что реакторы в Фукусиме уже довольно долгое время страдали целым рядом недостатков, которые в любой другой стране давно бы уже были устранены.

Так, например, мы в Швейцарии смонтировали на АЭС Мюлеберг (Mühleberg) дополнительные системы охлаждения, которые могли задействовать как накопленную в резервуарах воду, так и расположенные неподалеку от реактора источники грунтовых вод. Были проложены километры дополнительных кабелей, была построена вторая твердая оболочка вокруг реактора.

Для предотвращения взрывов обычно используются так называемые пассивные каталитические рекомбинаторы водорода (ПКРВ), которые являются элементами системы снижения концентрации водорода под защитной оболочкой блоков атомных станций. Они предназначены для беспламенной каталитической рекомбинации водорода (беспламенное каталитическое удаление водорода) в помещениях зоны локализации аварий АЭС.

Однако на станциях в Фукусиме не было ни одного ПКРВ. Все эти дополнительные системы были за довольно небольшие деньги смонтированы на АЭС в Швейцарии – и это следовало бы сделать и в Японии. Главный поставщик технологий японцам, концерн «General Electric», не проинформировал их в достаточной степени о том, куда шагнула техника в Европе и в Швейцарии. Американцы, видимо, успокаивали себя тем, что, мол, японцы и так все знают. Однако тут-то и была совершена главная ошибка. Япония могла бы принять меры, которые бы предусматривали и цунами – но не сделали этого.

swissinfo.ch: Как, по Вашему, следует оценить информационную политику японских властей?

Б.П.: С учетом полного хаоса, можно сказать, что власти в Японии прилагают огромные усилия с тем, чтобы информировать о происходящем как положено. Однако коммуникация между Фукусимой, Токио и СМИ зачастую превращается в испорченный телефон. Хотя, конечно, информационный менеджмент в Японии не сравнить с информационной политикой Советов во время катастрофы в Чернобыле, когда распространялась заведомо ложная информация, или когда вообще никакой информации не было.

swissinfo.ch: А что же МАГАТЭ? Агентство часто критиковалось за то, что он медленно действует и недостаточно оперативно реагирует на кризис. Могло ли МАГАТЭ сделать больше в данной ситуации?

Б.П.: МАГАТЭ – это международная организация, историческая задача которой состоит в обеспечении режима нераспространения. В области безопасности реакторов Агентство никакого мандата не имеет, если не считать организации встреч экспертов и перепроверки стандартов безопасности. И здесь, между прочим, эксперты МАГАТЭ предупреждали компанию «Tepco» еще в 2008 г., что сейсмические стандарты в Фукусиме недостаточно высоки, и что здесь следует что-то предпринять, однако «Tepco» не смогло ничего сделать.

В ходе нынешнего кризиса МАГАТЭ могло только распространять техническую информацию. Конечно, Агентство могло бы сделать больше, вопрос только в том, входит ли это в задачи этой организации, или, все-таки, какой-то другой. В настоящее время по приглашению правительства или самой АЭС МАГАТЕ может предоставить команду экспертов в области безопасности АЭС в количество 10-15 человек. Эта команда может осмотреть станцию, проанализировать порядок работы станции и ее технического обслуживания и предоставить свои рекомендации.

К сожалению, такие приглашения поступают Агентству только со стороны шести стран -«отличниц», которым и так мало о чем следует беспокоиться. Однако такие команды должны посещать все имеющиеся станции. Фукусима же Агентством не проверялась. Нам нужен систематический контроль, который включал бы в себя механизм санкций со стороны правительств соответствующих стран, или их соседей. Я-то думал, что подобные механизмы давно созданы, однако катастрофа в Японии показала, что это не так.

БРУНО ПЕЛЛО (BRUNO PELLAUD)

Бруно Пелло был с 1993 по 1990 гг. заместителем директора Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ/IAEA). Он курировал вопросы ядерных программ Северной Кореи и Ирана.

С 2001 по 2009 г. – председатель Швейцарского ядерного форума (Nuklearforum Schweiz).

Б. Пелло является признанным экспертом в области нераспространения и пишет регулярно статьи на своем блоге на американском сайте «Huffington Post».

Председатель Верховного народного собрания КНДР Цой Тхэ Бок обратился к Великобритании с просьбой направить продовольственную помощь его стране, столкнувшейся с нехваткой продуктов питания, сообщает агентство Ренхап.

По словам Цой Тхэ Бока, предстоящие два месяца будут особенно непростыми.

Политик находился с визитом в Великобритании с 28 по 31 марта по приглашению межпартийной группы Великобритания - Северная Корея британского парламента.

Северная Корея столкнулась с нехваткой продовольствия в 1990-е годы, когда страну охватил голод. С тех пор КНДР регулярно получала гуманитарную помощь от международных организаций.

Казахстан занимает первое место в мире по удельному показателю выбросов парниковых газов на единицу ВВП, сообщает агентство "Новости-Казахстан" со ссылкой на стратегический план министерства охраны окружающей среды страны на 2011-2015 годы, опубликованный в среду.

"Выполненная инвентаризация источников выбросов парниковых газов в стране, а также разработанные прогнозы эмиссии диоксида углерода свидетельствуют, что по удельному показателю выбросов парниковых газов на единицу ВВП (3,38 килограмма на доллар) Казахстан занимает первое место в мире", - говорится в документе.

По данным Международного энергетического агентства на 2008 год, объем выбросов от сжигания ископаемого топлива в Казахстане составили 5,41 килограмма на доллар ВВП в ценах 2000 года. Опережали страну по этому показателю Туркмения (5,52), Украина (5,79) и Северная Корея (5,97) - абсолютный лидер рейтинга. Для России выбросы в 2008 году составляли 3,71 килограмма на доллар ВВП.

В плане отмечается, что наибольший вклад в объем выбросов углекислого газа вносит энергетика, а из энергоносителей - уголь, при этом расчеты показывают, что доля угля в генерации выбросов будет возрастать. К 2020 году она составит 66% в объеме валовых выбросов, образующихся от сжигания топлива.

Весной 2009 года Казахстан ратифицировал Киотский протокол к Рамочной конвенции ООН об изменении климата, тем самым присоединившись к всемирному движению по предотвращению глобального потепления, обусловленного постоянным увеличением объема парниковых газов от сжигания углеводородного топлива.

В рамках реализации Киотского протокола принимаются меры по созданию национальной системы мониторинга и отчетности по выбросам парниковых газов, созданию Национального реестра углеродных единиц, будут продолжены переговоры с международными банками и организациями на предоставление технической и консультативной помощи.

Министерство окружающей среды отмечает, что согласно модели МАРКАЛ-Казахстан, которая позволяет смоделировать сокращение эмиссий парниковых газов, выбросы парниковых газов в энергетическом секторе при существующих технологиях и общем состоянии отрасли могут достигнуть к 2012-2014 годам уровня 1992 года, который Казахстан предлагает установить в качестве базового для страны в рамках Киотского протокола.

Вместе с тем, указывает ведомство, "форсированная диверсификация отечественной экономики, предусмотренная в рамках программы форсированного индустриально-инновационного развития Республики Казахстан на 2010-2014 годы, позволяет республике планировать ожидаемое снижение выбросов парниковых газов с 2015 года".

Казахстан по итогам климатического саммита ООН в Копенгагене в 2009 году продекларировал готовность снизить к 2020 году выбросы парниковых газов на 15% от уровня 1992 года.

"В этих целях Казахстан должен встать на путь внедрения низкоуглеродной, или "зеленой" экономики. Низкоуглеродный, или "зеленый", рост экономики относится к устойчивому росту, который позволяет сократить выбросы как парниковых газов, так и других вредных веществ, предотвращая и снижая загрязнение окружающей среды", - подчеркивается в документе.

Власти Казахстана еще в сентябре 2009 года направили в секретариат Рамочной конвенции ООН по изменению климата предложение включить страну в так называемое Приложение В к Киотскому протоколу, где перечислены страны (в том числе Россия), несущие обязательства по сокращению выбросов, и сами эти обязательства.

Согласно этому предложению, Казахстан согласен в рамках Киотского протокола принять на себя обязательство в период действия документа (с 2008 по 2012 год) не превышать уровень выбросов 1992 года. Кроме того, он предлагает отнести себя в категорию стран с переходной экономикой в рамках Приложения В, что избавит его от потенциальных обязательств, связанных с помощью развивающимся странам.

Казахстан рассчитывает участвовать в киотских механизмах торговли квотами на выбросы парниковых газов. И у него есть большой запас этого "товара". В 1992 году, который Астана предлагает принять в качестве базового (большинство стран Приложения В в качестве базового приняли 1990 год), суммарные выбросы на территории Казахстана составляли 345 миллионов тонн в пересчете на углекислый газ. При этом в 1998 году выбросы упали до 151 миллиона тонн СO2-эквивалента, а в 2008 году увеличились до 247 миллионов тонн.

На климатическом саммите ООН в Канкуне в 2010 году стороны приняли к сведению предложение Казахстана и договорились обсудить его на следующей встрече в южноафриканском Дурбане.

КНДР в случае возобновления переговоров с "шестеркой" готова обсуждать свою ядерную программу, не выдвигая "предварительных условий", сообщает во вторник агентство Ренхап со ссылкой на северокорейские СМИ.

Представители КНДР на встрече с заместителем главы МИД РФ Алексеем Бородавкиным в Пхеньяне также заявили, что при проведении таких переговоров они рассчитывают на "принцип ответных действий".

Северокорейская ядерная программа уже несколько лет находится в центре внимания международного сообщества.

Северная Корея объявила себя "ядерной державой" в 2005 году, в 2006 и 2009 годах провела ядерные испытания, на которые Совет безопасности ООН отреагировал санкциями. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержится требование к КНДР не проводить более ядерных испытаний и запусков баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к шестисторонним переговорам по денуклеаризации Корейского полуострова (с участием Северной и Южной Кореи, РФ, США, КНР, Японии).

В конце ноября 2010 года КНДР официально подтвердила расширение своей ядерной программы, заявив о нескольких тысячах действующих центрифуг на предприятии по обогащению урана в Йонбёне. Инспекторы МАГАТЭ наблюдали за деятельностью в Йонбёне до апреля 2009 года, когда КНДР прекратила все сотрудничество с агентством и выслала его специалистов с территории страны.

Чехия откажет КНДР в предоставлении гуманитарной помощи в виде поставок продовольствия, сообщает Чешское радио со ссылкой на заявление первого замминистра иностранных дел страны Йиржи Шнейдера.

Северная Корея официально обратилась ко многим странам мира с просьбой об оказании такой помощи, в том числе, и к правительству Чешской Республики. По словам высокопоставленного чешского дипломата, «нельзя не учитывать тот факт, что Северная Корея вкладывает огромные средства в развитие и производство систем вооружения».

Руководство КНДР просит об оказании гуманитарной помощи в форме поставок продовольствия, одновременно Северная Корея заявляет, что страна процветает благодаря мудрым решениям своего руководства, отметил первый замминистра иностранных дел Чехии.

По словам Шнейдера, официальная Прага консультировала свое решение с партнерами по Европейскому Союзу, которые готовы принять аналогичные решения по данному вопросу. В МИД Чехии считают, что населению Северной Кореи в наст.вр. не угрожает голод. Леонид Свиридов

Северная Корея ведет работы по рытью специальных туннелей на полигоне Punggye-ri в провинции Хамген-Пукто на севере страны, что может указывать на подготовку к новым ядерным испытаниям, сообщает в воскресенье агентство Ренхап со ссылкой на правительственные и военные источники Южной Кореи.

Именно в провинции Хамген-Пукто в 2006 и 2009гг. были проведены ядерные испытания. «Это очевидные признаки подготовки к третьему ядерному испытанию», – приводит агентство Франс Пресс слова высокопоставленного представителя южнокорейского правительства.

КНДР провела 9 окт. 2006г. первое подземное испытание ядерного устройства. После этого СБ ООН принял резолюцию, ограничивающую поставки Пхеньяну продукции и технологий, которые могут быть использованы в военных целях, в частности для обогащения урана. Северная Корея со своей стороны обещала отказаться от ядерных вооружений, как только перестанет ощущать угрозу со стороны США. Пхеньян 25 мая 2009г. провел новые подземные ядерные испытания. По оценкам российских военных, мощность ядерного заряда составила от 10 до 20 килот. в тротиловом эквиваленте.

В конце нояб. 2010г. КНДР официально подтвердила расширение своей ядерной программы, заявив о нескольких тыс. действующих центрифуг на предприятии по обогащению урана в Йонбене. Инспекторы Магатэ наблюдали за деятельностью в Йонбене до апреля 2009г., когда КНДР прекратила все сотрудничество с агентством и выслала его специалистов с территории страны.